«Первый апрель – никому не верь!» – кто не знает этой присказки?! Но для меня эта пресловутая дата, совпавшая с днем моего появления в адвокатской конторе, ровным счетом ничего не значила – меня и так не проведешь! Я и в другие дни никому на слово не верю! И совсем не потому, что когда-то «обжегся на молоке», просто я такой с самого детства. Еще в школе ко мне накрепко прилепилось прозвище «Фома неверующий» не только из-за моей фамилии – Фомин, но и по причине того, что я всегда и во всем сомневаюсь.
- Тебе будет очень тяжело в жизни! – говорила мне мама. – Поверь человеку, который произвел тебя на свет и желает только счастья! Ты рискуешь остаться не только без друзей, но и без защиты со стороны родных!
Вообще, мы с мамой всегда были очень близки, много беседовали о жизни, о людских отношениях. А став постарше, я начал задавать ей более серьезные вопросы, в частности, касающиеся и моего отца. И в результате я пришел к выводу, что такое мое отношение к жизни вовсе не случайно! Дело в том, что я вырос в неполной семье. Папа ушел от нас, когда мне было два года, и я его совсем не помню. У него давно другая семья и вполне взрослый ребенок. И все, что нам с мамой от него осталось, это только его фамилия, о чем я порой сильно сожалею...
Мои родители очень долго встречались перед тем, как пожениться - они учились в одной группе, - но даже после свадьбы прошло достаточно много времени, прежде чем я появился на свет. Не знаю, с чем это было связано, - на мои вопросы по этому поводу мама всегда отвечала весьма уклончиво, - но я понял одно: в их отношениях уже тогда было не все ладно. Моя мама, видимо, сильно сомневалась в своем выборе и поэтому, скорее всего, долго не решалась забеременеть. И это ее хроническое состояние недоверия к своему избраннику, постоянное сомнение в нем и правильности своих действий, как мне думается, передалось на каком-то глубинном, биологическом уровне и мне! Как бы мне хотелось взглянуть в глаза тому человеку, благодаря которому я стал таким…
Тем не менее, с мамой я был вполне согласен – нельзя всю жизнь отгораживаться от людей, подсознательно ожидая от них одни лишь неприятности. Понимать-то понимал, но свою натуру в одночасье не исправить, как ни старайся! Возможно, поэтому, окончив школу и оглядевшись, я не обнаружил рядом с собой ни настоящего друга, ни любимой девушки, ни по-настоящему определенной цели в жизни!
По совету мамы я решил поступать на юрфак нашего универа.
«Если уж ты такой Фома неверующий, - сказала она мне, - иди в адвокатуру - в этой профессии твои вечные сомнения смогут принести пользу хоть кому-нибудь!»
Пять лет пролетели почти незаметно. Учиться мне было на удивление легко, ведь память у меня была хорошая, а природная усидчивость, подкрепленная привычкой все доводить до конца, не отвлекаясь на разные дружеские тусовки, этому только способствовала. И вскоре в полку защитников прав «униженных и оскобленных» прибыло!
И теперь в первый же день своей работы я столкнулся с тем, что серьезные люди – юристы – вместо того чтобы заниматься делами, пытаются подшучивать друг над другом, как какие-нибудь пятиклассники.
- А чего вы, Дмитрий Николаевич, такой серьезный? – спросила меня кассирша Верочка, с которой мы оба стояли в курилке. – Ну, дурачатся ребята – так это же весело!
- Не понимаю, чего здесь веселого – обманывать своих коллег, да еще так по-глупому! – я был несколько раздражен приемом, который мне, новичку, оказали мои новые сослуживцы, заявив с серьезными минами, что наша адвокатская контора специализируется исключительно на защите животных! А увидев на моем лице недоумение, стали дико хохотать. Ей-богу, совершенно дурацкие шуточки!
- Фу, какой вы скучный человек! – фыркнула Верочка и ушла, бросив в урну недокуренную сигарету.
