-ИНТРИГА-
«Мархбебикум»
Ей исполнилось девятнадцать. Впервые, я вышла замуж, в восемнадцать.
Через год нас встречали в аэропорту Касабланки, у меня на руках годовалая Любна. В первый приезд мой в Рабат; в ту позднюю ночь - в доме собралось много родни, все ждали меня.
Перед входом, нас встречала старая хозяйка дома – «мы – Зубида», тогда она пригласила войти, я выпила из ее рук молоко, и, съев финики, последовала за ней, в зал. По обе стороны, которого располагались два салона мужской и женский.
Все приветствовали меня: - «Мархбебикум»-6- - в переводе с арабского языка – добро пожаловать. , Ирис. «Мархба» - Женщины ликовали, издавая улюлюкающие громкие звуки, долго еще в стенах этого дома звучали песни. Я отправилась наверх, в наши апартаменты, отдыхая я слышала шум - гости не спешили расходиться. Это был праздник в честь моего приезда.
Когда впервые, я поднималась по круговым ступенькам, мне казалось, что я была здесь в этом доме. Ощущения из вещего сна на кануне поездки казались реальными и вспоминались:
" Я на руках, в дом меня заносит Набиль. В первые минуты, мы счастливы и смеёмся...
Другая картинка сменяет ее.
В комнате женщина, на фоне кровавых туш, её силуэт отчётливо виден в приоткрытой двери .
С подвешенных за горло туш, течёт кровь.
Осознаю - что нужно бежать, мной овладевает страх - парализуя движения, пытаюсь шевельнуться.. и - не могу .
Я прячусь в доме, в одной из комнат и, натыкаюсь на детский гробик. Испытывая желание его похитить.., я просыпаюсь и цепенею от ужаса и ощущений, присутствия моего покойного дяди, много лет назад "наложившего на себя руки", и, как будто бы, покидая, прощаясь, он гладил меня по плечу.."
Перемены
Столько лет ожиданий, решались в февральские дни.
- Посмотри в ящик, - раздался звонок из Москвы, от знакомой ведуньи.
- Разве, ты ещё не уехала, тебе пришло приглашение? - я спускаюсь в подъезд, открываю почтовый ящик, нахожу там конверт, «мистика ли?» Я достаю приглашение.
С Валерой мне не суждено было уехать, в Испании недавно прогремели взрывы - террористы будоражили Европу. Несколько поездов пострадало от их акций, многочисленные жертвы погибших пассажиров в столице Испании приводили в ужас. Я не смогла больше ждать дня отъезда в Испанию, как мы планировали и мечтали с Валерой, но не по причине прошедших там взрывов. Через неделю я покидала страну по приглашению первой дочери в королевство Марокко.
В эти дни звонил и Денис, волновался, сначала он подумал, что я покидаю страну навсегда.
Этим он рассмешил меня, и в конце разговора мы условились по моему возвращению созвониться.
В "Шереметьево", перед вылетом, рядом со мной присел мужчина " восточного вида", он читал. Фраза его книги запомнилась мне надолго: " - Не радуйся, не жди ничего, воспринимай все как должное".Назвать ее актуальной - этим ничего не сказать, она большее.
Объявили мой рейс, и я… на борту авиалайнера.
Красота полета, отвлекала от переживаний. Амстердам, город на озерах, необычное поразительное зрелище, которое завораживает; среди воды и зеркальных отражений. Впечатления переполняли, увиденное, казалось нереальным. Лайнер наклонился и стал снижаться, погружая подобно птице свои крылья в густые белые облака, мы приземлялись.
В аэропорту Амстердама было многолюдно, пассажиры стремились каждый к своим выходам, расположенным в разных блоках, магазины и кафе позволяли заполнить время нам в период ожидания наших транзитных рейсов.
Проведя в аэропорту несколько часов, я обратила внимание на людей, одетых по - восточному они вели неспешную беседу на французском, моментами в нем проскальзывали арабские слова , они находились в зале ожидания на соседнем ряду. Составляя контраст пассажирам из Голландии , белокожим и высоким ,речь которых напоминает английский ,но более резкая ,отрывистая . Вместе с сидящими я пошла на посадку ,я продолжила свой путь в "Древний Магриб".
