Странная, почти мистическая связь дат. Бердяев родился 18 марта по новому стилю. Через сто сорок лет к этому времени определились основные приоритеты иных политиков. Начало новой жизни предопределило новую страничку в планетарной истории, возможно, страничку ещё более трагичную.
А ночью "Бесы" Пушкина словно воплотились в яви. Накануне тюльпанчики, выгнав ранее упругие листочки, уже показали внутри розетки свои зеленые бутончики. И вот среди ночи:
"Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна."
Вновь сугробы по колено, вновь зима. Вроде светло с утра, а словно вернулись на два месяца назад, когда стремительная ныне история ещё не делала таких решительных и бесповоротных шагов вперед. Да и вперед ли?
"Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,..."
Бесовщину эту острее, сатиричнее Пушкина выводил Гоголь. Бердяев в статье "Духи русской революции" пишет, что именно Николай Васильевич принадлежит к самым загадочным писателям. Сама нынешняя 3D-реинкарнация гоголевских персонажей глубоко мистична. Больше не по сравнимости, по месту и времени действия. Кажется, выйди зритель из современного театра кинотеней, глядь, а тени-то реальны. Скачут, беснуются вокруг. Даже изменение вечного сюжета следом идет за современными событиями, забегая бесом чуть вперед, предопределяя путь сбившегося с пути и неизвестного самому Гоголю Джонатана Грина. Да и должность у нового героя вполне подходящая-картограф. Прямо дьявольская усмешка, гранича новые территории, граничащая мир зла и добра абрисом повелителя мух.
Мало кто обратил внимание на жуткое совпадение. Третья по счету экранизация великой повести выходит накануне ввода советских войск в Чехословакию. Какими же лицами видятся независимым пражанам в те годы вполне симпатичные внешне рязанские танкисты? Явно не ангельскими. Сомневаюсь, что весной шестьдесят восьмого года в местных кинотеатрах, перекрывая лязг гусениц, крутили первый советский крутой экшен. Иначе так бы это было в лоб ассоциативно. Хома в центе Староместской площади и вокруг красные звезды советской эстрады. Это жесть.
Вернемся к "бердяевскому" Гоголю. Удивительно, философ не проводит параллель русской революции с "Вием", не совмещает образы. И мы вслед за Николай Васильевичем не вправе найти аналогии в нынешней, украинской революции. А так напрашивается. Сама кратность троичного появления главного лица недавних событий после побега так художественна, даже киношна. Третий раз, правда, не сложилось. Но какой ремейк. Прямо "Пропавшая грамота". Да и посыл нынешней явно не божеский. Одно в этой "грамотке" видится желание-и без того раздербаненную родину членить и дальше, а самому, выходом из родной партии, повторить "подвиг" Пилата. Вот и думается казаку, а что бы мы увидели при реальном пришествии? Не обмерли бы со страху. Поднимите мне веки, дайте новую авторучку, а за ней и кусочек бывшей Родины? Эх, старина Гоголь, повезло тебе. Не довелось увидеть этих роскошных по фактуре лиц.
Бердяев, в отличии от нас, обращается не к менее фактурным произведениям великого мистика и обладателя магических сил. Догадались? Так актуально и спустя сот лет после отплытия "философского парохода". "Мертвые души" во всей красе. Да и "Ревизор" по хлестаковски свежо хлесток.
"У Гоголя было совершенно исключительное по силе чувство зла". Бердяев не наделяет этим чувством лишь одну сторону "своей" революции. Отнюдь. Он видит это чувство в самой душе русской.
"Мертвые души не имеют обязательной и неразрывной связи с крепостным бытом и ревизор-с дореформенным чиновничеством. И сейчас, после всех реформ и революций, Россия полна мертвыми душами и ревизорами..." Так свежи эти стоки. И не только для Украины актуальны, больше для нас самих. Некая каинова печать, неизбежно проявляемая в самых казалось бы благородных деяниях. Несомненно, потомки, в отличии от нас, разглядят её.
"Он (Гоголь) мучительно искал образ человека и не находил его. Со всех сторон обступали его безобразные и нечеловеческие чудовища. В этом была его трагедия. Он верил в человека, искал красоты человека, и не находил его в России." Очевидно, что и нынешние весьма лубочные образы, коробясь от времени, приобретут "гоголевские" черты. И не только в Украине, но и нам географически ближе. Как приобрели для нас иные образы ушедшие, ранее такие великие.