Потерянный, я поплелся на свое место, но был остановлен вопросом нашего секретаря Нади:
- Дмитрий Николаевич, вы посетительницу примете? А то у нас на сегодня все адвокаты уже расписаны!
- Конечно, ведь она – мой первый клиент! – сказал я весело, но в душе сильно взволновался.
В комнату робко вошла девушка и спросила негромко:
- Извините, вы - Фомин? – она оглядела меня с ног до головы.
- Да, - произнес я как можно солиднее. - Меня зовут Дмитрий Николаевич, а вас?
- А я – Мария Фомина – вот такое совпадение!
- Слушаю вас, Мария.
Пока девушка излагала суть дела, я смотрел на нее и не мог отделаться от мысли, что где-то уже видел это бледное личико с большими и печальными карими глазами, этот аккуратный нос с россыпью еле заметных веснушек, эти рыжеватые, немного вьющиеся волосы, перехваченные сзади простой резинкой.
-… а он и говорит, что не собирается ничего разменивать, и если мне уж так приспичило выскочить замуж, поискать жениха с квартирой!..
- Простите, кто говорит? – мне стало очень неудобно, что я выслушал ее вполуха.
- Я же сказала: отец!
- Понятно… Документы на квартиру принесли?
- Нет, я ведь только хотела проконсультироваться. Но хочу сразу пояснить, что квартиру в свое время родители приватизировали. Скажите, разве у меня нет прав на эту жилплощадь?
- Боюсь, что в вашем случае, Мария, шансы получить долю в квартире ничтожны! Вы только имеете право там проживать, не более того. Правда, вы можете обратиться в суд по поводу признания договора приватизации недействительным, но, поверьте мне, дело это - практически безнадежное…
А вы собираетесь замуж?
- Да, и мой парень – иногородний, живет в общежитии, и как раз сегодня он сделал мне предложение!
- Поздравляю!
- Спасибо, но пока еще рановато, ведь когда я об этом только заикнулась дома, отец раздул такой скандал…
- У вас маленькая квартира?
- Обычная трешка. В одной находимся мы с Иришкой – эта моя двенадцатилетняя сестра, в другой – родители, третья - общая.
- И чем же закончился ваш разговор?
- Папа сказал, чтобы я либо искала другого человека, либо снимала комнату, но привести в наш дом Павлика – это мой парень - он не позволит! А как тут снимешь, если мы с ним студенты? Вуз у нас серьезный и насчет подработки даже думать нечего… Вот тогда я ему и сказала, что обращусь в суд, чтобы разменять нашу квартиру принудительно. Поэтому к вам и пришла! Теперь понимаю, что напрасно я все это затеяла…
- Не расстраивайтесь, Маша! Может, все наладится. Да и стоит ли так торопиться? Не успел вам парень предложение сделать, а вы уже решили делить квартиру с родителями! А вдруг он раздумает, что тогда?
- Ну и пусть! Все равно я хочу жить отдельно! В следующем году я оканчиваю институт, и сама смогу себя содержать! Вот только… что же мне Павлику-то сказать?
- Так и скажите, что придется подождать! Кстати, это будет для вас с ним хорошей проверкой чувств!..
Когда Мария ушла, я вдруг отчетливо понял, почему ее лицо мне показалось удивительно знакомым: она была почти точной копией… моего отца! В моей памяти тотчас всплыла одна черно-белая студенческая фотография с какого-то турпохода, на которой мои будущие родители были изображены в кругу однокашников, сидящих у костра.
Прошло несколько дней, у меня появились другие клиенты и дела, но Маша и ее отец никак не выходили у меня из головы! Наконец, я решился и поднял трубку внутреннего телефона:
- Надя, посмотрите, пожалуйста, у вас сохранились данные по Марии Фоминой? Меня интересует ее отчество.
- Она - Мария Николаевна, есть и адрес. Продиктовать?
- Нет, спасибо, – проговорил я поспешно и положил трубку!
