На протяжении всей своей жизни каждый из нас сталкивается с понятием доверия к человеку, доверия друг к другу. Мы каждый день совершаем определенные поступки и дела, ходим на работу, ездим по делам и в гости, одним словом, - живем. А, между тем, без доверия к другим людям не проходит и дня. И чаще всего мы не задумываемся об этом.
Мы доверяем свое тело и свою жизнь врачу, архитектору и строителю, свою судьбу – учителю, юристу и политику. Садясь в транспорт, мы целиком вверяем себя в руки пилота, машиниста, или водителя. Нам и в голову не приходит, что пилот при посадке самолета «на спор» зашторит перед собой стекло кабины и полностью доверится неисправным приборам. Или, что машинист поезда, обманув приборы, спит на ходу, а водитель троллейбуса на ходу не смотрит на дорогу, а посылает любимой эсэмэску.
Мы верим, что это не так! Мы хотим верить, что каждый, от кого зависит наша жизнь и судьба, а также жизнь и судьба наших родных и близких,- честно и добросовестно выполняет свой долг и свои обязанности.
Мы верим друг другу! Мы просто обязаны верить! А без этой веры жизнь каждого превратилась бы в кошмар. Но жизнь многолика и разнообразна, как сами люди. И, к сожалению, не все добросовестно выполняют свой долг. В силу самых разных причин.
Ведь недаром же придуманы пословицы: «Доверяй, но проверяй!», и «Береженного бог бережет!». И каждый из нас старается быть начеку, чтобы слепо не доверяться случаю по принципу: «Авось, пронесет!»
Думаю, что каждый человек мог бы рассказать много случаев о доверии к другим людям, с которыми ему пришлось столкнуться.
Я же приведу два рассказа из своей жизни. Два рассказа о доверии. Они разные и поучительные.
Рассказ первый.
Дублер
В 1965 году, будучи на пятом курсе архитектурного факультета строительного института, я проходил инженерно-технологическую практику. И больше трех месяцев, начиная с сентября, работал дублером мастера на строительстве объектов одного из крупнейших Харьковских заводов. Строительное управление располагалось прямо у центральной проходной завода. А вот сам завод был почти на окраине города, и мне нелегко приходилось каждый день добираться на работу.
Метро в то время в нашем городе еще не было, до его пуска оставалось еще целых 10 лет! Жил я на Холодной Горе, у Танкового училища. И мне приходилось полтора часа ехать до завода, - сначала на трамвае №12, а потом,- от вокзала, на трамвае №9.
Утром старые трамваи в сторону заводов шли переполненные. Иной раз приходилось пропускать трамвай, потому что в него нельзя было влезть. Люди висели даже на подножках. Зато, если мне приходилось работать на второй смене, то проблема возникала с тем, как добраться домой.
Вторая смена заканчивалась в 23 часа. И, если я уходил со смены вовремя, то от центра города приходилось идти на Холодную Гору пешком, до самого дома. А это километров шесть. Ночью трамваи уже не ходили. А последний трамвай №9, на котором я ехал от завода, шел только до центра города, а дальше направлялся в Ленинское депо, за Центральным рынком, и до вокзала меня не довозил. Приходилось со второй смены убегать минут на пятнадцать раньше, чтобы успеть на предпоследний трамвай, идущий по маршруту. Но это мне удавалось только тогда, когда позволяла работа…
...Случилось так, что с первого дня моего появления на практике умный и деловой главный инженер строительного управления Юрий Николаевич Журавлев,- высокий, крепкий и симпатичный мужчина лет пятидесяти, - не обратил внимания на то, что я студент архитектурного, а не строительного факультета.
Как так получилось, не знаю! Но, с первого же дня он взял надо мною личное шефство, твердо уверенный в том, что я – будущий инженер-строитель.
Каждый рабочий день, в 8.00 утра, Журавлев появлялся в нашей прорабке. И, если я был на первой смене, то следовала команда: «Юра, пошли со мной!»
Я поднимался со стула, и мы вдвоем шли на ближайший объект. А он был тут же, у проходной. Мы строили тогда большой семиэтажный инженерный корпус завода.
Журавлев шел впереди, а я за ним.
Г-образное строящееся здание представляло собой в то время смонтированный до четвертого этажа каркас из сборного железобетона, шедший длинной стороной вдоль Московского проспекта. А после поворота короткой стороны здания внутрь территории завода, в глубоком котловане тогда еще только заливались монолитные железобетонные фундаменты. Много было и монолитных участков по всему будущему зданию.
