В момент, когда Шурпа вошла в опочивальню брата, Равана благодушествовал, наблюдая по телику со встроенной машиной времени последней версии бой, в котором малыш Чагаев отметелил-таки Колю Валуева.
Шурпа молча вложила в руку Императора ключи от вимана, развернулась и, не произнося ни слова, поплелась к выходу.
- Не понял! – оторвался от экрана величайший из великих. – Что, и на севере облом? Не берут замуж?
- Я хочу уйти в монастырь, брат, – вздохнула опечаленная Шурпанакха.
- Расслабься, сестрёнка. И не расстраивайся. У каждого бывают проблемы, – Равана находился в явно добрейшем расположении духа, что само по себе было чудом. Или флуктуацией. Это уж кому как.
- Даже у тебя, – имея в виду проблемы, неживым голосом произнесла затянутая в черную кожу девушка.
Великий и ужасный от души расхохотался, благодаря сестру за удачную шутку.
Шурпа горько усмехнулась и тихо-тихо добавила:
- Или ты не считаешь проблемой гибель наших братьев Душмана и Кары и потерю северной армии?
Равана захохотал ещё громче, глядя на сестру восторженно и благодарно. Сквозь смех он по одному ронял слова и короткие фразы, не в силах совладать с весельем и произнести длинную тираду целиком:
- Ха-ха-ха!.. Гибель армии!.. Классная шутка!.. Шурпа… я недооценивал тебя… спасибо… давно так не ржал… чем мне тебя отблагодарить? Хочешь, я полечу с тобой на север и заставлю жениться на тебе любого, на кого ты укажешь? И пусть только посмеет сбежать от тебя: из-под земли достану!
После сказанного Равана расхохотался ещё сильнее и вскоре в изнеможении вытирал слёзы с лица, выступившие от гомерического смеха.
- У тебя удивительное самообладание, – наконец промолвила в ответ Шурпанакха. – А чувство юмора – просто непостижимое. Я впервые вижу полководца, смеющегося над уничтожением собственной армии.
Равана сполз на пол и скорчился, не в силах совладать с душившим его приступом истерического смеха. Он лишь в восторге указывал пальцем правой руки на сестру, а левой то держался за живот, то хлопал по полу – и неудержимо рыдал от хохота. На этой высокой мажорной ноте Шурпа вышла вон и исчезла из нашей истории довольно надолго. Но не навсегда.
Насмеявшись вволю и подумав, что надо бы отблагодарить по-царски сестричку за столь прекрасные мгновения, Равана поднялся с пола и снова уткнулся в телевизор. Валуева с Чагаевым уже не показывали, а фраза Лужкова, лицо которого перегородило весь экран, почему-то резко испортило Императору Юга настроение.
- Таковы реалии наших дней, – непонятно к чему произнёс полувечный мэр Москвы.
Но даже подсказка известного администратора не оказалась достаточной для того, чтобы Равана почувствовал, что уходящая из его покоев Шурпанакха сказала правду. Слишком уж нереальной казалась последняя.
Равана уснул, проснулся и провёл весь следующий день в самом мрачном настроении.
Наконец, спустя сутки, он вытащил мобильник, нашёл в записной книжке имя Кары и позвонил. Приятный женский голос в трубке на чистом санскрите произнёс:
- Абонент находится вне зоны обслуживания. Пожалуйста, позвоните позднее.
Равана с присущей большинству военных дисциплинированностью последовал совету, но и позднее он услышал то же самое. И ещё позднее. И ещё. Наконец, на седьмой или одиннадцатый раз, девушка не выдержала и сказала:
- Ваше императорское величество, Вам не надоело фигнёй заниматься?
- А что такое? – спросил Император.
- А то, что мобильники ещё не изобрели, а лично я ещё и на свет не родилась. И вообще у меня выходной! Совесть иметь надо! Звоните тут, от дел отрываете!
- Но позвольте, а как же мне узнать, где мой брат Кара?
- Господи! Моё-то какое дело? У меня рабочий день только через 7513 лет начнётся.