Самолет поднялся ввысь, рядом со мной оказался гражданин Франции - Пьер, компьютерщик. Мы разговорились, насколько было возможным наше общение, так в эти минуты, когда я вспоминала забытый французский, наша беседа больше напоминала язык жестов. Французы к женщинам очень внимательны. Я отвлеклась от забот, почувствовала себя женщиной, слову, звучащему на языке Франции - «медам», ласкавшим мой слух. Вторая часть полета пролетела незаметно, это общение с Пьером отвлекало и спасало меня от моих переживаний, растущих с каждой последующей минутой, приближающей меня к конечной точки моего полета. Ночью самолет приземлился в аэропорту "Мухаммедия".
Простившись с Пьером, моим соседом по лайнеру, я проследовала в зал прилёта. Меня не сразу заметили, ожидая худшего – я направилась к разменному бюро, но, на пути к нему я услышала свое имя, меня все же встречали.
Обернулась, увидев мужчину и юную девушку, одетую в темную «джелабу» ., худенькая и, неуверенная в себе, она радовалась мне, как ребенок.
Взяв за руку дочь, я волновалась, с трудом подбирая слова.
- Я твоя мама.
- Здравствуй мама, - сказала она с акцентом, нежным, кукольным голоском.
Самое прекрасное, слово, которое я услышала, мечтая о долгожданной встрече.
- Она не понимает по русски, - беря багаж, пояснил Набиль.
«Хотя, она прекрасно говорила на нём ребёнком, какие же усилия приложил отец, прекрасно владеющий русским?»
На стоянке стоял серебристого цвета автомобиль.
Мы сели в машину и она тронулась. С первой минуты я старалась быть вежливой с Набилем, испытывая отвращение к бывшему первому мужу, и огромное счастье, переполнявшее меня при виде дочери. Любуясь тёмными, в тон ночи глазами, набирая скорость, следуя вдоль автострады, подсвеченной огоньками, одновременно терзаясь мыслями. «Зачем она понадобилась ему, когда у него состоялась другая семья и другие дети »?
Продолжая держать меня за руку, словно боясь потерять, Любна прижималась ко мне, положив голову у меня на плече. Смешанные чувства, радости и огорчения наполняли меня.
Было заметным, что отец не уделял ей большого внимания за все эти годы, скорее сказывалось, бабушкино воспитание и внешне оно выражалось в ее одежде. Аскетизм ее поведения и отношения к жизни, не свойственный молодым женщинам, в эти первые минуты так бросался мне в глаза. Характер Нобиля оставался таким же, он был самоуверен и взгляды его на жизнь были недалекими.
И, мне становилось понятным, необъяснимое тогда состояние, почему с потерей страсти к нему, отношения становились невыносимее. Если годы и изменили Набиля, то, не в лучшую сторону - он постарел и обрюзг, ничего не осталось от былой его красоты. Мы были женаты несколько лет, тогда его называли «гзель» -. Тонкие черты лица, выразительные глаза, волосы, ниспадающие крупными буклями имели яркий оттенок – шатен. Его фигура дополняла образ газели; стройный тонкокостный. Теперь тело его расплылось, что не свойственно восточному типу людей и, лицо, напоминающее сдутый мяч, выглядывало из бокового зеркала, машины, которая в эти минуты стремительно неслась по скоростной магистрали: - "магистрали прожитых лет."
Ночной Рабат не изменился. Та же высокая арка, которую мы пересекаем, вливаясь в город и эту моросящую ночь. Знакомые улицы и проспект Хасана второго уже позади, вот, он - мандариновый переулок и всё такой же из четырех этажей особняк.
Вижу - тяжелые входные двери, «сколько же ночей они будоражат меня в моих снах? - Взяв за металлическое кольцо, я стучусь в них, но никто не открывает, я умираю, задыхаюсь в эти минуты, теряя сознание, но ничего не происходит, только сон, где я просыпаюсь в холодном поту кошмара».
Кажется, что возвращаюсь в прошлое, через 15 лет эти двери вдруг открываются, я вхожу, поднимаюсь по каменным круговым ступеням старинного дома.
Торжества не было,как при первом моём визите в этот загадочный,древний Магриб - страну колдунов и пустынных берберов. нет родни, что, меня здесь встречала.
При входе, нас встречает чёрная Фатима, служанка старой – «мы – Зубиды»,обнимает меня и просит навестить хозяйку дома, сообщая, что она сильно больна.
Родители Набиля , ждут меня наверху , на втором этаже в небольшой гостиной. Столько лет, нас разделял их обман, и теперь они смотрят в глаза мне.
Свекор улыбается, но в глазах старой свекрови радости , но нам ясно - время расставило все на свои места.
Вспоминая о событиях давнего времени, я смотрела на свою девочку, теперь, через столько лет, мы стоим с ней вместе.
