Решил однажды домовой Хромыч на новое место перебраться. Не один, конечно, а с семейством – как домовихе с домовятами без него? Решил не вдруг, а обдумав все заранее и не от хорошей жизни.
Домовые вообще народ обстоятельный, а Хромыч – так в особенности. Прозвище это с детства привязалось, когда он по недосмотру няньки на гвоздь босой ногой напоролся. Домовые-то ведь босиком ходят, не положено им обуви носить. С возрастом подошва делается жесткой, как доска, и стучит не хуже. Тогда домовому ни снег, ни щебень не страшен, а вот за детишками глаз да глаз нужен. Долго сидел малыш-домовенок за печкой, больную ножку баюкал, от скуки начал задумываться всем на свете. Вот с тех пор он на правую ногу прихрамывает и рассудительностью отличается.
Домишко, в который когда-то его от родных отселили, был не худ, одна беда - хозяева давным - давно с места съехали. Во дворе пусто, хоть шаром покати, в огороде грядки бурьян затянул… А уж про свою кашу, за службу жалованную, домовые и вспоминать перестали. Некому ее варить, с приговором потчевать. Совсем обнищали – веника-голика законного и того не дождешься. Не на чем зимой к соседям съездить. Для кого тут по хозяйству радеть, за чем присматривать?
Особенно грустные мысли зимой одолевали, когда в деревне совсем уж пусто становилось. Летом в деревню какой-никакой народ подтягивался: в отцовских садах-огородах малины набрать, за грибами-орехами в ближний лесок походить… Приезжали и на больших грузовиках - разобрать наследное строение по бревнышку да вывезти, пока дождей нет, куда подальше – на продажу или на дрова, кто знает? И появлялась на улице в ряду домов очередная щербатина, точно зуб выпавший. А домовой, ежели такой имелся, шел с семейством к соседям кланяться: пустите хоть в баньке притулиться.
Так и жили из года в год, перебивались, чем придется. По соседним улицам тоже самое, да и во всей деревне пара стариков-то и осталась - из конца в конец аукаться.
-К людям прибиваться надо, - чесал Хромыч по ночам всклокоченную бороденку. – Одичаем тут совсем, облешачимся! А с детьми что будет? Как им дедову-прадедову науку перенимать?
Очень боялся он вот также без собственной крыши над головой остаться, с женой и детьми по чужим дворам цыганить. Вот и решил: если уж и его дом на слом пойдет, на пустом месте не оставаться, по соседским баням не скитаться, а под шумок на новое место съехать. Не положено, конечно, домовому без приглашения переселяться, а что остается? Уж не хуже будет, во всяком случае, за своими хозяевами пойдут, не чужаками какими-нибудь!
Обдумав все крепко-накрепко, с женой переговорил. Та, конечно, вначале воспротивилась, поплакала, а потом смирилась. К весне пожитки в узелки увязала, и детишек выучила – ежели куда ни то в дорогу тронутся, за мамкину юбку крепко-накрепко держаться, друг от друга никуда не отходить, пока батя не укажет, где остановиться можно.
И как в воду смотрел Хромыч. Май-июнь прожили спокойно, а знойным июльским полднем, издалека слышный по тихой улочке, въехал во двор большущий грузовик. Дорогу ему хозяйский сын показывал, катился впереди на своем автомобиле, с багажной решеткой наверху. Выбрались из кузова докрасна загорелые на ветру и солнце дюжие молодцы, сноровисто раскрыли крышу, а затем и сруб раскатали.
Вот и не стало на улице пятистенника, на века сработанного, со светелкой наверху. Окно у той светелки было с голубыми ставнями, с резными, в павлинах, наличниками, залюбуешься. Тут еще и секрет один был, и за него-то домовой больше всего опасался. Но обошлось. Наличники-то со ставнями и помогли семейству съехать. Хозяин велел снимать их бережно - хороши больно!- в брезент аккуратно завернуть, и наверх автомобиля привязать, потому что в багажник тюк не влез. Вместе с родными ставеньками, улучив момент, и домовые в поклажу прошмыгнули.
А далее отцова-дедова изба бывшая поехала своим путем, а машина хозяйская - своим. Надо сказать, что пока ехали, домовой в брезенте не спал. Он в нем дырку проделал и всю дорогу со вниманием окрестности изучал, надо ж знать, куда семью везешь. И не слишком-то радовался увиденному, но помалкивал. Очнулись домовые после тряской дороги в большом гараже, где хозяин тюк выгрузил, двери запер и ушел.
Выбрались они на свет божий, давай оглядываться, куда их судьбина горькая закинула. Им, домовым, что свет, что тьма, без разницы, видят одинаково.
-Это что ж, мы теперь вроде гуменников будем? – расстроилась Хромиха.- Они хоть живую скотину оберегали, а нам – железяка бессловесная о четырех колесах досталась!
-Не печалься, мать, раньше времени, ежели что, то и тут земля не кончается, найдем себе дом-пристанище! Пойду, осмотрюсь на новом месте, а ты пока вещички разбирать начинай, неча без дела сидеть.
И пошел домовой проведать, что за мир кругом нынче. Выбрался на крышу, сел на край, ножки свесил, глянул вокруг - и только бороденку почесал! А что тут скажешь, ежели куда ни глянь, одни серые крыши, бетонные стены, да двери железные. Целая деревня для машин, на улочки поделена, номерами помечена, и ни травки тебе, ни деревца, все кругом в асфальт закатано. Посвистел он на всякий случай, сначала тихонечко, потом погромче, пяткой дробь по стене выбил. Прислушался.