- Девушка…
- Ничего не знаю, положите трубку!
- Девушка, милая, я вас умоляю!
- Все вы умоляете. Могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее с вашими-то возможностями.
Равана принялся обещать какую-то несуразицу и вскоре весело болтал со словоохотливой диспетчершей, инкарнация которой должна была наступить не раньше, чем через семьдесят пять столетий.
В это время четверо дюжих санитаров внесли в комнату обмороженного и отмороженного воина на носилках, и церемонимейстер, торжественно стукнув здоровенным алмазным посохом по полу – да так неловко, что посох тут же рассыпался на мелкие и крупные бриллианты, – громко провозгласил:
- Единственный, чудом оставшийся в живых воин северного легиона, которым предводительствовал покойный ныне генерал хан Кара, – к Императору!
Равана подошёл к носилкам и спросил:
- Как зовут тебя, солдат?
- Какая разница? – ответил тот. – Всё равно я через пару минут отдам концы, так что имя моё вряд ли представляет интерес для широкой общественности.
- А для меня? – обиженно надулся Равана.
- Дембель давай! – выпучив глаза, прокричал раненый во все места солдат.
Владыка миров сорвал с шеи умирающего именной медальон и прочитал. И сказал:
- Понимаю твои чувства, сержант Акампана. Возможно, награждение золотым додекаэдром поддержит твой дух перед переходом в вечность.
- Я простой солдат, – выдохнул умирающий тихо, но твёрдо. И добавил: – Никто из нас, четырнадцати тысяч павших на севере Джанастана, не заслужил награды в этом походе. Мы даже не успели расчехлить луки и вынуть мечи из ножен. Камнепад и снежная лавина уничтожили всю армию. Но твои слова, великий предводитель, возродили мужество в моём сердце – и я умру спокойно.
- Расскажи мне обо всём, что ты знаешь. Кто устроил камнепад? Кто осмелился не подчиниться воинам Великой Империи?
Акампана приподнял голову и с жаром сказал:
- На севере появился ужасный воин, мой император.
- Назови его имя.
- Хан Кара сказал, что его зовут Роман. За два месяца до этого бесславного поражения наш генерал и ваш младший брат господин Кара, да будет ему земля пухом, отрядил под начало сиятельной Шурпанакхи четырнадцать могучих бойцов, которые ей понадобились для того, чтобы наказать Северного Воина. Но вскоре госпожа вернулась и сказала, что тот убил всех в течение одной минуты – она даже глазом не успела моргнуть. Воин Севера отпустил её, сказав, что не воюет с женщинами. Госпожа вернулась в Джанастан очень напуганной. Она умоляла генерала отказаться от похода за хребет. Но хан Кара был разгневан – и мы выступили. Я не знаю, как это произошло, но нашего северного легиона больше нет. Нет и генерала. И я умираю.
- Погоди ещё пару минут, – попросил Равана.
- Чего годить-то? – заупрямился Акампана. – Сказано умираю, значит умираю. И нечего тут сантименты разводить!
- А кто мне про Северного Бойца расскажет? – возмутился император. – Ты же единственный оставшийся свидетель!
- Вообще-то ты прав, – остывающими губами прошептал солдат, но тут у него мелькнула мысль, заставившая его усмехнуться: – Шурпанакха расскажет, а от меня отстань.
На этом месте Акампана умер.
- Вот народ! – в сердцах выпалил Равана. – Так и норовят от работы отмазаться! Эй, реанимацию сюда! Живо!
Ничтоже сумняшеся, в помещение беспринципно – вот уж воистину и нашим, и вашим! – вбежал доктор Айболит с аппаратом электрошока в руках. Прижав электроды к груди отошедшего в мир иной, он зычно, не по-докторски гаркнул:
- Разряд, твою налево!
Раздался треск. В воздухе запахло горелым, комната наполнилась чёрным дымом.
- Слишком большое напряжение! Мы теряем его! – радостно сообщил светоч медицины.