Так вот. Мы обходили всю стройку, и Юрий Николаевич засыпал меня вопросами. Поначалу, он только присматривался ко мне, «прощупывал» меня, как специалиста. Но, постепенно, день за днем, его вопросы становились сложнее, а Юрий Николаевич всегда требовал от меня точных и обстоятельных ответов.
«Почему консоль имеет такой профиль, а не иначе?». «Почему арматура имеет такой вид и расположена так, а не по-другому?». Масса самых разных вопросов. И я должен был все знать.
Чаще всего я отвечал ему слету. Но, если, вдруг, я не мог дать ответ сразу, то Юрий Николаевич бросал на ходу: - Доложишь мне завтра!
А он никогда и ничего не забывал. На следующий день, как бы случайно, он приводил меня на то же место на стройке и повторял вчерашний вопрос. И выслушивал мой ответ.
Придя домой после смены, мне приходилось открывать свои конспекты и учебники и искать ответы на поставленные Журавлевым вопросы. Я понимал, что доверие к себе, как к специалисту, и авторитет нужно завоевать. А само по себе ничего не дается.
В институте я учился хорошо. И специальные инженерные дисциплины изучал не «ради галочки», или «лишь бы сдать», а, вникая в суть. В отличие от некоторых архитекторов, я считал, что глубокое знание конструкций зданий и технологии строительства не только полезно знать каждому уважающему себя архитектору, но и необходимо. И дальнейшая моя архитектурная практика только подтвердила, что я правильно понимал подход к своей профессии. Ежедневные «экзамены», устраиваемые мне Журавлевым, как правило, заканчивались оценкой: «Молодец!», и очень скоро ко мне на стройке стали относиться, как к полноправному специалисту. Мне стали доверять!
Начальник участка и прораб доверили мне строительство объектов наравне со штатным мастером. И рабочие, в основном, относились ко мне с уважением. Именно тогда, впервые в жизни, меня стали звать по имени и отчеству. Мне был 21 год.
А кто же были мои рабочие-строители?
В моем подчинении были тогда 80 девчонок, младше меня на два и четыре года, «вольнонаемные» из западной Украины. Возглавлял их опытный бригадир-бетонщик Миша Бубнов, - среднего роста, плотный и крепкий мужчина лет сорока пяти, с грубой и сухой кожей на сильных широких ладонях.
Сами девчонки знаниями специальности не отличались. Они были обыкновенной рабочей силой, выполнявшей поручаемую работу. Зато были симпатичными и крепкими.
Совковую лопату бетона некоторые девчата могли бросить на три метра. А это килограммов пятнадцать, не меньше! Но, в ответственных местах они работали под строгим надзором бригадира. А Мише Бубнову можно было доверять. У него были и опыт, и знания. Такую оценку бригадиру дали мои руководители, - прораб Анатолий и начальник участка Михаил Павлович.
И я, привыкший в жизни верить людям, вначале доверял бригадиру и своим рабочим. Пока два случая из той моей практики не научили меня держать ухо востро.
Первый раз бригада бетонщиков подвела меня еще в самом начале моей практики, ранней осенью. Было это так.
В один из дней, на второй смене, бетонировали монолитный фундамент.
Наступила ночь, и на стройке зажглись редкие огни. Со стрелы башенного крана неярко светили прожекторы, рассеянно освещавшие пространство под ним, а пара других прожекторов светила в котлован, где велись работы.
Смена подходила к концу. Бетонирование фундамента тоже. В самом конце процесса, вверху стакана фундамента по чертежу требовалось уложить три ряда сеток. Место ответственное. И я проинструктировал бригадира Бубнова и бетонщиц, где и как эти сетки укладывать.
А сам, не дождавшись окончания смены, минут за пятнадцать, убежал с работы, - чтобы успеть на предпоследний трамвай. О бригаде я не очень беспокоился. Девчонки жили в общежитии, на втором этаже здания стройуправления. Ехать им никуда не требовалось. Достаточно было выйти за ворота завода, и они были уже дома!
Я успел-таки на трамвай, и домой смог нормально доехать. Ну, почти! Только от улицы Нариманова, где в те времена на Холодной Горе был старый трамвайный круг, пришлось до дома идти пешком. Но это метров семьсот, - не более…
На следующий день у меня была первая смена.
