Маша сколько себя помнит, то есть с самого раннего детства, любила и любит всевозможные цветы – они ей напоминают мотыльков. И мотыльков Маша любит, просто обожает. Девочка ходит в школу и нынче весной заканчивает третий класс.
В конце апреля на молодой свежей и зеленой- зеленой траве распустились первые желтые цветы. Они называются мать-и-мачеха и расцветают раньше, чем на них появятся листья. Нижняя сторона листа – мягкая – это мать; верхняя – жесткая, это – мачеха. На одном таком желтеньком «солнышке» сидела бабочка и грела свои крылышки: она то сводила их, то разводила, как будто аплодировала Маше.
- Как бы мне хотелось стать таким мотыльком,- сказала вслух Маша, глядя на пестрое чудо. Бабочка взлетела с мать-и мачехи и села девочке на левую руку, в правой у Маши был портфель.
- Как бы я хотела стать школьницей,- ответила она тоненьким голоском, но Маша хорошо её слова расслышала и огорченно произнесла:
- Для этого нужно знать волшебные слова, а у меня их нет.
- Для этого вовсе не нужно знать волшебных слов, а достаточно простого же-лания и общего согласия. Мы можем прямо сейчас превратиться друг в друга.
- Тогда тебе придется ходить в школу,- предупредила Маша,- и внимательно слушать, что говорит учительница Ирина Владимировна и все записывать, а потом заучивать.
- Ах, как мне нравится слушать и записывать,- пропищала бабочка,- а потом еще и заучивать. Я буду самая умная бабочка на свете!» Она хлопнула крылышками и тотчас превратилась в Машу, а Маша в бабочку с нежным брюшком, очень тонкими лапками и постоянно вздрагивающими усиками.
- Вечером на этом же месте,- крикнула Маша-мотылек и, подхватив портфель Маши-девочки, побежала в школу. Это ведь так просто: все школьники идут и ты с ними вместе, а возле школы Машу-бабочку окружили её постоянные подружки. Только они сразу отметили, что в Маше произошли какие-то изменения.
А настоящая Маша, которая с этого времени стала бабочкой, полетела в сторону новых подружек. Её тотчас окружили пестрые крылатые насекомые и стали восхищаться её полненьким брюшком, большими зелеными глазами и завидным аппетитом. Они сразу поинтересовались:
- А как тебя зовут?
- Маша.
- Фи, какое человеческое имя! Мы тебя будем звать Маша-Зорька. Мы все здесь – Зорьки, и у каждой из нас есть второе имя. Например, меня зовут Зорька – Одуванчик, а её Зорька – Мила, а вон ту, что полетела к яблоне –Зорька-Репейница. Хотя Маше нравилось и своё имя, но Зорька было тоже ничего и она не стала очень возражать. Потом её спросили:
- А что ты умеешь делать Зорька – Маша?
- Я умею считать, умножать, вычитать! И она принялась учить этому искус-ству своих новых подружек-бабочек Это занятие всем сразу понравилось. Бабочки перелетали с цветка на цветок, с листика на листик и считали: один, два три; один, два, три. Все полюбили Зорьку-Машу за то, что она научила их такой интересной игре.
А в это время в школе начались занятия и Бабочка-девочка не спускала глаз с учителя, внимательно слушала и все записывала в тетрадь. Сама Ирина Владимировна заметила в девочке перемену: от Маши исходил какой-то необычный, как от всех, весенний аромат, у неё изменился голос и походка стала воздушная. Не могли не заметить этого и одноклассницы. Вообщем, вся школа отметила, что Маша Васильева очень изменилась за весенние каникулы. А Ирина Владимировна даже посоветовалась с учителем биологии, и он пришел на четвертый урок и спокойно объяснил всему третьему классу «б», что происходит со всем миром весной:
- Человек, животные, насекомые и растения весной изменяются: одни быстро и сразу, другие постепенно и незаметно. Учителя слушали с большим интересом.
Но разговор этот никак не касался ни Маши Васильевой, которая была бабочкой. Ни бабочки, которая была Машей Васильевой.
Учитель биологии, провожая Ирину Владимировну в учительскую, сказал ей, что он с большим удовольствием поместил бы Машу Васильеву у себя в коллекции между махаоном и капустницей и приколол бы её длинными, острыми иглами. Ирина Владимировна пришла от его слов в ужас.
Я вам скажу, что как биолог – учитель был мастер своего дела и как чело-век, он тоже вызывал определенные симпатии. Беда в том, что своих детей у него не было, а чужих он любить не умел.
17 марта -2 мая 2013 года