Прилетев в Ланку, Равана пошёл в самый престижный кабак и с горя назюзюкался там так, что сам удивился. Правда, удивился он лишь на следующий день, и то ненадолго. Сначала в кабаке Равана долго аплодировал Элвису Пресли и танцевал рок-н-ролл до полной потери адекватности. Потом вспомнил, что Элвис давным давно покойник – и насмерть испугался, но Элвис развеял страхи Раваны, чистосердечно признавшись под пытками, что ещё не родился и понятия не имеет, что это за фигня такая рок-н-ролл. Равана наградил Элвиса орденом почётного легиона, похвальной грамотой третьей степени и вдрызг разругался с барменом, который наотрез отказался наливать ему в долг.
- Мало ли, что Вы император, Ваше Величество! Я один раз поверил самим архангелу Гавриилу с архистратигом Михаилом, так они третий месяц пять золотых, четыре сольдо и тридцать сребреников несут гады!
- Но я – твой августейший император!
- И даже не проси, Твоя Всемилость! Не налью – и точка.
- Это твоё последнее слово? – поднял правую бровь Равана.
- Да, Твоё Махавеличество! Ступай, проспись – и точка.
- Ну, тогда я тебя казню, наглая твоя рожа.
- Опять? – наморщил лоб бармен. – Сколько можно? Не надоело Вам меня казнить каждую пятницу?
- Надоело, – согласился император, – всё равно казню. Привычка у меня такая дурацкая.
Из-за спины Раваны вылезла сосредоточенно-пьяная Шурпанакха, швырнула на стойку пачку екатерининских ассигнаций и просроченных лотерейных билетов брежневской эпохи, которые в то время ещё не вышли из оборота по причине того, что ещё не вошли, и от широты душевной произнесла:
- А налей-ка чего покрепче, милый, мне и всем присутствующим.
Бармен молча принялся выполнять заказ, а вмиг протрезвевший Равана обратился к сестре:
- Ты как себя ведёшь, Шурпа? Не стыдно тебе королевскую семью позорить?
Грустная ракшаси поглядела на брата расфокусированным взором и произнесла:
- Убей Ромку, Равана! Убей его! Я его гада люблю, а ты его убей. И всё!
- Всё? – переспросил император.
- Нет, не всё! – передумала Шурпа и добавила: – Укради у него девчонку и женись на ней! Женись, брат! А я поеду к Ромику и скажу: не грусти, мой милый. Я хочу быть с тобой. Я так хочу быть с тобой. В комнате с белым потолком, с правом на надежду. В комнате с видом на огни, с верою в Любовь. Понял, брат?
- Они любят друг друга и им хорошо вместе, – сказал Равана.
- По всем законам драмы ты не должен этого говорить, мой дорогой всемогущий император, – улыбнулась Шурпанакха.
- А тут прилечу я и увезу Свету. И Рома умрёт с горя. И моя сестра перестанет тосковать по нему.
- Нет, Рави, не перестанет, – громко заорала Шурпа. – Но всё равно укради Свету! Укради её!! Ты слышишь?! Укради!!
- Как ты себя ведёшь? – покачал головой сокрушитель Индры и прочих богов.
- Видел бы ты как себя Ксения Собчак ведёт и эти… из «Дома-2».
- Нашла с кем сравнивать. Мы – порядочные демоны, а они – просто какие-то исчадия ада.
- Да, мы порядочные. И нам плохо. Они, эти Роман и Света, гнусно обидели нас…
- …самим фактом своего существования, – вставил Равана.
- Да, – согласилась Шурпанакха. – И поэтому ты, мой могущественный брат, должен восстановить справедливость: раз нам с тобой хреново, значит, пусть будет хреново всем, и в первую очередь Свете с Ромычем.
- Это мудро и справедливо, – согласился Равана.
Потом он обнял сестру за плечи и заговорщически сказал:
- А я уже хотел тебя в ссылку на атолл Бикини отправить, сестрица. Сыскари мне докладывали, что ты собираешься новую религию основать и писать по выходным и будням Ромаяну. А это, сама понимаешь, политическое преступление, грозящее пожизненным заключением.
- Я порой сама себя не понимаю, братишечка, – вздохнула Шурпанакха и добавила: – Я – величайшая загадка даже для себя самой.
- А по-моему ты просто дура, – вслух подумал Равана. Подумал, но ничего не сказал.