Белоствольные березки кудрявой листвой шелестели на ветру. Приветствуя их, прозрачные волны плескались о берег неглубокого синего озера. Среди сочной зелени густой травы золотом горел небольшой пляж с сыпучим горячим песком. На этом желтом пятне копошились два милых мальчика четырех и восьми лет. Они были родными братьями, но резко отличались друг от друга.
На круглом личике малыша задорно вздернут носик и солнечной пыльцой рассыпались веснушки; припухшие губки-бантики полыхали алым огнем, а на пухлых щечках играл розовый румянец; в огромных глазах отражалась синева озера; светлые волосы мягкими кудряшками падали на кругленькие плечи. Спустившийся с неба юный златокудрый Амур. Мать его называла «ангелочком». Пухленький, как пончик, малыш степенно сидел на песке, хлопая белесыми ресничками.
Длинное худое тело старшего брата мелькало перед малышом взад-вперед, потому что тот строил из песка и воды диковинный город. Этот мальчик был подвижным, юрким и шаловливым. Его пытливые карие глаза зыркали из-под черных бровей, а короткие жесткие волосы были темны, как ворона крыло, уши торчали в разные стороны, а на бледном лице – длинный нос и плоские бескровные губы. Но во всем его облике чувствовались не по годам развитый ум, выносливость и особая чистая любознательность.
Звонкий смех детей радовал их мать, которая держа на руках щенка болонки, наблюдала за ними из окна роскошного дома. Этот дом для семьи подыскал ее муж, и они приобрели его совсем недавно. Обоих угнетали шум и многолюдность города. Супруги любили после тяжелого трудового дня отдохнуть в тишине и покое, ощущая себя единым целым с природой.
За городом на высоком холме в солнечном затишье среди полей и лесов возник белый дом. Он сверкал своей белизной, как сказочный дворец.
Муж и жена тоже резко отличались друг от друга. Он высокий, круглоголовый со светлой шевелюрой. Жилистые руки натренированы, в широких плечах сила, толстые губы сложены в жесткую усмешку, а серые глаза проваливаются вовнутрь лица и обдают холодом.
Она – хрупкая, нежная, как стебелек. На болезненном белом лице не играл румянец, торчал длинноватый нос, выпирали скулы, и был слишком острый подбородок, но узкие карие глаза излучали любовь, кротость, упорство и самопожертвование, что придавало ей необычную красоту и показывало силу и стойкость характера. На слабых плечах этой женщины держалась солидная фирма, доставшаяся ей в наследство от отца. Это принуждало ее быть чрезмерно строгой в общении с людьми и соблюдении приличий в поведении семьи. Но за внешней чопорностью и сдержанностью чувствовались душевные волнения и доброта, горячая привязанность и нежность к мужу и детям. Муж по службе часто находился в долгих отъездах, и жена управляла еще и семейными делами.
Несмотря на то, что дом был необжитый и шли ремонтные работы, мать с детьми проводила выходные в этом уединенном чудесном месте. К вечеру строители разошлись, а гувернантку и шофера она отпустила. Муж был в отъезде.
Когда серые сумерки стали опускаться на землю и повеяло вечерним холодком, мать позвала детей в дом.
В двухэтажном доме было десять комнат. При каждой комнате свой санузел и ванна. Огромная веранда одновременно служила балконом. В подвальном помещении разместились кухня, гараж и мастерская. На время ремонтных работ мать и дети занимали чистую комнату на первом этаже. Здесь стояли для них кровати и стол. На столе – легкая закуска, сладости и напитки для детей. По заказу хозяйки горячую пищу из ресторана привозил шофер.
Малыш спокойно сидел на полу и теребил белую шерсть лохматого щенка, а тот, повизгивая, увертывался от него. Шустрый непоседа в просторной комнате играл с мячиком.
Глядя на своих детей, мать радовалась их беззаботному веселью. «Им будет здесь хорошо», - думала она, закручивая на затылке в тугое кольцо черные, как уголь, волосы. Забавный щенок потерся носом о шею малыша, лизнул его ушко и тот заливисто засмеялся. Колокольчиком звучал его голосок. Мать засияла от счастья.