Вся инфернальность выписанных образов проявляется с каждым поколением все вновь и вновь. Как творческий, мучительный рок-видеть эти образы, не видя пути выхода. "Гоголевские образы-клочья людей, а не люди, гримасы людей. Не его вина, что в России было так мало образов человеческих, творческих личностей, так много лжи и лжеобразов, подмен, так много безобрАзности и безОбранности." Как актуально звучат эти слова в двадцать первом веке.
Тут же Бердяев дает жесткую оценку нравственной стороне ТОЙ революции, когда на следующий день уцелевшие вновь увидели вокруг себя полузвериную Россию харь и морд. И ещё более оглушительнее для нашего патриотизма: "Тьма и зло заложены глубже, не в социальных оболочках народа, а в духовном его ядре."
И иллюстрация:"Нет уже старого самодержавия, нет старого чиновничества, старой полиции, а взятка по-прежнему является устоем русской жизни, её основной конституцией. Взятка расцвела ещё больше, чем когда-либо" Прямо в цвет для наших времен. Сейчас на полном серьезе значительные лица рассуждают о среднем размере взятки на Руси, строят прогнозы вывода капитала на Запад. А в основе вся та же десятина, оброк, подать. Конституцию можно, как и геополитическую межу кроить и переиначивать, а взятка для нашего современника-это святое. Это, словами Бердяева дабы не быть обвиненным в клевете на светлое настоящее, российская конституция. И червоточина эта не социальна, а присуща русскому человеку изначально. Как и другая наша черта, характеризуемая через "гоголевские" образы Бердяевым.
"Нет уже самодержавия, но по-прежнему Хлестаков разыгрывает из себя важного чиновника, по-прежнему все трепещут перед ним. Нет уже самодержавия, а Россия по-прежнему полна мертвыми душами, по-прежнему происходит торг ими."
Рискну сказать больше. Благодаря "киселевским" рекам и "соловьевским" руладам, души эти зомбированные вдруг выходят на площади, вдруг становясь живым щитом ещё более потаенным и поэтому темным силам. А уж Хлестаковы в этой ситуации не только с экранов TV, круче, уже готовы примерить новые мундирчики.
"Революционный Иван Александрович горячится и кричит: "я шутить не люблю, я им всем задам острастку... Я такой! Я везде, везде!"
И почему бы нынешнему герою не покомандовать регионом, выпавшим из рук сатрапа, да ухватисто подобранным соседом? Нормально, так по-гоголевски. А красавчик Ноздрев, как он предвидчески говорит: "Вот граница! Все, что ни видишь по эту сторону,-все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом-все мое". Ну и как здесь не задуматься не о восстановлении исторической справедливости, а о более глубоком, скрытом за личиной.
"Повсюду маски и двойники, гримасы и клочья человека...Призрачны все партии, призрачны все власти...нигде нельзя увидеть человеческого лика. Эта призрачность, эта неонтологичность родилась от лживости. Гоголь раскрыл её в русской стихии". Экзистенциалист Бердяев обращается к очередному гоголевскму персонажу:
"По-прежнему Чичиков едет по русской земле и торгует мертвыми душами. Но едет он не медленно в кибитке, а мчится в курьерских поездах и всюду рассылает телеграммы" Продолжим для нашего века "на личном самолете, твиттаря". Или как там правильно по новоязу, оставшемуся по сути таким же казенным и суконным?
Можно бесконечно вслед за Бердяевым находить эту мистическую параллель времен и народов, населяющих наши бескрайние просторы. Самому философу достаточно оказалось нескольких месяцев, чтобы понять очевидный факт. В России хоть прогреми сто революций за год, мало что изменится.
"Истинная духовная революция в России была бы освобождением от той лживости, которую видел в русских людях Гоголь и победой над той призрачностью и подменой, которые от лживости рождаются".
Был ли такой след, попытка освобождения от лживости, в недавней нашей истории? Рискну сказать, был. Некое моральное очищение, отрицание мерзкого по своей сути затхлого бытия в конце шестидесятых-начале семидесятых. Нечто аморфное изначально, но духовно несравненно чистое. И так бездарно растворившееся очень быстро на переломе эпох движение совершено не оставило внешнего следа. А вот гоголевские персонажи, отряхнувшись, стали вновь присматриваться к нашим мертвым душам. До встречи,
ЕС?