- Смотри, Пилюлькин, как бы тебя за компанию не потерять! – разгоняя рукой дым и надсадно кашляя, без эмоций процедил Император.
- А что такое? – осведомился представитель красного креста, протирая закоптившиеся линзы очков и моргая слезящимися глазками.
- Воскресить и немедля! Мне этому товарищу ещё пару вопросов задать надо.
- Четыреста, – сказал Айболит.
- Двести, – покачал головой Равана.
Торговались минут сорок. Сошлись на двухстах двадцати пяти. После того, как ударили по рукам, Айболит потребовал деньги вперёд. Равана выскреб из карманов всю мелочь и долго выбирал крупные монеты, чтобы оставить себе. Потом протянул причитающееся доктору. Врач долго и тщательно всё пересчитывал, делая не по-докторски аккуратные записи в неизвестно откуда появившейся больничной карточке покойного. Наконец человек в белом халате благосклонно кивнул бородкой-клинышком, сказал, что всё нормально, рассовал мелочь по карманам, в одном из которых, как оказалось, лежала заранее припасённая соломинка. Айболит прищурился, разглядывая кончик соломинки, медленно засунул её в ноздрю умершего Акампаны – покойный оглушительно чихнул и воскрес. Но ненадолго.
Кстати, сила чиха оказалась такой, что Айболита с выручкой как ветром сдуло.
Акампана с укором посмотрел на Императора. Равана с извиняющимся видом потупился и пробормотал:
- Да ладно тебе...
- Чую, что ты от меня не отстанешь, – довольно миролюбиво проворчал воскресший (но ненадолго), – ладно, так и быть, произнесу ещё пару сложносочинённых предложений. Воин Севера Роман великий лучник, не знающий промаха. Он бьётся без страха и укропа и владеет всеми видами холодного, огнестрельного, химического и атомного оружия.
- Это фигня, – презрительно проронил Равана. – Сами с усами. Что ещё?
- Госпожа Шурпанакха, дрожа от страха, сказала генералу Каре, что Роман – не воин, что он – сама судьба, человек-зеркало.
- Поясни.
- Это значит, что обративший оружие против Романа погибнет от собственного оружия, иными словами, кто с мечом к нему придёт, от меча и погибнет. Но тот, кто придёт к Роману с миром, будет встречен как лучший друг и обретёт покровительство Северного Бойца навеки.
- Ты хоть и покойник, Акампана, но издеваться надо мной всё равно не стоит: с того света достану.
- Я правду говорю, господин император. Роман непобедим. Не воюй с ним, иначе ты рискуешь всем, включая собственные десять голов, даже те, что закомментированы в тэг <!-- -->!
Равана гневно сверкнул очами видимой головы и проревел по-буйволиному:
- Я тебя не отпущу до тех пор, мёртвая твоя душа, пока ты мне не скажешь, как я могу победить Северного Бойца!
Акампана сокрушённо вздохнул и произнёс:
- Ты этого сам захотел, великий император.
- Говори!!
- Есть лишь один шанс справиться с московским бастардом. И тот невелик. Роман женат на Свете – женщине, о которой ходят самые удивительные легенды. Говорят, что она – верховная богиня, спустившаяся с Небес. Что её красота несравненна и вечна. Если ты похитишь Свету, муж её просто умрёт от горя. Он не проживёт без неё и дня. Такова его любовь к ней.
- Свободен, – усмехнулся император, – так вот, значит, за кого вышла замуж прекрасная митхилка.
С минуту Акампана, не веря своим ушам, растерянно моргал, а, опомнившись, робко спросил:
- Так мне можно того, Ваше Величество?
- Можешь, – улыбнулся Равана и дал знак неутомимым санитарам утащить застрявшего между мирами Акампану за пределы настоящего повествования. Санитары не заставили повелителя повторять приказ дважды и, ритмично покрикивая: – Левой!.. Левой!.. – торопливо убежали.
- Ура! Дембель!! – услышал Равана за дверьми комнаты восторженный вопль повторно преставляющегося Акампаны.