Она была довольна собой. У нее есть все, что нужно женщине для счастья: обеспеченная жизнь, любимый муж, обожаемые дети. На душу матери сошло тихое умиротворение. На фирме она могла легко решить все сложные проблемы и пользовалась значительным уважением.
«Надо укладывать детей спать», - мелькнула в голове мысль, и она стала расстилать им постель.
Деревья окружили дом, плотно прижимаясь к стене. Упругая ветка с густой листвой шумно ударилась о стекло окна. От неожиданности женщина вздрогнула. По всему ее телу пробежали мурашки, а душу охватила необъяснимая тревога. Она смотрела в окно, пытаясь уловить лунные блики. Но из черной бездны ей тускло подмигнула одинокая звездочка, предвещая беду.
Не обжитый дом стал пугать хозяйку глухой тишиной и пустым простором. Ее объял страх. Мать взяла со стола сигарету и зажигалку и нервно закурила, а потом посмотрела вокруг. Эта половина дома готовилась к ремонту и комнаты были без дверей. Не закрывался и вход на второй этаж. В уголках тонких губ женщины появилась трагическая печаль, в глазах растерянность, а душу охватила беспомощность.
«Напрасно всех отпустила. Что-то мне беспокойно. Надо осмотреть те помещения», - подумала она и бросила взгляд на дальний конец дома, где уже закончились все работы и радужным огнем переливались цветы на витражных стеклах новых дверей, ключи от которых лежали на столе. Она взяла связку ключей и положила ее в карман брюк. В другой карман всунула зажигалку и сигареты и решительно пошла туда.
Легкой бесшумной походкой обошла все комнаты. В них было пусто: без обстановки и пахло краской. С этого конца дома можно было попасть и в подвальные помещения, но туда женщина не пошла, убедившись, что вход надежно закрыт. Она выбрала яркую комнату, обитую голубым щелком. Здесь было много света, воздуха и были шикарные двери.
«Переберемся сюда. Лучше поспим на полу, но в безопасности». – И мать заторопилась к детям. Непонятно где раздался тихий шорох. Она остановилась и долго вслушивалась. Стояла гробовая тишина. «От страха почудилось», - сказала она себе и опять закурила, нервно покусывая кончик сигареты. Быстрыми импульсами забилось сердце и его колебание нарушило тишину. Мать поспешно вернулась к детям.
Одетый малыш прикорнулся на кроватке и сладко сопел во сне. Золотые кудряшки рассыпались по подушке. Черноволосый мальчик щеткой чесал белые завитушки у щенка, а тот скулил и увертывался. Мать вчетверо сложила легкое пуховое одеяло и положила его на руки старшему сыну, велев идти за ней. С нежностью посмотрев на спящего «ангелочка», она взяла его на руки и, прижав к груди, отправилась в дальний конец дома. В голубой комнате положили малыша на одеяло и вернулись за другими вещами.
Вдруг непоседа бросился по лестнице вверх и мать испуганно вскрикнула:
- Ты куда?
- За щенком, - на бегу ответил ей мальчик.
Она рванулась было за ним, но он уже спускался вниз, прижимая к груди пушистый комочек. У матери отлегло от сердца чувство страха, но неуверенность все-таки теребила душу.
- Иди за мной! – Строго приказала она сыну и, взяв его постель, пошла в комнату к малышу.
Большая ноша закрывала ей половину лица, так что она могла просматривать всего лишь одну сторону своего пути. В проеме двери, плотно прижавшись к стене, затаив дыхание, стоял человек. Каждая клеточка ее души, и каждое движение частей ее тела были под его наблюдением.
Проворный щенок вырвался из слабых рук ребенка и, весело виляя хвостом, повизгивая, юркнул под кровать, а мальчик кинулся его доставать.
