Глава 2
За городом в окружении то подсолнечных полей, то озимой пшеницы в небольшом домике на два хозяина жила мама Мальки – Кира Фоер. Она сменила красавицу Одессу на богом забытое село в Донецкой области. Соседки-старушки долго судачили о том, выстраивая различного рода догадки. Одни утверждали, что Кира сбежала от ревнивого мужа, вторые заверяли, что Кира мать-одиночка и никогда не была замужем. Но ясно было одно – Кира явно спряталась от кого-то, но от кого, знала только она сама и ни с кем этот вопрос не обсуждала.
Со времен девяностых много воды утекло. Кира прошла путь от хрупкой брюнетки с удивительно правильными чертами лица и большими бирюзовыми глазами к женщине с закрашенной сединой, мелкими морщинками, пышными формами, и лишь глаза остались неизменными. Выражение «45 – баба ягодка опять» не совсем подходящее, но Кира приближалась именно к этому возрасту, единственное – она скорее была все еще ягодкой, так как зрелый возраст только подчеркивал ее достоинства. Работала Кира логопедом. Всю себя посвящала: дома Мальке, на работе – другим детям. С сотрудниками Кира хорошо ладила, но все-таки была белой вороной. Она отличалась нежеланием сплетничать, перемывать косточки всем знакомым и не знакомым. Кира не торопилась осуждать человека и скоропостижно делать выводы, но стоило ей составить свое личное мнение – оно становилось твердым убеждением. И так уж вышло, если Кира любит, то любит всей душой, но если невзлюбила, то это всерьез и надолго.
Кира была одинока, что не переставало удивлять и соседей, и близких людей по работе. За ней пытались ухаживать и доктор-офтальмолог из местной больницы, и вдовец тракторист-передовик, и депутат сельского совета, но Кира оставалась непреклонной. О ней говорили, что цены себе не сложит. Порой Кира и сама приходила к выводу, что она слишком упряма, несговорчива и слишком уж независимая натура. Она все еще любила отца Мальки, и его всплывающий перед глазами образ не позволял заострять внимание на других мужчинах.
Дочери Кира почти ничего не рассказывала ни об отце, ни о том, как познакомились, как расстались, что послужило истинной причиной переезда. Более того – Малька считала отца погибшим летчиком-испытателем и не затрагивала эту тему, не желая видеть маминых слез. А плакать Кире последние годы доводилось чаще прежнего. Причиной тому послужил переезд Мальки в город, опустевший дом и скучные долгие зимние вечера, заполненные голосами телевизионных ведущих, рассказывающих то о политике, то о сексе. Единственной радостью Киры были выходные, когда Малька приезжала навестить мать. Так и жила Кира – от субботы и до субботы.
Шарлотка с яблоками уже остывала на столе, в холодильнике лежали фаршированные яблоки и цимес из моркови с изюмом и орехами, вулеты из свино-говяжьего фарша, а Мальки все еще не было. Кира уже начинала волноваться и хотела идти встречать дочь к автобусной остановке, но как только она накинула на плечи черно-красный вязаный платок, залаяла Булька – дворовая собачка, которую крохотным щеночком принесла в дом Малька, будучи еще в первом классе. Булька всегда встречала свою спасительницу ласковым и звонким лаем, как и сейчас. Кира обрадовалась и выскочила на порог, надев резиновые калоши. Одного взгляда на счастливое лицо дочери хватило, чтобы догадаться, что в жизни Мальки произошло что-то особенное. «Может она, наконец-то, влюбилась в настоящего мужчину и отшила липучку Емельяна» – предположила Кира первым делом.
Малька была такой же красивой, как мать: те же бирюзовые глаза с оттенком цвета ядра спелой фисташки, то зеленые, то небесно голубые, обрамленные длинными изогнутыми ресницами, черные широкие брови немного приподнятые, приветливая улыбка и легкий румянец на смуглой коже. Кира видела в дочери свое отражение и не могла налюбоваться.
На Мальке была длинная искусственная шубка под норку и высокие кожаные сапоги на каблуке. Она умело подчеркивала длинные ноги и зимой, и летом. Цветастая сумочка-сундучок говорила об утонченном вкусе, переданном дочери вместе с материнским молоком, а яркий берет и шарф – о неподдельной жизнерадостности. Длинные волосы цвета черного шоколада рассыпались по спине и плечам крупными волнами. Ветер играл с ними, а снежинки все кружили в воздухе, будто боялись растаять на них, как сахар в чашке горячего кофе.