Я лежала в темноте, рядом с дочерью и рассматривала ее спящую, молчунью робкую и тихую, такой меня знали здесь, тогда. Я вижу все ее чувства - в ее глазах, и знаю, мы этим похожи, переживания и чувства внутри. Начиная с этой ночи, мы засыпаем и просыпаемся вместе. Утром, яркое солнце будит меня. Струится свет, проникая сквозь жалюзи, и, шум восточного города поднимает меня. С ближайшего минарета доносились призывные звуки муллы, сливаясь с дальними соседствующими мечетями среди всего этого городского мотоцыклетно - машинного шума, не давая обитателям города забывать о «вечных ценностях», и в суете текущего дня.
Я улыбаюсь, ощущая, что рядом спит Любна. Она не привыкла спешить, я и не тороплю ее, наблюдая за ней, в ее сне.
Время на востоке тягуче, неспешный уклад жизни перемежается минутами молитвы. В эти утренние минуты я пила кофе, дожидаясь ее, гармония и душевный покой переполняли меня.
Все грустные мысли меня покидали, и краски востока с каждым следующим весенним днем становились все ярче. Розовые оттенки весеннего утра пришли на смену унылым цветам отражаясь наше настроение оттенком в одежде.
С моей девочкой мы много гуляли и совершали покупки. Любне уже исполнилось девятнадцать, в её возрасте я впервые посетила Марокко. Как же мне было тогда одиноко, особенно в первые дни а, затем общие взгляды на моего мужа сблизили и сдружили меня с его родственницей, Нижвой. Она сейчас и помогает нам в эти дни совершать наши покупки,и общению с продавцами, какой же замкнутый образ жизни моя Любна вела, проводя все дни со свекровью в постах и молитвах? Мне повезло, что с нами Нижва, сейчас,временно проживает в доме свекрови, которая и есть, прабабушкой моей дочери Любны по имени Зубида. Здесь, в нижних салонах дома она доживает свой век, "мы" было уже девяносто восемь, родственники - ее взрослые дети навещали больную, собираясь в небольшом спальном салоне.У меня создаётся странное чувство, кажется,что долгие годы, дожидаясь моего возвращения, она не могла умереть, вновь не увидев меня.
Я часто на дню, спускаюсь к ней, в её нижнюю часть старинного дома, садясь у ее изголовья на массивной кровати,гладя ее по плечу.
Следуя жестам Зубиды, я наклоняюсь к ней,и "мы" рассказывает, что, без меня, будучи маленькой Любна, приходила к ней и гладила так же.
Ласточки, залетев в прозрачный купол зала, унесли мои мысли в те давние дни.
Когда, Зубида, увидев меня в нижних салонах, часто подзывала к себе, она просила меня посидеть с ней, и я наблюдала как она вывязывает крючком свои петли на платьях . Многое изменилось с тех пор, но отношение старой Зубиды, как и других ее детей и родственников ко мне не менялось, они оставались такими же, теплыми и постоянными, как и старинные часы этого дома, отбивающие свой такт,оставаясь в центре салоне одного из крестообразного плана.
Я ходила, как прежде по старинным комната дома, рассматривая его и вспоминая.
В нижней части дома, где два больших салона, которые пересекались маленькими двумя в праздничные дни собиралась большая чета семейного клана, стены салонов украшала мозаика, вдоль стен ярусами располагались традиционные восточные диваны. В одном из маленьких салонов находилось большое старинное зеркало и миниатюрный диванчик,а напротив – салоны, их нескольких небольших комнат, будуары "мы" Зубиды -7– пробабушка Зубида. В этой небольшой белая комнате с тяжелой старинной мебелью красного дерева каждым вечером засыпала она. Огромное зеркало -
свидетель событий, детей и внуков старой "мы" Зубиды. Кажется, время,что замерло. Здесь - в нижней части дома, в его гостевых салонах,
В покоях "мы", ежедневно встречаясь с родственниками, приезжающими из разных частей солицы, я общаюсь с семейным кланом,сидя у пастели "мы" Зубиды. Всё проходит традиционно, и во время беседы, как принято здесь; предлагается чай или кофе и сладости.
Перед чаепитием служанка подносит небольшие сосуды, для омовения рук – с цветочным отваром жасмина. С пряным ароматом востока,в неспешных беседах и чаепитиях, как в песчаных часах, протекает здесь время.