И не успел я утром войти на завод, как услышал громкий мат, стоявший над всем котлованом стройки.
А это мой начальник участка, - Михаил Павлович, - огромный, с виду симпатичный, но грубый и властный мужчина лет пятидесяти, - стоя на краю котлована, над вчерашним моим фундаментом, на всю стройку поминал меня всуе. Такого я от него еще не слышал и не ожидал!
Когда я предстал перед его очами, выяснилось, что бригада, выполнявшая вчера бетонирование, не заложила по верху фундамента сетки, указанные в чертеже.
Мне до сих пор не понятно, как он об этом узнал? Ведь при бетонировании фундамента его на стройке не было!
И у меня сейчас такое подозрение, как будто бы с его стороны это была заранее спланированная против меня акция. Но, за что? И почему? Я был тогда еще почти мальчишка, и даже в мыслях не собирался кого-либо из своих руководителей по участку подсиживать. Да и зачем? Ведь профессию в жизни я избрал иную. И впереди меня ждал проектный институт!
Непонятно тогда, что это было? А ведь Михаил Павлович до этого ко мне нормально относился, и, казалось, даже уважал!
Тогда как он мог определить, глядя на законченный фундамент, - заложены, или нет в нем сетки?! И почему было не поговорить со мной тихо? Зачем нужно было кричать, да еще матом, на всю стройку? Никогда не пойму!
Но, та история закончилась тем, что начальник участка заставил меня взять в руки лом и на виду у всей стройки лично убедиться, что в фундаменте сеток нет.
И я полсмены, сгорая от стыда перед всем участком, весь в поту долбил ломом вчерашний фундамент до тех пор, пока не убедился, что сеток в нем действительно не было.
И только после того, как я «получил свое», начальник участка пригнал компрессор и заставил, теперь уже саму бригаду, разбить отбойными молотками верх фундамента. А после этого при мне заложили арматурные сетки и заново забетонировали.
Но, для меня это была моя первая производственная наука!
«Нельзя слепо доверять подчиненным ответственную работу. Нужен контроль! А еще, нельзя полностью доверять руководству, - могут подставить!»
Но, как оказалось, должного вывода тогда я все-таки не сделал. Я склонен был продолжать верить людям. И вторично, уже в самом конце практики, был наказан!
Как-то, в декабре, на первой смене, день выдался очень морозный. Было очень холодно, да еще и дул пронизывающий ветер. И не было солнца.
А на уровне четвертого этажа бригада вела бетонирование монолитного участка перекрытия площадью шесть на шесть метров. Большой такой монолитный участок, надо сказать!
Стен на перекрытии никаких. Периметр этажа огражден только деревянными дощатыми перилами, - чтобы никто не упал вниз. И бедным девчонкам из бригады негде было от мороза и ветра укрыться. А одеты они были, - кто во что!
Для согрева людей на перекрытии поставили пустое корыто из-под раствора, и в нем жгли костер из грязных сухих досок от старой опалубки. Только толку от этого было мало!
Тепло было только до тех пор, пока ты стоял рядом с корытом.
А чуть отойдешь, и тут же тебя насквозь пробирало ветром да морозом. Жуть! Но, делать было нечего, - нужно было, во что бы то ни стало, вести бетонирование. Сроки строительства никаких поблажек не допускали.
Лестничных клеток в здании еще не было. И подниматься на этажи можно было только по узким деревянным лестницам-стремянкам, сбитым плотниками. Поэтому за смену, было, набегаешься! Снизу вверх, на перекрытие! Да сверху вниз, в прорабку! А мастеру нужно было везде поспевать, держа работу на контроле. Да и у рабочих возникали вопросы, как, да что!
А тут еще, как назло, я по натуре своей мерзляк! Всю жизнь боялся холода! А мороз не выносил вообще, никакой. А в тот день было за двадцать! И сильный ветер!
Помню, что буквально заставил себя в ту смену, как говорится, «по долгу службы» подняться наверх. Наскоро проинструктировал бригадира и бетонщиц, как ставить по чертежам арматурные каркасы. Особо предупредил, насколько важна правильная их установка.
- Поняли?- переспросил я в заключение, колотясь от холода и отворачиваясь от пронизывающего ветра.
- Поняли, Юрий Михайлович!- хором отвечают девчонки, в свою очередь, отворачивая лица от ветра. А сами танцуют на месте, как какие-то закоченевшие на морозе тряпичные куклы. Мне просто жаль было смотреть на них. А ведь им предстояло не просто «танцевать» на перекрытии, а работать. И не просто работать, а вести ответственное бетонирование большого монолитного участка.