Кира не приставала к дочери с расспросами. Мальке иногда казалось, что ее мама экстрасенс, потому что интуиция Киры была развита больше, чем у обычной женщины. Об этот свидетельствовали некоторые факты: например, Кира могла с легкостью предсказать дождь, похолодание, потепление, без трудностей могла разгадать любую головоломку и вообще очень хорошо разбиралась в людях. Кира была терпеливой и часто, чтобы докопаться до правды, ей нужно было только подождать, и тогда вся информация преподносилась как яблочко на блюдечке с золотой каемочкой. Так было и на этот раз.
— Мама, мы с Емельяном решили пожениться! – объявила Малька, с аппетитом уплетая яблочный пирог. – Он сделал мне предложение, и мы уже подали заявления в ЗАГС.
— Малька, но ты ведь его не любишь, – Кира неодобрительно посмотрела на дочь и замолчала, ожидая подробностей.
— Мама, Емельян хороший. Мы встречаемся уже четвертый год, и он ни разу ничем меня не огорчил. Я знаю его как свои пять пальцев. Да – он помешан на своей внешности, да – он строит из себя дурачка, но он такой лапочка, когда мы остаемся наедине, – Малька сложила бровки домиком и умоляюще посмотрела на маму. – Если бы видела его в рыцарских доспехах и с букетом роз, ты бы все поняла. Он романтик, каких сейчас мало. И я люблю его хотя бы за это.
— Глупости, Малька, – осторожно возразила Кира. – Ты же взрослая и должна понимать, что замуж просто так не выходят. По статистике каждый второй брак заканчивается разводом. И знаешь почему? Потому что сейчас многие даже не знают, что такое настоящая любовь, – глаза Киры потемнели и наполнились слезами. – Я бы на твоем месте не спешила, – добавила она, стараясь не заплакать.
— Мамочка, ну не надо, я тебя прошу, не начинай.
Они обе замолчали ненадолго. Малька пила малиновый чай и периодически шмыгала носом из-за простуды.
— А давай погадаем? – предложила Кира и тут же вышла из комнаты с интригующим видом.
Она быстро вернулась и принесла с собой мельничий мешочек, похожий по размерам на мешочек с бочоночками лото. Но это было вовсе не лото, а руны древних племен севера – деревянные таблички с непонятными символами, которые, по словам Киры, заключали в себе тайную магическую силу и предоставляли скрытую информацию.
— Мама, откуда это у тебя? – недоверчиво прищурилась Малька. – С каких пор ты веришь во всякую чушь?
— Это вовсе не чушь, моя девочка. Эти руны достались мне от прабабушки Сары, а ей – от ее бабушки Руфины, колдовства которой еще двести лет назад боялись даже самые отважные полководцы. Перед тем, как Руфину сожгли на костре как ведьму, она отдала их Саре и велела беречь во имя наших предков, которые из поколения в поколение передавали свой дар. – Кира спокойно присела рядом с дочерью и взяла ее за руку. – Малька, в тебе течет не просто еврейская кровь. Ты одна из нас.
— Сожгли на костре? – переспросила Малька. – Почему ты раньше мне ничего подобного не рассказывала? Неужели ты, правда, потомственная, боюсь этого слова, – ведьма?
Кира негромко рассмеялась и, не отвечая, перемешала руны на краешке стола.
— Мысленно задай вопрос и выбери руну.
— Мама, это всего-навсего затертые деревянные таблички, – протестовала Малька, – они не могут дать никакого ответа на мой вопрос.
— Не спорь, Фома неверующий, задай вопрос и тяни.
Малька недоверчиво взяла деревяшку из центра, перевернула ее и положила на стол, стала рассматривать табличку с изображением мягкого знака в зеркальном отражении. Кира одобрительно кивнула головой.
— Продолжай.
На этот раз Малька взяла близлежащую руну – восьмерка с острыми углами и недорисованной нижней частью.
Лицо Киры изменилось до неузнаваемости. Глаза стали черными, а черты резкими и пугающими. В печи трещали поленья, ветер настойчиво бился в окно, а со двора доносился вой соседского пса. Малька не на шутку испугалась: видеть мать в образе гадалки ей еще не доводилось.
— Сосредоточься и выбери свою судьбу, – растягивая слова, произносила Кира и смотрела дочери прямо в глаза.
Малька, сдерживая удушливый кашель, зажмурилась и наугад вытащила руну – букву «М».
— И что все это значит, мама?
Кира сосредоточенно рассматривала три руны, то передвигала их, то снова ставила на прежнее положение.