Как то, после одного из визитов, я возвращалась из салона "мы" Зубиды, в верхние апартаменты, и услышала как разразился скандал на лестнице, между Набилем и его женой, видимо он не хотел ее видеть,в моем присутствии. Интересно, подумала я, - «чтобы она сказала, узнав, как вечером в день моего приезда в Марокко в доме его родителей, моя дочь была свидетелем сцены, поразившей ее; хотя в тот момент, он обращался ко мне на - русском но, и без слов был понятен их смысл,его жесты были красноречивей».
- Я хотел бы посмотреть на тебя, - подошёл он к ванной комнате, когда я собиралась раздеться.
Затем, он попытался проникнуть в душевую комнату, но, я, опустила свитер и мгновенно, заметив желание – увидеть меня обнаженной, мгновенно отстранила его, на глазах изумленной,Любны.
- Теперь ты не мой муж,- расставив точки над и..
По всей видимости, Любне стало понятным без слов, его негативное поведение, отца,семейного человека, перешедшего за все рамки приличия. Я понимала, ему трудно сдержать себя, но, теперь я для него недоступна.
Вскоре, я стала замечала, взгляды бывшей своей свекрови, которые она бросала на мое тело, все так же, испытывая зависть и злобу и страх...
Страх от того, как я себя поведу с ее сыном. Свекровь, видела, что годы не смогли охладить того пыла, страсти, которую испытывал он ко мне, не изменилось его поведение и сейчас. Он готов был разрушить свою семейную жизнь,но,у меня не возникало желания. Но, если бы только до неё дошло, что пережито мной, разлучённой, последствием их обмана, её поступки не стали бы столь опрометчивы…
Как то в один из дней, сидя на залитых солнцем ступеньках террасы, беседуя с Любной, заглядывая в словарь, чтобы ей был понятен точный смысл на французском.
Так постепенно, стараясь объяснить причины, послужившие к моему отъезду, я рассказала, почему ей пришлось жить без меня. В это время моя бывшая свекровь, занимаясь приготовлением на кухне, в чем ей помогала служанка, то и дело появляясь неподалёку, по всей вероятности стараясь подслушать нас.
Во время обеда, казалось бы, всё шло, как обычно, сначала были поданы салаты, затем мясные блюда, и завершилось всё фруктовым десертом.
Не дожидаясь кофе, я с дочкой пошли на прогулку в старый Рабат – историческую часть города. Там на берегу океана, среди старых стен древнего города мы прошлись по его узким улочкам, и зашли в старый парк, где я вновь смотрела на чудных рыб – змей. А затем, мы зашли в кафе, где с вершины данного места любовались панорамой залива, и, заказав там только сок и черный кофе, завершили наше посещение древностей, пройдя через Медину, старые торговые ряды, где я продолжала покупать сувениры и настенные тарелки с марокканскими пейзажами.
Вернувшись в дом Аль Мумии – дом свекров, я узнала, что, этим вечером, к ужину за нами заедет Мурат – родной брат Нобиля, его жена и раньше приглашала меня в гости предлагая на выбор – ужин у них или в одином из столичных ресторанов.
Вечером за нами приехал Мурат, который, так и не изменился, оставаясь таким же - добродушным человеком, развлекая нас своими шутками, и вниманием по дороге пока вез к себе, в квартиру, расположенную в другой противоположной части города, состоящую в основном из новых застроек.
По началу все было, как принято здесь: мы вновь пили, кофе и зеленый чай с жасмином, попутно беседуя, смотря видеозаписи его гастрольных музыкальных поездок. А, затем, я попросила Мурата, показать их семейный альбом
Минуло около часа, когда жена Мурата – Зинаб-8- в переводе с арабского языка – «прекраснейшая». , - « действительно, оправдывая свое имя ее прекрасным лицом и тонкими его чертами», - приглашала нас к столу. В меню вечера; подавались различные салаты, мясное – большое блюдо из куска баранины с тушеными овощами и фасолью, а перед ним чудесные жульены из грибов. Их ели все и двое маленьких детей Мурата тоже, как и Зинаб. В продолжение вечера она рассказывала мне о своей свадьбе и свадебном платье в традициях Марракеше, сопровождая рассказ показом фотографий свадьбы и их с Муратом свадебной поездки в Марракеш.