Но, себя было тоже жаль! И я просто не выдерживал больше холода.
Стиснув зубы, со сжатой холодом, словно тисками, грудной клеткой, я спустился, хватаясь руками за промороженные перекладины, по «трапам», как я называл сбитые деревянные лестницы, вниз. И бегом греться, - в жарко натопленную самодельными электрическими «козлами» прорабку!
Никого из начальства не было,- все ушли на совещание, в трест. И из начальства я один тогда остался на стройке «за главного»…
Боюсь сказать, сколько прошло времени.
Только буквально нутром почувствовал я что-то неладное. На душе у меня стало как-то неспокойно.
Заставил я себя встать с теплого стула. Отложил в сторону чертежи, которые я изучал, оделся и выскочил на мороз.
С дурным предчувствием полез я по «трапам» на четвертый этаж, к бригаде.
Смотрю, а девочки мои уже забрасывают стальные арматурные каркасы поданным на перекрытие теплым свежим бетоном, который только что привезли!
От бетона парок стоит на крепком морозе. Щеки у девчонок пунцовые, и от самих пар идет. Разгорячились они от тяжелой работы. Оно и к лучшему! Может, не так зябко.
Приблизился я с неспокойной душой к месту бетонирования, глянул.
И мне чуть плохо не сделалось! И в жар всего бросило, невзирая на мороз!
Девочки мои, вместо того, чтобы установить каркасы вертикально, строго по чертежу, пошвыряли их, как бог на душу положил, - в полном беспорядке, лишь бы все поместились, да ничего на виду не осталось. И забрасывают уже все бетоном!
Как представил я, что было бы, опоздай я, да не увидь этого?! А ведь они забили бы все бетоном и выровняли бы. И ничего бы сверху никто не увидел! И бетон схватился бы в положенное время, прогретый. И все было бы нормально, пока снизу стояла бы опалубка, подпертая вертикальными деревянными
стойками-бревнами. А что случилось бы потом, когда сняли бы опалубку, да выбили бревна?
Рухнул бы весь монолитный участок четвертого этажа! И, возможно, нижние перекрытия не выдержали бы удара и нагрузки. И рухнули бы вослед. И могла произойти катастрофа. И могли погибнуть люди!
А где же бригадир Бубнов? Куда же он смотрел?
А бригадира-то и нет! Ушел куда-то. А девчонки все мои инструкции «крупно имели в виду». Какая им была разница, как ставить арматуру!? Не все ли равно? Главное, что они ее вкинули! А то, что она не работала при этом, этого они не могли знать, или не хотели. Главным для них было поскорее закончить и убраться с мороза!
Вот, чем могло закончиться мое доверие к бригаде!
Куда и девалась моя боязнь мороза!
Я заставил бригаду вытащить из бетона все каркасы и полностью ручками очистить весь участок. После этого, под моим надзором, всю арматуру установили строго по чертежам, и только после этого забетонировали и провибрировали.
А для меня это была моя вторая наука о доверии. Да! «Доверяй, но проверяй!»
И, если ведутся ответственные работы, повторяю, то контроль специалиста обязателен! Нельзя слепо доверять подчиненным, если ты не уверен в их компетенции. В противном случае такое доверие может обернуться бедой, - для тебя и других людей.
Помните еще такую поговорку? « От сумы и от тюрьмы не зарекайся!»
А ведь в том,- втором случае,- я был близок ко второй половине этой заповеди.
Спасла интуиция и знания…
В самом начале своего рассказа я упомянул, что практику проходил в должности дублера мастера. А что, собственно, значило быть «дублером», а не просто мастером?
Все объяснялось очень просто. Как «дублеру», мне не платили на стройке зарплаты. А мастеру должны были неплохо платить. Юридически, я не нес полной ответственности за производство работ. И последнее. Я теоретически мог не столько работать, сколько «сачковать», создавая видимость работы. Лишь бы получить отметку о прохождении практики.
Тем более, что я был студентом-архитектором.
А то, что я на самом деле работал не дублером, а настоящим мастером, - так это был мой собственный выбор, в силу имевшихся у меня знаний и умений, а еще по причине добросовестного отношения к порученной и доверенной мне работе. Я знал, что это нужно мне, что это потом пригодится в моей проектной деятельности. И я не ошибся.
