Вера Позднякова Чарующая магия ненависти
Глава 13
Прошло время. Славины «мальчики» окончили школу и престижные колледжи. На бесплатное обучение младшенькому сдать вступительные экзамены не получилось. Ему, как и маме, не хотелось лишний раз утруждать себя чем-то неинтересным, то бишь подготовкой к экзаменам. Младшенького учили уже Галя и Слава, им пришлось ещё туже затянуть «свои пояса», чтобы выучить «мальчика» на платном отделении. Счастливые глаза Славы и сознание, что парни, выучившись, поумнеют, окупали все Галины трудности. Но, по окончании учёбы, «малыш» «забыл» сказать им спасибо. «Мальчики» давно не находили минутки для встреч с отцом, их помыслы и время поглотила взрослая жизнь, и они предпочитали все новости узнавать у словоохотливой бабушки.
Старший сын Славы не ночевал дома, завороженный ночными чарами его первой женщины, старше его на двадцать лет и матери двоих парней, чуть младше его, но выше его и здоровее.
Славин тихий, скромный мальчик был у неё далеко не вторым. Она так обслужила этого «юнца», приведённого к ней по пьянке для первого опыта, что он уже не мог от неё оторваться, как от материнской сиськи. Только здесь уже была не материнская и не сиська.
В разговоре с отцом сын повторял Славе его же давние мысли, что он не будет подлецом и не бросит женщину, с которой переспал.
Слава ужасался всему услышанному, но уже не мог достучаться до сердца своего первенца.
Все характеристики своей «невестки» Слава услышал от матери и, «убитый» наповал, пришёл к Антонине младшей, держать совет, как вызволить из беды первенца. Но услышал в ответ:
- Да катитесь вы все, кобели. Мне всё меньше готовить на твои гроши. Вон и младший уже сюда девок водит. Он весь в тебя, с баб спрыгивать не будет. Я и его гоню! Пускай твоя шкидла их принимает у себя!
Вышедший на шум заспанный «малыш» и любимец, басом привычно повелел матери засунуть свой язык в … . И затем уже отцу, вместо здрасьте, провещал, что сегодня не день зарплаты и нечего здесь ему делать с пустыми руками.
Сам он после колледжа выбрал работу поденежней. Курил он только «Мальборо» и смеялся над отцом с его «Примой» и деньгами, зарабатываемыми им в его милиции. Он-то зарабатывал за день столько, сколько отец в месяц, но все до копейки тратил на себя и девочек. Но девочки стоят того. Отец же обязан понести наказание за свой уход, его деньги им с матерью не лишние.
- Мы тебе не командуем, где тебе …., - заключил он.
Слава вышел из своей квартиры и спускался по лестнице, как в тумане. Это был не его дом, не его квартира, не его жена, не его младшенький. Он долго бродил по городу, унимая боль в сердце. Он не мог поделиться всем этим с Галей, боясь убить её своей болью.
Он шёл машинально к матери, хранительнице тайн его мальчиков.
Антонина Григорьевна, увидев сына, налила ему стакан самогона и сказала:
- А ты что думал, ты и виноват. Вот ушёл и получил, что хотел.
Всё её нутро ликовало, эк - как этого тютю развезло. Да как ей всё удалось-то на славу. Не зря она тогда подпоила своего старшего внучка и пригласила эту, согласную за стакан самогонки переспать с кем угодно. А тут парень нецелованный. Эк его дурня присосало передком. Да и её «тюте» не всё миловаться и радоваться. Ишь ты, воспрял «гадёныш » со своей фифой, что и к матери дорогу забыл. Ну ничего, теперь побегаешь за советом, как сынка отвадить. А уж я и тебе, и твоему сынку буду советовать. Да, глядишь, ещё и поцапаетесь.
Антонина Григорьевна была довольна собой.
И младшему уж как ловко она подсказала, что он в квартире теперь один и есть хозяин, и отец ему не указ. Ушёл, значит, не захотел быть отцом.
- Кушай внучек, - приговаривала она, когда тот раскрасневшийся забегал к ней на пирожки, - отец-то весь в утехах погряз, не до вас теперь. Да и зачем тебе такой отец.
А я бабушка, я тебя жалею и совет дельный могу дать, как с девками -то не вляпаться. Ты, как мужик, сразу-то не выбирай, ищи. Девок-то не меряно, а ты один. От них глупости не убудет, а тебе уменье прибудет. Отца-то сильно у себя дома не привечай, гони его в шею, раз ему без тебя лучше. Одумается – вернётся. А мы еще с тобой подумаем, пускать ли его.