Положив на пол постель для второго сына, мать полным любви взором посмотрела на своего ангелочка и от ужаса остолбенела, а глаза полезли из орбит: из зияющей раны на нежной шейке пунцовым фонтаном сочилась горячая кровь; синие штанишки были спущены, а на месте маленького достоинства будущего мужчины зияла кровавая дыра. К горлу матери подступил звериный рев. Он клокотал и рвался из груди, у нее задрожал подбородок и затряслись губы.
- Мама! – раздался детский крик.
Страх за старшего сына помог матери преодолеть оцепенение. Она мгновенно бросилась на зов ребенка, зажав ладонью себе рот, и, кусая ее до крови, сдерживала стоны.
Ей навстречу бежал взволнованный мальчик с кислым выражением лица и чуть не плача сказал:
- Мама, он опять вырвался.
Мать, защищая неокрепшую психику ребенка от вида чудовищного злодеяния, крепко прижала лицом к себе сына и прошептала:
- Пойдем, погуляем…
Неугомонный мальчик сразу сник, его умный лобик сжался, ярко вычерчивая недетскую морщинку, в уголках губ появились горечь и беспокойство. Чувствуя всем телом трагедию, он в тихом безмолвии покорно пошел с матерью.
Очутившись под открытым небом, мать глубоко задышала, глотая свежий прохладный воздух, сдерживая этим вырывающиеся наружу стоны. Она боялась напугать сына, оберегая его душу от такой тяжелой ноши, которая была не по силам и взрослому человеку. Ее лицо почернело, от напряжения сдерживать рыдания на подбородке проступили мелкие ямочки. В сердце нестерпимо саднила боль, и ее поникшая фигурка стала совсем маленькой. Трагическая обреченность непосильной тяжестью сдавила плечи.
Черная мгла опутала землю. На темном небосводе не сияла блеклым блеском луна и не мигала тусклая звездочка. Но падающий свет от больших окон хорошо освещал пространство вокруг здания. Погруженная в горе, мать споткнулась на крыльце о колонну, у нее в голове зазвенело и в горле перехватило дыхание. Она остановилась, чтобы перевести дух и под каменным крыльцом увидела опрокинутую емкость с масляной краской. Краска белым пятном расползалась по земле, и от нее к дороге шел хорошо отпечатанный след.
Мать с сыном свернули в противоположную сторону. Не разбирая дороги, они мчались прочь от страшного дома в дремучую лесную чащу. Понимающий мальчик торопливо шел с матерью, не беспокоя ее расспросами и глупым хныканьем.
Парк плавно переходил в лес, поросший ольхой и ежевикой. Колючие стебли ежевики переплетали мягкие ветки ольшаника. Спутанная зелень кустарников царапала матери лицо, вырывала волосы и острыми шипами вонзалась в руки, но отягощенная болью души, она не чувствовала боль тела, только плотно прижимала к себе сына, машинально руками закрывала ему лицо, тем самым спасала от опасных веток. Стон застрял в ее груди, а губы плотно сжаты.
Землю опутывала такая темень, что измученные путники еле различили песчаную дорогу. Она выделялась в темноте широкой светлой полосой. Очутившись на дороге, они во всю прыть побежали. Но мальчик стал задыхаться и с трудом передвигал ноги. Вдруг недалеко от дороги мелькнул свет, и мать свернула на этот огонек, чтобы дать отдых обессиленному сыну.
Их глаза постепенно привыкли к темноте, и они уже могли хорошо просматривать местность. За густыми зарослями кустов появилось очертание небольшого приземистого домика, в окне которого горел тусклый свет.
Найдя дверь, женщина постучала по ней и машинально взялась за ручку, но ощутив что-то липкое, испуганно одернула руку, растопырив пальцы. Дрожащей рукой достала из кармана зажигалку. На душе стало муторно от неуловимого беспокойства. Сердце загромыхало в предчувствии ужасного. Мучительно долго не вырывался огонь из зажигалки. Руки сковал страх. Наконец-то яркая вспышка осветила пальцы: они были в крови. Страх матери передался сыну, и он плотно прижался к ней, конвульсивно вздрагивая всем телом. Его лицо слабо белело во мраке. И мать нашла в себе силы побороть страх. Она непринужденно улыбнулась и осветила лицо мальчика, погладила его щечку и потрепала ежик на голове. Но свет от огня упал на каменное крыльцо, где четко вырисовывался масляный белый отпечаток от мужского ботинка.