Были ли за время той практики у меня положительные эмоции от работы? Были!
И вот один из случаев, когда мне пригодились институтские знания и умения, и когда это позволило не только оправдать доверие ко мне со стороны Журавлева, но и сохранить ритм и сроки строительства.
В один из дней сентября, на первой смене, я снова остался на стройке «за главного». Начальника участка в этот день по какой-то причине не было, а прораба Анатолия вызвали в трест.
С утра я расставил бригаду по местам, и работа шла, как положено. Меня не дергали, и я спокойно сидел в прорабской и читал какой-то журнал.
Кроме моей бригады, на строительстве работали монтажники из субподрядного управления, осуществлявшие установку сборных железобетонных конструкций. Они работали под руководством своего мастера, и я не имел к ним никакого отношения. Так, по крайней мере, я считал.
Но вот, в какой-то момент, дверь нашей прорабской распахнулась. И в нее решительно вошел мастер монтажников. Я знал его только в лицо, близко знаком с ним не был. А он был крупный, крепкий, седой, но еще не старый.
- Мне нужен прораб! – заявил он с порога.
- Анатолия нет, - отвечаю, прямо глядя на него и откладывая в сторону журнал.
- А где он?
- Вызвали в трест!
- Что же мне делать?!- восклицает он, с отчаянием в голосе. Я даже не ожидал, что такой мужик может быть так растерян.
- А в чем дело, может быть, я смогу чем-то помочь?- спрашиваю его, на всякий случай.
- Мне нужно срочно монтировать колонны по второму этажу,- заявляет он, - а отметок по верху колонн первого этажа нет!
- А кто должен их проставить? – спрашиваю его.
- Ваш прораб, - это его обязанность! А ждать я не могу, у меня срывается монтаж. Максимум могу ждать два часа! Иди- знай, когда же Анатолий появится! – безнадежно произносит мастер монтажников и опускается на стул рядом.
- Знаете, я помогу Вам! – заявляю я, - давайте посмотрим чертежи!
- А кто Вы здесь? – с надеждой спрашивает он меня.
- Я дублер мастера, и здесь на практике от строительного института.
Я беру папку чертежей и нахожу нужный. Вместе мы уточняем места и нужные отметки. Мастер монтажников дает мне упомянутые два часа и с надеждой удаляется восвояси, предварительно пожав мне руку.
А я достаю с полки нивелир, беру в углу деревянный штатив, и собираю инструмент. Затем иду на участок и снимаю с работы двух своих девушек. Одной вручаю банку с красной масляной краской и кисть. А другой поручаю специальную рейку с делениями.
И втроем, полностью вооруженные инструментами и чертежами, отправляемся на перекрытие второго этажа.
А теперь пришла пора признаться, почему я решился помочь монтажникам.
В моей памяти еще крепко сидело все, чему нас учили на первом курсе института по инженерной геодезии. Да и практику по геодезии мы прошли тогда же, в конце первого курса. Так что, управляться с нивелиром я умел.
Выйдя на перекрытие, я установил по всем правилам инструмент, отослал на место девушку с рейкой. Дал отметку по чертежу. Вторая девушка, проинструктированная мною, краской нанесла эту отметку на установленную снизу колонну. И работа пошла, как по маслу. Не прошло и двух выделенных мне часов, как все было сделано. Отметки стояли в натуре.
Я не успел еще все закончить, как на перекрытие пришла бригада монтажников. Началась подготовка к монтажу колонн.
Затем большой дизель-электрический стреловый кран монтажников заработал и начался монтаж. Первая колонна второго этажа пошла на место.
Мастер монтажников снова подошел ко мне на перекрытии и еще раз пожал мне руку. Мне было приятно, что я не оплошал. И я с удовольствием принял его благодарность.
Перед концом смены на участке появился прораб Анатолий. Я доложил ему о проделанной мною работе. Анатолий не поверил мне на слово. Слишком ответственно было то, что я сделал. Он схватил нивелир, рейку и выбежал на стройку.
Я понял, что меня пошли проверять. Через полчаса Анатолий вернулся, извинился передо мною и сказал, что все сделано правильно. Я промолчал.
А тут и смена закончилась. И я отправился домой.
А по моим отметкам были смонтированы все колонны второго этажа. И, получается, что и все здание. И по сей день стоит. А мне приятно…
Кстати, а чем же закончилось тогда мое дублерство?