Всего этого Слава не знал. Он шёл к своей матери, прожившей жизнь и приобретшей мудрость. Он хотел видеть своих «мальчишек» как можно чаще и радовался, что его мать собирает, пусть и не часто, их всех для встречи под свою крышу.
Страхи Вячеслава за сыновей, идущих неправильными путями были Антонине Григорьевне смешны. Гадёныш, стоеросовый, кормил, поил, не досыпал, всё до копейки приносил. А зачем?
Тонька эк-как всё подточила потихоньку. Дура, она и есть дура. Пока её дундук горбатился, она его сыновьям мозги-то законопатила. Ей, Антонине Григорьевне, этих дурачков только чуток подправить и осталось.
Бесспорная победа в деле развала Славиных взаимоотношений с детьми грела ей душу. Зря «сыночек» надеялся на свою «торбу». А уж Тонька-то совсем дура без мозгов. И без мужика осталась, и без сыновей.
Славка и впрямь, видать, дундук, что не смог вовремя всё заметить и пресечь. Да где ему со мной тягаться. Дурак, всему верит. Уж точно, херувим, … безмозглый.
Но жизнь и ей преподнесла неприятный сюрприз. Умер её верный муж и рыцарь Валерий Александрович. Она по- своему уважала его за сдержанность и за непревзойдённость никем в постели. Правда, они давно уже спали по разным кроватям. Но Валерка, так звала она его, смог пронести своё трепетное отношение к ней через всю жизнь. Она осталась для него «королевой», «королевой … кобр», как иногда он шутливо величал её за ум и проницательность, желая подтрунить, и не понимая, что только льстил ей, попадая в точку. Валерий Александрович замечал в ней задатки змеи и интриганки, и пресекал её «выверты», как говорил он, но относил их на счёт неприятностей старения. Вместе с ним ушло и … «сдерживающее начало». Никто более не мог укрощать её.
После похорон Антонина Григорьевна осталась одна. Всех родственников поглотили их текущие заботы, да к тому же долго общаться с деревенщиной ей наскучивало.
Тонька меньшая, «торба», была та же деревенщина, только ещё глупее и ненавистнее. Её нытьё в редкие разговоры по телефону про подлецов, детей и мужа, бросивших её, надоели ей, хуже горькой редьки вместе с ней. Долго её «тупость» Антонина Григорьевна выдерживать не могла.
Внуки выучились её науке вполне и приходили на похоронах к самым поминкам, чмокая бабулю в щеку и, наевшись убегали из-за стола, рассовывая пирожки по карманам. «Говнюки» - решила Антонина Григорьевна, неблагодарные, понимая, что этим молодым самцам она глубоко безразлична, и в её пажи они себя записывать уж точно не собирались. Старший внук приходил со своей «потаскушкой», которая надменно смотрела на Антонину Григорьевну. Она тоже бесила её безмерно. Антонина Григорьевна понимала, что та считает себя непревзойдённой соблазнительницей, а доказать ей своё несомненное превосходство уже не было возможности. Всё это повергло бы в уныние любую. Но не её.
Слава и Галя, вынесли на себе весь воз хлопот и затрат и подолгу сидели у свекрови вечерами, скрашивая, как им казалось, её одиночество. Антонина Григорьевна наливала себе наравне с сыном и, не желая сдерживаться, укоряла его по старой привычке за неумение пить, за неумение воспитывать детей. Вот посмей они с ней так, уж она бы им показала. Да и бабы тебе всё дуры попадаются, не стеснялась она присутствия Галины. Тютя ты, Славка, и есть тютя. А я мать! Давай, провожай Гальку домой, а сам оставайся, негоже меня оставлять одну. А с Галькой ничего не сделается, старая уже. И не больно привлекательна краля, никто не наскочит. Слава страдал, чувствуя маманькину … ядовитость и … несуразность, но жалел мать, совсем, по его мнению, выжившую из ума от горя.
Галя не вела и бровью, готовая ко всему, чем выводила Антонину из себя окончательно. Галя отчётливо понимала, что свекровь осталась без тормозов.
Они уходили домой поздно ночью и долго не могли заснуть. К утру усталость ослабляла свои объятья и они засыпали, прижавшись друг к другу. Казалось, каждый из них оберегает сон другого.