Так я и думал! Она – тоже Николаевна! У меня тревожно забилось сердце. Неужели Маша – моя сводная сестра?! От этой шальной мысли мне стало холодно и жарко одновременно. С одной стороны, мне было безумно приятно, что у меня такая симпатичная сестренка, но с другой - все обстояло значительно серьезнее. И я впервые поймал себя на мысли, что мне совсем не хочется, чтобы эта милая девушка оказалась моей прямой родственницей…
Уходя с работы, я взял-таки у Нади адрес Маши. Мне вдруг очень захотелось увидеть ее еще раз и посмотреть на ее отца, который мог оказаться и… моим родным отцом, в чем я уже практически не сомневался! Наконец-то, у меня возникло желание, свободное от моих вечных сомнений!
Я ехал к ним, и меня буквально распирало от нахлынувших чувств. Хотя сомнения, все же, присутствовали, и заключались они, как ни странно, лишь в одном: я не знал, кого из этих двух людей мне хотелось видеть больше! И еще я боялся не узнать своего родителя, ведь прошло более двадцати лет! Маме я ничего говорить пока не стал, только еще раз взглянул на ту самую фотографию.
В моем мозгу мучительно билась мысль о том, как преподнести родственникам причину моего визита. Я перебирал уйму вариантов, но все они выглядели глупо и жалко, и чем ближе я был к цели моего путешествия, тем сильнее падал духом, так как не разработал толком ни стратегии поведения в отцовском доме, ни тактики общения с его обитателями.
На мой звонок распахнулась дверь, и на пороге возникла женщина в переднике с простым и приветливым лицом - по-видимому, Машина мама.
- Вы к кому, молодой человек? – вежливо поинтересовалась она.
- К Марии, она дома?
- Машенька, к тебе пришли! – прокричала женщина в глубину квартиры, внимательно меня изучая. – Проходите, пожалуйста, - спохватилась она, и открыла дверь шире.
- Дмитрий Николаевич? Вы? – искренне удивилась подошедшая Маша.
- Да, вот… понимаете… мне надо взглянуть на договор приватизации вашей квартиры. Я думаю, что смогу попробовать взяться за ваше дело!..
- Какое дело, Маша? – спросила ее мама с удивлением. – Что случилось? Причем тут наша квартира? Ты что, опять загорелась своей безумной идеей?
- Вы меня простите, Дмитрий Николаевич, но этот вопрос уже закрыт! – Маша смущенно посмотрела на меня.
- Вот как… - протянул я. – Ну, что ж, тогда… я пойду, наверное…
- Мама, - решительно произнесла Маша, - познакомься: это Дмитрий Николаевич, адвокат. Представляешь, он тоже Фомин! А это – Наталья Викторовна, моя мама.
- Очень приятно! – промямлил я, не зная, куда девать свои руки.
- Мне тоже очень приятно, молодой человек! Вы пришли очень вовремя – как раз к ужину! Не желаете составить нам компанию?
- Да мне как-то неудобно, я ведь по делу пришел… - произнес я не очень уверенным голосом, хотя в душе был страшно рад такому повороту событий.
- Машенька, проводи Дмитрия Николаевича в столовую. Сегодня будем ужинать там – у нас ведь гость! – деловито распорядилась Наталья Викторовна.
Я прошел в просторную комнату, обставленную хорошей мебелью, где в одном из кресел перед большим телевизором спиной ко мне сидел ОН! С жадным интересом я рассматривал его спину в открытой майке, широкие покатые плечи и бычью шею, заросшие черным курчавым волосом, большую лысую голову, и смутные противоречивые чувства вновь завладели мной, ввергая в пучину сомнений и неуверенности в себе. Однако, как же за это время раздобрел мой отец, ведь, судя по фото, он был даже щуплым…
- Папа, у нас гость, познакомься! – сказала Маша. – Это… мой хороший знакомый… Дима! – она выразительно посмотрела на меня, призывая поддержать ее.