По окончании срока практики пришел я к Юрию Николаевичу Журавлеву с толстым, красиво оформленным мною отчетом о практике. Архитекторы всегда отличались тем, что умели красиво оформить документ. Пришел я за подписью, потому что Юрий Николаевич был у меня официальным руководителем практики от производства.
Вот тут-то он и обнаружил собственный просчет! Как только прочитал на титульной странице название моего факультета, так тут же изменился в лице:
- Так ты архитектор?! – выдавил он из себя.
- Да, архитектор! – с гордостью и некоторой виной в голосе отвечаю ему, потому, что вижу, что этим его расстроил.
Кажется, только теперь и мне стало все понятно. И почему он так скрупулезно следил за моими успехами, и почему так тщательно меня экзаменовал каждый день!
Я понял, что он рассчитывал на меня в будущем! А в эту минуту все его расчеты рухнули. На его лице было написано все, и я его понимал. Но, он нашел в себе силу признать правду, хотя она была приятна мне больше, чем ему.
И Юрий Николаевич подписал мой отчет, крепко пожал мне руку и сказал на прощание:
- В таком случае ты действительно молодец!
Рассказ второй.
Случай в Жулянах
В середине осени 1986 года, будучи главным архитектором проектов, я направлялся в командировку в один из самых красивых городов Украины, - Черновцы.
Но, прежде мне необходимо было решить некоторые вопросы в своем министерстве, и я на день остановился в Киеве. В первой половине дня мне удалось успешно выполнить поставленную перед собой задачу, и после этого я направился в аэропорт Жуляны, где без проблем купил билет на ближайший рейс до Черновцов.
В те далекие теперь времена иногда случалось так, что без проблем можно было улететь туда, куда было нужно. Но это было, скорее, исключение, а не правило. И, между тем…
Погода, к счастью, была летная. До объявления посадки на самолет оставалось больше часа, и я спокойно отправился в кафе с очень оригинальным названием «Полет»,- тут же, у здания аэровокзала,- чтобы чего-нибудь поесть и попить. Время как раз было обеденное.
Я часто бывал в командировках. И аэропорт Жуляны видел меня не один раз.
Дежурным блюдом в кафе «Полет» на протяжении многих лет была в те времена домашняя колбаса. Она всегда была одного стабильного качества, - не самого лучшего. Но, есть ее было можно. А ничего другого хорошего там не водилось.
Я взял, помнится, полкольца домашней колбасы, помидорчик, хлеба и черный кофе с пирожным. Кофе в Киеве варить никогда не умели. А в этом кафе и подавно. Настоящий кофе я всегда пил только дома, или в командировках в Ужгороде. Там весь город знает толк в хорошем кофе, поэтому плохой не заваривают.
Но, на этот раз выбирать мне не приходилось.
После обеденного перекуса я вышел на привокзальную площадь, прошелся без цели туда-сюда. Зашел в зал ожидания, - посмотреть и послушать,- нет ли каких объявлений относительно моего рейса. Ничего интересного не обнаружив и не услышав, вышел через левое крыло на крыльцо и остановился покурить.
Свой командировочный венгерский портфель поставил под ноги, достал из внутреннего кармана куртки пачку болгарских сигарет «Ту-134» и зажигалку, и с наслаждением затянулся свежим дымом.
Пока все шло нормально!
Неожиданно передо мною возник молодой человек.
На вид ему было лет тридцать пять. Чуть выше среднего роста, он производил впечатление довольно крепкого парня. Одет был скромно, но современно и не бедно. На нем было драповое пальто и мохеровый шарф, но головного убора не было. Нормальное лицо и темные непослушные волосы. Выглядел он вполне, только немного растерянно. В руках у него не было, ни портфеля, как у меня, ни сумки.
Он явно собирался ко мне обратиться, и я еще подумал, что он попросит у меня закурить. Вот почему я молниеносно оценил его внешность, удивляясь, как у такого молодого человека нет своих сигарет?
- Простите меня, пожалуйста! – обратился он ко мне, - Позвольте попросить Вас об одном одолжении. У меня вся надежда только на Вас. К кому только я здесь ни обращался, но со мной никто не хочет говорить!
Естественно, что я понял, что его интересует не сигарета. Лучше бы наоборот, и он бы шел себе дальше, по своим делам, и оставил меня в покое. Наверное, как и у всех предыдущих людей, к кому он обращался, во мне тут же возник холодок сомнения, что тут что-то нечисто. А я заранее не люблю всякие нестандартные ситуации, - я к ним не привык.