Нет, ни кто не отзывается. Тишина. Только кое-где в каменных закоулках моторы урчат, сердито так, нервно.
Шибко заскучал тут домовой и нехорошо ему на сердце сделалось. И даже подумал он мимоходом, что, может, лучше б было ему с детьми в соседскую баньку попроситься, чем тут неведомо как обустраиваться. И если уж совсем честно говорить, то духом он пал изрядно.
Однако к жене и детям идти с чем-то надо! Спустился он вниз, штаны подтянул, шапку поправил и бодро этак заявил:
-Эх, не зря, не зря мы сюда приехали! Работы-то, работы немеряно! Хозяйство и глазом не окинуть, пока все обойдешь, недели не хватит, а присмотреть за ним вовсе некому. Так что мы тут главные теперь, все на нас.
Жена, как водится, опять уперлась. И не привычно, и не сподручно, и рядом никого, и слово молвить не с кем…
- Погоди, не семь горошков в одну ложку. Надо вначале обжиться малость. А мы тут первые, значит, коренные, над всеми остальными старшими будем!
И начались обычные хлопоты, день за днем полетел. Там прибрать, там починить, барахлишко хозяйское перетряхнуть, моль выгнать. А еще - нужную вещь на вид положить, а что не ко времени – подальше спрятать… Вот и хозяин как-то пять раз подряд о брезентовый тюк споткнувшись, распаковал его, посмотрел - да и повесил наличники с павлинами на стену в гараже. На вид - окно и окно, просто ставни прикрыты…
-Надо бы краски принести, подновить, - подумал вслух. – Все ж память…
Одну мысль думать домовой никогда не хотел, всегда про запас другую имел.
Потому потихоньку от семьи увязался как-то ночью за молодым хозяином, не надо ли и там чем помочь, и глядишь, туда и перебраться. Как ни хорохорился перед женой, а хотелось все же к привычному укладу вернуться.
Хозяин в лифте на пятнадцатый этаж уехал, домовой следом по квартирам побежал. Пока отыскал, стольких людей обеспокоил, что самому стало совестно. Топотал по комнатам, проходил сквозь стены, со страху, что заблудился, чуть заикаться не начал. А когда хозяйское жилье нашел, совсем расстроился! Нет, конечно, местечко, где с семейством притулиться, он бы нашел, на то он и домовой. Но это ж не дом, это тополь с грачиными гнездами! Снизу музыка играет, сверху стену сверлят, справа ребенок плачет, слева муж с женой ругаются… Шум, гам, бестолковщина! Где в такой обстановке домовят добру учить, уму-разуму наставлять? И сколько хозяев у дома этого?
Нет, в гараже куда спокойней! И под тобой никто не шумит, и твои шаги никого не пугают… Да и вещи там все старые, духом человечьим пахнут.
Так и пришел Хромыч окончательно к мысли, что пора в гаражах соседями обзаводиться, деревней селиться.
-Ну, жена,- сказал однажды он вечером, когда детишки крепко спали. - Схожу сегодня, кумовьев проведаю. Обратно быстро не жди, оттуда пешком идти придется.
Раскрыл голубые ставни с павлинами, что на стене висели, пошептал чего-то – и вот она, деревня родная, рукой подать, только через подоконник перевались – и там!
-Да как же это? – ахнула домовиха. – И ты за столько лет не намекнул ни разу!
-То наш семейный секрет, это на самый крайний случай! И ты помалкивай, чтобы детям - ни слова. Будут спрашивать, где батя, – скажи, обход делает, хозяйство осматривает. Эх, высоковато хозяин ставни повесил, да что поделаешь. И то, можно сказать, повезло несказанно! Окно прикрыть не забудь.
И был таков. Жена сразу ставеньки-то не прикрыла, хотела полюбопытствовать, да тут весь вид дымкой затянуло и опять перед нею в резной раме - голая гаражная стена и ничего более. Тут сердце у нее екнуло не на шутку. Уйти-то ушел, а вот как обратно придет? И когда?
Однако зря волновалась домовиха. Через неделю муж явился, пятки стоптал, конечно, но привел трех кумовьев. Те тоже бороденки почесали, прикинули, что да как, но согласились: хотя и непривычно, но оно того стоит, и опять же - люди рядом. Плохо только было, что в деревню-то быстро попадешь, а оттуда, с женами да детишками, с узлами да барахлишком, долго идти придется, и ночами к тому же. Но и тут выход нашелся. Решили с переездом до зимы подождать, а саней для домовых в гаражах нашлось немало: кто веник-голик прихватил, кто тапок стоптанный, лучшего транспорта ведь и не сыскать!
Как задумывал Хромыч, так и вышло. Укоренились домовые на новом месте. К Рождеству и соседи съехались, разместились, кому где понравилось.
А потом и знакомые сыскались, даже родственники дальние нашлись. Конечно, поначалу-то некоторые носами крутили, мол, деревенские понаехали, городскому житью учили. А потом и они Хромыча за старшего приняли, и в особых случаях заветным окошком с павлиньими ставнями пользовались тоже.
Со временем домовята подросли и отселились по соседству, тоже по своему, кто в ремонтную мастерскую, кто на автозаправку. Житьем довольны. Домовой вначале бороденку почесал, но возражать не стал, видать, в отца пошли! А что? Добрые руки и хозяйский глаз везде нужны.
Домовиха, правда, скучает по зеленой травке да цветущим вишням-яблоням. Но с недавних пор появились у гаражей навесные клумбы, пестреют в них веселенькие цветочки, глянешь - и сердцу радостнее…
Людмила Ерусланова