Среди ночи, я проснулась, чувствуя, что задыхаюсь, теряя сознание, я дошла до ванной. Тошнота подступала, испытывая сильную сухость во рту, стала пить воду, пытаясь промыть свой желудок. Теряя силы, я добрела до дивана, опустив голову на подушку, сдавленную в висках, она раскалывалась от боли. Мне не хотелось тревожить спящих и, дождавшись рассвета, обратилась к прислуге с просьбой позвать Мурата. И, только выпив большую дозу лекарства, которое он принёс, я приходила в себя. Сквозь шум в голове донеслись обрывки телефонного разговора; жена Нобиля спрашивала о моем местонахождении и сообщала Зинаб, что Нобиля не было ночью дома.
«Где же ему быть, как не у своей мамочки, я представила, как он спит в комнате, где мы ночевали с дочкой в доме свекрови или возможно, во сне обнимает мою сорочку, вдыхая аромат, который по его словам, пахнет парным молоком, доводящий его до безумия».
С моим появлением его семейная жизнь дала трещину, что беспокоило родственников жены. Когда же, Мурат сообщил Зинаб и о моем состоянии, она сильно расстроилась, прося у меня прощения, как хозяйка не понимая, почему я вдруг отравилась, когда все ели те же блюда.
У нее испортилось настроение, и, извинившись еще раз, она попросила Мурата ехать на пикник без нее, как мне показалось, не желая встречаться там с хежей, зная отношение ко мне свекрови, она всё поняла и, почему бы подозрения пали на неё.....
На большой поляне, соседствующей с другими полянами, расположились родственники клана Аль Мумии, здесь не было только Нобиля с его семейством, он не появлялся с женой, или если и находился в моем присутствии, то всегда бывал без нее. Его сестра из Касабланки приехала сюда с мужем и детьми, которых я видела, когда они были совсем маленькими. Среди небольших деревьев, похожих на карликовые были разложены подстилки, на них отдыхая, находились члены большого семейства.
Когда все обедали, я пила только воду, так как состояние мое было еще не лучшим, я видела, как свекровь старалась отвести свой взгляд, видимо понимая, что вчера допустила оплошность.
Сделав некоторые визиты и проведя еще дней, пять в столице, мы с родителями Нобиля уехали в Касабланку – на виллу его сестры.
В Касабланке нас встречал ее муж, Абдель - Теф , который расспрашивал свекровь обо всем и о неадекватных поступках Нобиля в семье, с его слов, я поняла, что жена Нобиля находится сейчас в Касабланке и дело принимает нежелательный оборот. Думая, что я забыла арабский, они так беседовали и сетовали на поведение Нобиля, тем временем мы подъезжали к трехэтажному особняку, где жила семья Птицем, дочери хежи. Въехав в гараж во дворе дома, я вышла из Мерседеса, рассматривая небольшой сад - здесь мало что изменилось. Антураж вокруг дома был прежним – аккуратно постриженная зелень газона и несколько мандариновых деревьев окружали его, как и примыкающая к столовой летняя беседка в ней я увидела сестру своего бывшего мужа – Птицам.
Птицам была женой инженера, дети их подросли и получали хорошее образование, а в доме с ними, как и раньше находилась свекровь для Птицам. Неожиданно и приятно было узнать о себе, когда старая женщина – мать Абдель - Тефа, рассказывала мне, обо мне же - заботливой матери, которая по ее словам очень любила свое чадо и не отпускала его из рук, такой я запомнилась ей. В этом доме меня, как и раньше любили и старая свекровь Птицам и, Птицам и ее теперь взрослые дети. Люди, взвешенные, по – восточному, оценили перемены, произошедшие во мне. Сейчас я приехала в качестве женщины уже не связанной семейными узами, многое виделось иначе - другим. Другими глазами теперь смотрела на меня и Птицам, многое, понимая уже иначе, она словно металась, между любовью к матери и реальностью происшедшего.
На утро, в открытой беседке у дома за завтраком мы беседовали с мужем Птицам - Абдель - Тефом и ее сыном Мехди, который, работая в одной из аудиторских фирм Касабланки, интересовался налогами, которые платятся в нашей стране. На вопрос его отца, Абдель - Тефа, - нравятся ли мне перемены, происходящие в нашей стране? - Я ответила, - да.
- Ну, а как же налоги? В нашей стране собственники, скажем, магазинов не платят налогов государству, а как же Вы воспринимаете этот факт?- Я воспринимаю его, как огромное сожаление того, что у нас перемены в области налогов иные. Подумав, - «действительно, который год я бьюсь с моим предприятием, практически, оставаясь на прежнем уровне, не имея возможности роста. Очень большая статья расходов приходится на налоги и не меньшая на коррумпирующих чиновников». «Все чаще жизнь подтверждает знакомое всем изречение - богатые богатеют, или - деньги тянутся к деньгам».