И, скорее, не желая показать своего смущения, я позволил ему изложить свою просьбу:
- Я слушаю Вас!
- Пожалуйста, займите мне пятнадцать рублей! Мне очень нужно купить билет на самолет до Черновцов. Поверьте мне, я верну Вам деньги! И все могу объяснить.
Первой моей мыслью было сразу же отказать ему, как это сделали все, до меня. В моей голове тут же прокрутились варианты вымогательства денег.
И дураком себя выставлять совсем не улыбалось. Лишних денег у меня не было. А то, что было, так это для себя. В командировке всегда нужны деньги, мало ли что!
А он стоял и ждал моего решения.
И у меня промелькнула мысль: «А что, если человеку действительно нужна помощь? Что, если это не обман, и от того,- помогу я ему, или нет,- зависит его судьба? В конце концов, не обеднею же я, если лишусь своих пятнадцати рублей. Нужно попробовать поверить человеку. А что, если со мной в жизни случится что-то подобное, а мне не поверят? И пятнадцать рублей – это точная стоимость билета до Черновцов. В этом нет обмана, -сам же недавно покупал билет». И я решился. Будь, что будет.
- Хорошо, я дам Вам пятнадцать рублей!
И я полез в карман, достал деньги и отсчитал ему нужную сумму.
Видели бы вы, что с ним было!
Он, как ребенок, подпрыгнул, и с горящими глазами стал меня благодарить. Мне даже стало как-то не по себе. Я не ожидал такой бурной реакции! Но, он выражал неподдельную радость, что ему поверили, и что ему удалось добыть денег. Хотя, я в его радость не особенно поверил, все еще ожидая подвоха. Даже в тот момент я не был окончательно уверен, что поступил правильно.
Получив от меня деньги и поблагодарив, молодой человек исчез.
Мысленно я попрощался со своими пятнадцатью рублями. И наказал себе не слишком переживать по этому поводу. Как и прежде, я затянулся своей сигаретой. Осталось буквально пару затяжек. Но, едва выбросив окурок, я достал новую сигарету.
И новый дым поднялся к осеннему небу. То ли я понервничал, то ли и в самом деле не накурился. Прошло еще минут семь.
Не успел я сдвинуться с места, как молодой человек снова возник передо мной. На этот раз он протянул мне свой паспорт и только что купленный билет.
Я не стал изучать его документ, только бросил взгляд на билет и увидел, что в нем действительно обозначен мой рейс и аэропорт назначения – Черновцы.
И я поздравил его с покупкой и пожелал счастливой дороги. Но он настоял на том, чтобы я выслушал его объяснение.
- Не хочу, чтобы Вы плохо обо мне подумали, или посчитали меня за какого-нибудь мошенника!- заявил он. – Со мною вот, что приключилось.
И он рассказал мне, что он художник-оформитель. Ездил на заработки в Казахстан. Там переезжал из совхоза в совхоз, - оформлял наглядную агитацию и помещения. Неплохо заработал. И с несколькими тысячами рублей возвращался домой. Сам он из Хотина, под Черновцами. Дома его ждет жена и ребенок. Пролетом, задержался на сутки в Киеве, познакомился здесь с красивой проституткой 18 лет. Привел ее к себе в номер гостиницы. Девушка оказалась «супер». Такое вытворяла, что и не снилось!
Удовольствие получил, не то слово! Только, когда утром проснулся, - не было, ни девушки, ни его вещей, ни денег. Обчистила, как липку! Спасибо, что хоть оставила не голым, - вещи, что были на нем, не тронула.
И вот теперь ему не за что купить билет до Черновцов. Спасибо, что я ему поверил.
В Черновцах его должна встретить жена. И там он вернет мне деньги.
- Обязательно верну, все, до копеечки! Можете не сомневаться. И еще раз, спасибо Вам!
Мы расстались. Он отошел в здание аэровокзала. А я в ожидании объявления о посадке перешел ближе к выходу на летное поле.
Честно говоря, я поверил его рассказу. Вполне реальная ситуация.
Не стал я ему читать никаких моралей, а про себя подумал, что он не только нечистоплотен, а еще и дурак. Кем нужно быть, чтобы трудом заработать тысячи рублей, а потом, ради сомнительного удовольствия, разом лишиться всего? С чем он вернется теперь к семье? И как объяснит, что через несколько месяцев отсутствия, вернулся домой ни с чем?!