Я понимающе кивнул. Мое сердце бухало в груди уже так, что, казалось, было слышно соседям.
- Вот как?! – прогудела спина в кресле. – Знакомый, значит, очень интересно! А чего же ты, дочурка, нас с матерью не предупредила? Мы бы, понимаешь, при полном параде встретили твоего знакомого! - он медленно поднялся с кресла и обернулся.
Я с трепетом взглянул в лицо этого большого, грузного человека, и… почувствовал огромное облегчение – это был не мой отец!!! В этом я мог бы поклясться. В его чертах, фигуре, во всем облике не было даже намека на моего родителя.
- Фомин, Дмитрий Николаевич - друг вашей дочери и ваш однофамилец! – представился я, уже совершенно успокоившись и взяв себя в руки. – Вот, пришел познакомиться с вами, посмотреть, как живет Маша, если вы не против, конечно! – я смотрел на него открыто и даже весело. Не знаю, почему, но мне стало удивительно хорошо! Возможно, я был рад тому, что этот неопрятный и обрюзгший тип в заляпанной майке и спортивных трениках не имеет ко мне никакого отношения.
- Почему же, вовсе нет! – оторопел от моего напора ее отец. – Я ведь тоже с пониманием. Просто… все так неожиданно. Я – Николай Николаевич.
- Машенька, иди сюда, нужна твоя помощь! – раздался голос Натальи Викторовны из кухни.
Когда Маша оставила нас вдвоем, Николай Николаевич сразу же перешел в наступление:
- Москвич?
- А то!
- Квартира?
- Большая!
- Отец, мать?
- Живу в трехкомнатной «сталинке» вместе с мамой.
- Профессия?
- Адвокат!
- Коля, ну чего ты пристал к гостю? – вмешалась в этот допрос с пристрастием вошедшая с подносом Наталья Викторовна. – Человека надо сначала накормить, напоить, а потом уж и расспрашивать!
- Скажи еще спать уложить! – проворчал Николай Николаевич, недобро сверкнув глазами на супругу. При этом его кустистые брови собрались на переносице, придавая его мясистому лицу свирепое выражение.
- Вы уж простите моего мужа, Дмитрий, - поспешила сгладить неловкость Наталья Викторовна, - просто после недавнего случая он на всех Машиных друзей смотрит подозрительно.
- А что случилось? – заинтересовался я не на шутку.
- Один молодой человек сделал нашей дочери предложение, но это был… первоапрельский розыгрыш!
- Как розыгрыш? – не понял я и недоуменно посмотрел на Машу, сидевшую за столом, потупив глаза.
- А вот так! – рубанул ладонью воздух Николай Николаевич. – Да и хрен бы с ним, козлом этим, так ведь наша дуреха решила уж и квартиру делить!
- Хватит, папа! Сколько можно? Я ведь тебе уже сказала, что не собираюсь этого делать…
- Значит, с Павликом покончено? – догадался я, и от этой новости мне хотелось петь…
Ужин пролетел незаметно, и уже к его концу мы с Машиным отцом почти подружились. А когда он узнал, что разделить квартиру, мягко говоря, проблематично, он совсем пришел в благодушное настроение. Уже в дверях, прощаясь, он доверительно шепнул мне на ухо:
- Дерзай, Димка! – и, скосив глаза на стоящую рядом дочь, подмигнул: - Ей даже фамилию менять не придется!..
…Прошло время, мы с Машей поженились, я сильно изменился – стал больше доверять людям, у нас появились друзья. А когда родилась дочь, возникли новые заботы и хлопоты. С моей беспокойной профессией свободного времени у меня совсем мало, но я твердо знаю: что бы ни случилось, мой ребенок никогда не будет обделен вниманием!..
А желание найти моего отца у меня не угасло до сих пор, просто я пока отложил его осуществление на неопределенное время. Но периодически, раз в году я о нем обязательно вспоминаю. И день этот - 1 апреля...