Мать Набиля, слушая наш диалог, ощущала себя некомфортно – такой она, по сути, и была - малограмотной женщиной, большую часть времени, проводящая в стенах дома - некомпетентная в вопросах бизнеса и далекая от вопросов политики.
Она видела, взгляд моей дочери и ее другое восприятие меня; новое – выражение, ее чувств гордости и уважения. Любовь Любны была направлена ко мне, и теперь назревал новый скандал, после ночной моей беседы с дочерью, когда утром я дала свекрови понять, передав ей моё пожелание, чтобы она – мать Нобиля обращалась сначала ко мне, а не указывая, что делать сразу моему ребенку. То есть, чтобы свекровь не давала больше ей - Любне распоряжения через мою голову. Я указала ей на ее место бабушки, которая не должна забывать о существующей в семье иерархии . Я мать, которая сейчас находится с дочерью и мне дано право решать, попросив хежу-9- Хежа – женщина совершившая паломничество в Мекку не забывать об этом. В довершении всего, проведя несколько прекрасных дней и посетив прекрасную набережную Касабланки, мы с Любной, уехали несколькими днями раньше из города, оставив свекровь гостить - у ее дочери Птицам. Тот факт, что я не делюсь своими планами и не спрашиваю свекровь относительно их, особенно огорчало ее. И проведя эти дни, в атмосфере пристального ко мне внимания со стороны свекрови и семейства ее зятя, вечером сев на поезд Касабланка – Рабат, я и Любна покинули город, предоставив Птицам отвлечь и развлечь мою свекровь поездкой в «Валидию» - пятидневным отдыхом среди природы на ферме.
В последующие дни мы с Любной отдыхали, проводя время в спортивных клубах - клубах работников банка, каковыми были многие из родственников свекра. Там меня и посетило новое семейство Нобиля – его дети, их няня и он сам, но без супруги. Мы сидели за столиком в кафе у волейбольной площадки, когда ко мне подбежал маленький сынишка Нобиля, он поцеловал меня прямо в губы, чему мне, кажется, этому научил его отец. Затем к нам присоединился и младший брат Нобиля тоже со своим семейством. Находясь с Любной в Рабате, и в отсутствии свекров я все равно оставалась под пристальным вниманием семейства Аль Мумии. В один из последующих за посещением Касабланки и посещения консула России дней я с дочерью и свекрами, прибывшими из «Валидии», курортного городка у океана, была приглашена свекром - Абдель Кадером на отдых. С утра, мы отправились в элитный клуб для служащих банка в Марракеше. На вокзале Рабата нас провожал мой бывший муж, отойдя в сторону от его родителей и дочери, я напомнила ему, чтобы он не затягивал с оформлением документов Любны, и упрекнула его в том, что ему следовало пригласить меня гораздо раньше, что решило бы многие проблемы с гражданством нашей дочери. А не теперь, когда ей уже исполнилось восемнадцать. Вместо ответа на мои упреки, он стал уходить от него и вспоминать события пятнадцатилетней давности, упрекая меня и продолжая, как и прежде ревновать к своему бывшему другу – адвокату. Я смотрела на него и в эти минуты на перроне смеялась над ним:
- Так почему ты не посадил его в тюрьму, если ты прав, может, я была бы не против! Тебе нечем крыть, - добавила я, - да, не отрицаю, я всегда ему нравилась, только не я, а он – твой друг мечтал на мне жениться. Ты в праве был не пускать его к себе в дом, так что же тебе мешало, может, пригласишь его сейчас для встречи со мной?
Лицо Нобиля пылало от гнева, он продолжал страдать и мучиться муками ревности. Я смотрела на него и видела перед собой человека – «с его прежними животными пороками», которого я перестала уважать еще перед рождением Любны. Когда я вынашивала ее, он - мой бывший муж продемонстрировал мне их в полной мере - очередным своим хамским поведением, тогда я была беспомощна и не нашла в себе сил бросить его, зная как мои родители прежде были против нашего брака и как отнесутся к разрешению такой ситуации сейчас. После отъезда мужа, я, оставшись в России, родила свою девочку и искренне надеялась на перемены в отношениях с ним. Приехав в Марокко, я осознала, что не могу с собой поделать – любовь ушла, любить человека, двуличие которого в отношении меня было заметно и некоторым близким окружающим нас.
