Ты сидишь прижавшись спиной к деревянному забору, я опускаюсь рядом с тобой, кладу руку тебе на голову, и смотрю на дорогу, блестящую в морозной дымке. Смотрю на колеса, несущихся мимо машин.
Я слушаю звуки.
Я слушаю, как твое шумное дыхание перемешивается с визгом тормозов, с шорохом шин, с урчанием двигателя, с голосами людей, идущих мимо нас.
Я слушаю твое дыхание и город.
Ты почти слепой, твои влажные зрачки затянуты пленкой, видишь ли ты, как я похожа на тебя? Знаешь ли?
Я такое же неоправданное ожидание. Мы никогда не сможем стать плотью, мы так и умрем ожиданием, исчезнем под скрип колес, заслоняя спиной забор, каждый свой.
Почему они так верят в нас? Так же легко, как легко свернуть тебе шею, нападая.
Они верят в то, что у нас железные шеи? Они верят, что даже захлебываясь собственной кровью ты защитишь свой забор, защитишь, и только потом сдохнешь?
Понимают ли они, как легко убить тебя сонного до того, как ты сможешь хотя бы встать?
Они ждут. Ждут, и верят в то, что тебя не сломать. В то, что нас не сломать, но твои зубы уже не так остры, а моя голова давно поседела. Мы пахнем вареным мясом. Наши кишки уже слабы для свежей крови. Мы вывернуты наизнанку, мы отдали им тысячу содранных шкур, но вера в нас не ослабла. Вера в то, что с нами можно сделать все, что угодно, мы стерпим. Мы стерпим, мы не замерзнем от холода и не умрем от ран.
Так почему бы тебе не разорвать мне горло? Может быть это спасет тебя? Может быть тогда тебя полюбят просто за то, что ты есть, вот здесь, перед этим забором. Просто полюбят, не как средство, не как ожидание, а как кусок плоти, так, как ты их любишь.
Поймут, как легко потерять свое подзаборное Всегда, поймут...
-Ко мне, Франк! Быстрее, старый ты пес!!!
Ты поднимаешься, и исчезаешь за распахнутой калиткой. Я поднимаюсь, и убегаю в вечер.
Мы так похожи. Мы два ожидания, что никогда не оправдаются для вас.