И спасая сына, мать ладонью зажала ему рот и твердо прошептала:
- Сынок, беги во всю прыть и никуда не сворачивай. Выберешься на дорогу и изо всех сил беги в ту сторону. Там люди. И сюда не возвращайся.
И она, развернув его лицом к дороге, его правой ручкой показала направление. Не требуя объяснений, смышленый мальчик бросился бежать.
- Кто там? – раздался за дверью низкий голос. У матери сперло дыхание: этот бас был ей чем-то знаком. В ее душу пролезла слабая неуверенность в своих силах и горькое сомнение в силах сына. Она зажигалкой осветила дверь и, увидя наружный засов, моментально его защелкнула. Осмотрев вокруг, взяла в руки дубовый кол, предназначенный для ограды.
В доме погас свет. Мгновенной вспышкой у нее в мозгу мелькнула мысль: «Окна». – И она крадучись пошла вокруг дома, пристально вглядываясь в темноту, чтобы различить блеск стекол. Найдя первое окно, ощупью стала проверять, есть ли ставни…
И неожиданно услышала за своей спиной:
- Где ребенок?
Мать сжалась всем телом до боли мышц. У нее колко дрогнуло в груди, потемнело в глазах, и почва ушла из-под ног: ей хорошо был знаком этот густой бас. Она зашаталась и готова была упасть, но в воздухе над ее головой ясным блеском мелькнуло стальное лезвие ножа.
Инстинкт самосохранения и материнская любовь придали слабой женщине нечеловеческие силы. Она выпрямилась и стала медленно разворачиваться, но внезапно одновременно с поворотом туловища быстро размахнула вокруг себя тяжелую дубину. Размах был настолько мгновенный и мощный, что удар сломал мужчине ребро. Он глухо застонал и со словами: «У сука» - машинально схватился за бок и, наклонив голову, посмотрел на него.
И маленькая беспомощная женщина, охваченная великой силой материнских чувств, молниеносно обрушила дубину на голову маньяка, и тот не успел даже опомниться, как она стала ею его колошматить. Могучего сложения убийца упал на землю, и светлым пятном в кромешной тьме выделялась его рубашка. И хрупкая мать с исполинской силой в это пятно вонзила острием кол. В изнеможении она опустилась на землю, и из ее груди вырвался звериный рев. То громким волчьим воем, он раздавался далеко вокруг, то тихим невнятным бормотаньем звучал возле тела. В лесу звериным рыком вторило эхо. Ее стенания доходили и до ушей мальчика.
Запыхавшись от быстрого бега, усталый, он сбавил темп и, переведя дух, медленно плелся по дороге. Но вдруг мысль о матери придала ему взрослые силы, и словно включив второе дыхание, мальчик стремглав помчался вперед.
На рассвете, подъехавшие к дому вооруженные люди увидели в кровавой луже пригвожденного к земле мощного сложения мужчину, кулак которого сжимал рукоятку стального ножа. А возле него сидела щупленькая седая женщина с растрепанными волосами и отрешенно тупым взглядом стеклянных глаз смотрела на них. Хрупкая душа не смогла справиться с такой тяжестью, обрушившейся на нее в эту ночь.
С приезжими был черноволосый мальчик. Его бледное лицо совсем побелело, острый подбородочек дергался, из карих глаз ручьем катились слезы. Глотая соленые капли, он, всхлипывая, причитал: «Мамочка». Но взглянув на пригвожденного человека, издал дикий вопль: «Папа!» - И лишился чувств.
Падающего ребенка подхватил на руки коренастый мужчина и, бережно прижимая к груди, отнес в машину.