Его двоюродный брат - Амел, учившийся в Киеве, был единственным - кто тогда понял меня. Когда Амел, прибывал на каникулах в Марокко, а я уже находилась в Рабате. Когда в один из дней, мы посетили его и его родителей в дальнем квартале города, где они проживали., Стоя в прихожей своей квартиры, он услышал слова Нобиля, полные пренебрежения о нем - об Амеле, сказанные его братом на русском языке,забыв,что Амел знает русский, воспринял их и заметил ему. Он понял, и как на тот момент мой бывший муж уже вошел в свою роль, отойдя со мной в сторону, Амел сказал мне, что он искренне жалеет меня, выразив свое человеческое сочувствие. Я страдала от тирании и словесного хамства своего супруга, но со временем стала вести себя скрыто, позволив себе выходить за круг его убеждений, общаться с тем, с кем считаю для себя нужным. « В те дни – пятнадцать лет назад это было особенно важным, иначе, закрывшись в ракушке дома с хежей-9- Хежа – женщина совершившая паломничество в Мекку, я бы скорее всего сошла бы сума, находясь в окружении мужа. У меня был свой круг знакомых, с которыми я общалась в парке столицы, находясь там, когда гуляла с ребенком. У меня были знакомые - студенты экономического и юридического факультета одного из столичных институтов, с ними я разговаривала и общалась в предобеденные часы, так как с мужем мы отдалялись.. Женщины дома на оранжевой улице, в это время готовили обед, а я не занималась кухней и была свободна, располагая сама своим временем. Может быть, свекор и знал о моих прогулках по центральному парку, о друзьях и беседах, когда, однажды, на кануне моего развода с мужем, он-свёкр,Абдель - Кадер, как – то, не по – восточному, в беседе со мной и предложил мне вести себя так, как мне захочется, но не бросать его сына. Он привел мне в пример одну из своих сотрудниц банка, которая, по его словам, кокетничала, но не разводилась со своим супругом. Сейчас, спустя годы свекор вел себя, как и раньше, уважительно, поддерживая, доброжелательным отношением со мной. В отличие от Нобиля, он пытался меня понять, читал произведения Достоевского «Анну Каренину» и «Войну и мир» Льва Толстого. Только во всем этом было одно но – я выходила замуж не за отца, а за его сына. В годы моего отсутствия Нобиль открыл перед всеми свой капризный, эгоистический нрав, как и причины наших разногласий, которые были не в моей национальности и не во мне. После моего отъезда, он женился второй раз - на довольно обеспеченной марокканской студентке. Она,и, родив от него сына, затем, развелась с Нобилем, и, забрав ребенка, вернулась к своим родителям. Его настоящее поведение в браке с третьей женой было не лучше; амбиции, скандалы и претензии были основой отношений - время расставляло все на свои места. Авторитет моего бывшего супруга таял с каждым последующим годом, но, в отличие от них - его жен, я жила здесь одна - в отсутствии близких родных - уязвима и беззащитна.
Приближающийся экспресс избавил меня от дальнейших препирательств с «бывшим», и я последовала за свекрами и дочкой, ощущая свежий порыв ветра, оставив Нобиля, как и мои грустные мысли и воспоминания на исчезающем из вида перроне
Дорога в южную часть страны, проходила среди африканских пейзажей; песчаных барханов, небольших оазисов и пустынных мест. Маленькие островки с голубыми озерами и цветущими пальмами, словно тонули среди бесконечных, зыбучих песков. Все ближе к древнему загадочному городу увозил нас экспресс - комфортабельный поезд «Рабат – Марракеш». По прибытию розовый город встречал непривычно прохладой, не характерной этому времени года. На одном из такси мы быстро приближались к территории клуба «Популярного банка». Пространство клуба составляли корпуса трех и двухэтажных коттеджей, напротив, которых располагались открытые бассейны и спортивные площадки, все утопало в цветах, и небольшие фонарики высвечивали вечерние уголки пейзажа. Мы занимали четырехкомнатные апартаменты, с третьего этажа открывался прекрасный вид на ближайшие бассейны, вечерние огни, отражались в их водах, и исчезающие в темнеющей дымке песчаные барханы предстали перед моим взором. Дни в Марракеше, напоминали мне - праздную жизнь на наших южных курортах, только более размеренную и спокойную. Поздним утром мы плавали в открытом бассейне, в полдень совершали прогулки по городу, по старой площади и «Медине» - национальному рынку. Здесь продавалось все; начиная от восточной одежды и сувениров, заканчивая домашней утварью и едой. На площади у «Медины», нас развлекали традиционными танцами, они исполнялись под бой барабанов. Толпы зевак и иностранных туристов прогуливались вдоль, пробуя национальные блюда, предлагавшиеся здесь же в небольших открытых ресторанчиках, где все готовилось на наших глазах. Запахи, исходящие из кухонь этих ресторанов были невыносимыми, я так же, как и прежде, не могла дегустировать блюда, продающиеся на площади, пахнущие вареными в котлах улитках. Хотя, находилось много любителей подцепить чем –то на подобии булавки и тут же отправить такое лакомство в рот.