— Мне, конечно, далеко до прабабушки Сары, но руны говорят со мной, – Кира опустила ресницы, и было отчетливо видно, как под веками лихорадочно бегают зрачки. – Тучи сгущаются. В черном небе сверкают языки молний. Гроза. Тебя постигнет разочарование. Нужно быть осмотрительнее, иначе попадешь в ловушку. Темно. Но и это не самое страшное. Тебе представится возможность видеть в темноте. – Кира по-прежнему не открывает глаза, но умолкает, будто бы не хочет говорить что-то, что может ранить ее дочь. – Нужно позаботиться о здоровье. Слабые легкие просят солнечного тепла. Перевернутая Вунье говорит о каком-то кризисе. Но испытания будут не выше, чем ты сможешь вынести. Любую проблему можно решить. Сбросить старую кожу, прекратить изжившие себя отношения. Емельян играет в азартные игры. Фишки. Рулетка. Деньги. Руна Отила говорит о собственности. Это знак приобретений и выигрышей. Конфеты. Сладкая жизнь. – Кира снова замолчала, а зрачки с большей силой метались под веками. – Я вижу тебя в свадебном платье. Руна Эваз, похожая на «М», говорит о переменах. Осилит путь идущий. Ты встретишь новых людей, сменишь место жительства, уедешь далеко отсюда. Изменятся и твои взгляды на жизнь. Они уже начали меняться. Ты повзрослела и пребываешь в состоянии гармонии с собой. Тебе не хватает гармоничной «второй половинки», и она тебя скоро найдет. «Скоро найдет» это значит, что речь идет отнюдь не о Емельяне, который кружится вокруг тебя, как пчела над распустившимся цветком. Полет…– Кира не закончила фразу: Малька схватилась за горло и с покрасневшим лицом сорвалась с места.
— Мне тяжело дышать, – выдавила она сквозь кашель.
— Ложись в постель сейчас же. Видишь, даже руны говорят, что у тебя больные легкие. – Кира принялась раскладывать диван. – Я вызову доктора: настойки из лечебных сборов тебе явно не помогают.
— Руны, правда, с тобой говорили?
Малька смотрела на мать, ожидая ответа. Кира утверждающе кивнула головой. Глаза вновь излучали бирюзовый свет, и мягкая улыбка украсила взволнованное лицо.
— Мама, я в шоке, – больше Малька ничего не сказала и провалилась в глубокий сон.
Доктор прибыл только через два часа после звонка Киры. На улице начался буран, дороги занесло снегом, машины буксовали, и многим водителям доводилось бросать транспорт и идти пешком. Так и Андрей Степанович с медсестрой Катей через все поле шли пешком на вызов, кутаясь от холодного ветра в меховые воротники.
Бедная Малька не переставала кашлять даже во сне. Она ворочалась. Просыпалась и снова засыпала. Температура к вечеру поднялась, и Кира поставила дочери компресс. Она присела на край дивана, устав стоять у окна в ожидании скорой помощи. Она гладила Мальку по волосам.
Андрей Степанович был еще тем ловеласом. Увидев юное тельце, изнемогающее от болезни, он тут же принялся прослушивать легкие, начав эту процедуру с груди. Глазки засияли, а ручонки так и норовили коснуться шелковистой кожи и вздымающихся округлостей.
— Пневмония, – кряхтел он. – В понедельник срочно явиться в поликлинику на осмотр. Рентгенография легких в обязательном порядке. Лягте на животик, милочка, я сделаю укольчик, – сказал он, понимая, что не может весь вечер водить стетоскопом по аппетитному телу. – Катя, шприц, – последовала команда.
Малька, наблюдая, как медсестра наполняет шприц содержимым прозрачной ампулы, неохотно легла на живот и обнажила часть ягодицы. Андрей Степанович нежно вонзил иголку и медленно ввел лекарство, не произнося ни единого слова. Зато потом Мальку ждала долгая лекция об «интенсивной патогенетической терапии, антибиотикотерапии, иммуностимуляротах, сорбентах» и о том, что бывает при легочных осложнениях. Напоследок доктор выписал рецепт, естественно, таким неразборчивым почерком, что ни один человек, кроме аптекаря, не поймет что там написано.
Позже Малька позвонила Емельяну и сказала, что нехорошо себя чувствует и останется у мамы еще и на воскресенье, а в понедельник с самого утра поедет не на работу, а в поликлинику. Емельян немного огорчился, как показалось Мальке, пожелал ей скорейшего выздоровления и подозрительно быстро бросил трубку, будто у него были дела поважнее, чем слушать жалобы Мальки на сухой кашель. Но Малька не придала этому особого значения и попыталась уснуть, мысленно перебирая по косточкам предсказания рун: «солнце, новые знакомства, полет». Ей захотелось на море: сесть на самолет и улететь на тропический остров.