- Хочешь чая? - спрашивает моя горничная Анабет.
- Нет - сегодня я решительно настроена все отклонять, это люди на меня так влияют, положительно - не хочу.
- А может, торт? - не унимается она, знает же что я сластена, но я скала.
- Не хочу - я снова стоически отказываюсь.
Наверное, со стороны кажется, что я капризничаю, и это правильно кажется. Вот незачем было сажать меня под домашний арест, видишь ли, не положено истинной леди читать, это они еще не видели, как я пишу, но я же не зверь, жалею папеньку. Во время нашего противостояния заходит родитель, и несет моей голове и ушкам свою отеческую правду, горничная тем временем, подсовывает мне пяльцы, беру их, скорее на автомате, и тут чувствую под тканью тонкий переплет, теперь я ненадолго согласна быть послушной папиной дочкой ровно до последней страницы, и мы втроем это знаем, но молчим - это традиция.
- Может, чай? - приглашаю папеньку за стол - с тортом.
Анабет наигранно взмахивает руками, пряча улыбку за притворным негодованием.