Они, как и змеи танцующие под дудочку вызывали у меня отвращение. Мне хотелось поскорее покинуть эту площадь. Накануне отъезда из Марракеша произошел скандал, он назревал уже многие годы, и мы поругались с бывшей свекровью. Через столько лет она выплеснула наружу свои негативные эмоции, никогда раньше она не повышала голоса по отношению ко мне. Теперь прошлые мои сомнения подтвердились; она по-прежнему ревновала меня к своему мужу, наблюдая в течение утра, его заплывы около меня в бассейне, свекровь не могла скрыть своей вражды. Она не могла смотреть на мое тело, остающееся таким же гладким, как и в прошедшие годы, на которое любуется ее муж каждое утро у бассейна. В разных семьях по-своему усмотрению воспринимался подход к национальным традициям. В семье свекра не было запретов на купание в общественных местах, она могла бы, как и другие арабские и французские женщины, находящиеся рядом со мной в купальных костюмах загорать, но еще много лет назад, когда я была здесь в первые, свекровь и тогда при мне не обнажала ее стареющего тела.
«В мое отсутствие, она долгие годы ощущала себя молодой мамой, сохраняя свою семью и эту иллюзию. Она прекрасно осознавала, что стала бы не нужной своему мужу, если бы не обманом отняла мою дочь».
Был завтрак, когда при моей беседе с дочерью, она стала перебивать меня и опровергать мое мнение, мне пришлось ей сказать , что не следует вмешиваться в процесс воспитания, когда мать, дает советы своей дочери. Я заметила, что она является бабушкой и прекрасно может подождать со своими разговорами до моего отъезда. В эти дни я возвращала ее в реальность и давала ей понять; что для меня она - "старая змея" и никогда не стать ей матерью моему ребенку - это место принадлежащее мне. Никогда не забыть мне, когда в последствии, я увидела у Низги - ее сестры фотографии, где молодящаяся свекровь сидит за столиком напротив моей дочери, радостно улыбаясь, в тот момент, когда я - в России была близка к самоубийству, и казалось, теряла рассудок. Только глаза моей девочки на этой фотографии в ответ на улыбку свекрови оставались такими же полными грусти, как и мои на другом континенте.
К обеду с прогулки вернулся свекор, он вел себя так, словно здесь ничего не произошло, и не упрекал меня. Знаю, он по прежнему любил меня, от него приходили мне письма в годы, проведенные мной в разлуке с ребенком.
В том, что мы не потеряли связь, эту тонкую ниточку, была заслуга свекра.
Возвращались мы порознь со свёкрами.
Я, дочка и служанка отбыли в машине с племянником, приехавшим из Касабланки. Машина его со скоростью сто двадцать километров в час в течение нескольких часов неслась по магистрали, оставляя за собой облака пыли, причудливые кактусы и пальмы, растущие по ее обочинам. Минуя песчаные барханы и маленькие лачуги кочевников, живущих в дали от современной цивилизации людей, мы подъезжали к желтым, цветущим полям Касабланки. Позади, оставалось двухчасовое пространство и мои яркие впечатления от поездки по дорогам среди песков западной Африки. Велико было в эти минуты искушение нарвать луговых цветов, но скоростная дорога разделялась на две полосы вперед и обратно, исключая возможность вернуться назад, приближая нас к высокой арке, пропускающей нас в современный мир Касабланки.
В Касабланке, огромном город раскинувшемся на берегу океана; мы гуляли по набережной, ели «мороженное» в Макдоналдсе и смотрели на длинные волны, набегающие из далека и затем, растекающиеся у берега, замечая у кромки появление первых купальщиков. К вечеру Мехди, двоюродный брат Любны, проводил меня с дочерью к ночному поезду, и, мы вернулись в Рабат.
Когда мы вернулись в дом, к ночи прибыл и свекор, а его старая супруга осталась ночевать в доме у своего сына - Мурата, вероятно, по причине ссоры.