Да и ни с чем ли? А не наградила ли его «девушка-мечта» из Киева «сувениром»? Вот будет «радость», если, вместо заработка, это привезет домой.
Наконец-то объявили посадку на самолет. Я прошел регистрацию. Уже, выходя на летное поле, видел, что «мой» молодой человек трется где-то в хвосте наших пассажиров.
В Ан-24 посадили 52 человека. Мое место было недалеко от хвоста самолета, у иллюминатора, справа по борту. Обычные хлопоты при посадке, подготовка к взлету, и сам взлет самолета отвлекли мое внимание на некоторое время. Откровенно говоря, я приятно отвлекся и даже забыл на время о происшествии, случившемся со мною в аэропорту.
Но, уже в полете, минут через двадцать, помню, что повернул голову назад и увидел «своего» молодого человека, сидящим в самом заднем ряду по левому борту, рядом со стюардессой. Они о чем-то мило беседовали.
Я, отчасти, успокоился. Значит, все-таки он меня не обманул. И действительно летит в Черновцы. Похоже, что я не напрасно поверил ему. И, похоже, что я сделал доброе дело.
Приблизительно через полтора часа полета мы совершили благополучную посадку в Черновцах.
Некоторое время самолет с ревом катил по полю, потом подрулил к зданию аэровокзала и остановился. И сразу же двигатели сбросили обороты так,словно, вдоволь натрудившись, выдохнули. Еще какое-то время оба винта крутились вхолостую. А потом, дернувшись, замерли на месте.
Стюардесса попросила пассажиров не покидать свои места, пока не дадут на это команду. И какое-то время все мы сидели и чего-то ждали.
Наконец-то сзади хлопнул люк выхода, и в самолет ворвался поток свежего прохладного воздуха. Я невольно оглянулся. И увидел следующее.
В самолет зашли два крепких молодых милиционера в форме, и тут же подошли к «моему» молодому человеку. Стюардесса, которая их встретила, стояла тут же. Молодого человека вывели из самолета первым.
Затем последовала команда остальным пассажирам на выход, и все с нетерпением устремились наружу, прихватив свои сумки, портфели и свертки.
На выходе я подошел к стюардессе и поинтересовался, что случилось с молодым человеком, и куда его повели?
В моей голове возникла новая волна подозрений. А что, если все же он не тот, за кого себя выдает? И неспроста, очевидно, его взяла милиция?
Но, все объяснилось до банального просто. И совершенно неожиданно для меня.
Оказывается, "мой" молодой человек грубо нарушил правила полета на воздушном судне! Он вышел в тамбур, якобы в туалет. А на самом деле курил, а это было строго запрещено! Вот и все!
Стюардесса сообщила об этом пилотам, а те передали в Черновцы, в аэропорт. И молодого человека встретил наряд, который сопроводил его в отделение милиции при аэропорте, чтобы оштрафовать.
Выйдя из самолета, я безотчетно направился в поисках «своего» молодого человека.
И пока я шел в здание аэропорта, я подумал о нем: «Вот дурак, не хватало ему неприятностей, так он сам кличет их на свою голову!»
Когда я зашел в отделение милиции, то у парня брали объяснения. Молодой, но крупный капитан милиции поднял на меня глаза, отвлекшись от составления протокола, и спросил, что я хочу?
Извинившись, я кратко объяснил, что этот молодой человек обещал мне вернуть в Черновцах долг. На что парень ответил, что жена его не встретила. И он обещал оставить для меня пятнадцать рублей здесь, в милиции, куда ему предстоит все равно привезти и штраф. Так мы и договорились.
И я уехал в город по своим командировочным делам. Специально в милицию аэропорта я не стал ездить. Можно сказать, почти «махнул рукой» на эти деньги.
Но, в конце недели своего пребывания в Черновцах, когда я уже улетал домой, прямым рейсом, я все-таки зашел в аэропорту в отделение милиции.
И, почти не надеясь ни на что, просто поинтересовался, нет ли для меня передачи? И, к своему огромному удивлению, получил из рук дежурного свои пятнадцать рублей. Парень не обманул. Он вернул долг.
И я был благодарен ему за честность. И рад, что, один из всех, я не напрасно поверил все-таки ему там, в Киеве, и тем самым помог ему добраться домой. А он оправдал мое доверие…
Вот и конец моим рассказам о доверии.
03. 01.2010 г.
г. Харьков