ОТКРЫТЫЙ УРОК МАТЕРИ
Повесть
boryabukhin@yandex.ru
Для тех, кто захочет помочь издать эту книгу, вторая половина тоже готова.
Глава десятая
УБЛЮДОК БРОШЕНКИ
После войны жизнь стала входить в свои права. Карточки еще были. Настал день Победы. Все радовались, и Полина тоже. Но знала, что жизнь у нее не будет лучше. Ждать нечего и некого. Люди стали устраивать семейную жизнь. К Полине тоже многие приличные ребята приходили. Но из всех углов выглядывают едоки. И никого в семье нет, чтобы принести копейку в дом. Даже Лада вышла замуж за Аркадия и уехала в Навои. И там оба работали на электропоезде, а потом на электростанции до пенсии.
Купила Полина дешевенькое платье на базаре за 800 рублей. Но Аксинья отдала его аферистке, которая пришла к ним в дом, якобы от Полины, которая попросила сходить за новым платьем, пока у нее уроки в школе. Потому что Полине надо ехать срочно в командировку. А на самом деле эта аферистка подслушала в трамвае разговор Полины с подругой, о том, что она едет принимать экзамены в 10 классе в поселке Второй Астрахани. Поэтому так правдиво рассказала Аксинье. Забрала платье и ушла на все четыре стороны. Какие мы все-таки доверчивые, переживала Полина. Всех меряем на свой аршин.
До 1948 года Полина работала преподавателем физики и математики в школе № 59 на площади Гоголя. Затем в это здание перевели школу № 11. А учителей 59-й школы перевели дальше от Полининого дома. И Полина с одной учительницей решила остаться в школе № 11, где с тех пор и проработала до пенсии.
В новой школе она продолжала преподавать физику. Многих приборов не было в школах. И чтобы показать на уроке действие того или иного прибора, приходилось его создавать силами учащихся. Ребята приносили сами детали и сами собирали или чинили поломанные приборы. Полина видела, что сила и выдумка учащихся неисчерпаема, только нужно их заинтересовать, организовать и направить в нужное русло.
Когда после войны в школу пришли работать мужчины, Полина отказалась вести физику. Преподавала только математику.
У Полины на четвертом этаже был математический кабинет, там всегда было жарко. А за журналом в учительскую шла по холодному коридору с распаренным и удрученным горлом. От этого у нее участилась ангина. Но разве это болезнь, считала она. Как станет лучше, не закрывая больничного листа, она выходила на работу. Нужны деньги, чтобы свою ораву кормить. Так она стала про себя в сердцах называть большую семью, когда с годами поняла, что родственники «плюют» на нее. Учительница Алина Ивановна заметила это сразу и как-то сказала Полине:
– Когда ты эту, чужую хевру, кончишь кормить?
Даже еще посильнее назвала.
А в первом санатории, куда Полина попала по путевке из школы с больными ногами, врач Ворошилова ей сказала:
– Ангина – коварная болезнь, суставы лижет, а сердце кусает. У вас инфекционный полиартрит.
– Нужно три раза приезжать? – спросила Полина, прикинув, что вряд ли ей вообще дадут путевку – за ними очередь в школе.
– Нет, дорогая, всю жизнь, чтобы ходить, если не хочешь сесть.
Так оно и вышло. Полине пришлось ездить не раз в Пятигорск, в Нафталан, в Цхалтубо. Только Кавказские воды и грязь ей помогали. Если год не поедет – с больничного листа не слезает.
Как ей удавалось ездить на воды, только господь бог знает. В стране карточная система. Полина получала в школе крохи. Хватало только Аксинье на ломбард. Она крутилась, закладывала, перезакладывала вещи.
Настя училась в медицинском институте. Ее все время рвало. Пытались ей готовить щадящую пищу.
Полина хватала уроков столько, сколько давали, всех преподавателей при случае замещала, чтобы лишний рубль заработать. А у самой денег не было.
Боря пошел в начальную школу. Не всегда ему могли дать с собой денег на завтрак, а он просил у матери и плакал, если она не могла ничего ему дать.
По этим воспоминаниям о матери Боря написал стихотворение. Оно так и хранится в заветной тетрадке Полины с переписанными молитвами.
ЛЮБИМЧИК
Клянча рубчик, за матерью плелся я с воем –
И хотела б, да нечем утешить меня.
И трясла в оправдание сумкой пустою.
Нет, отдай, что хранится до черного дня.
И наполнилась чаша терпенья до края:
Горстью меди хлестнула – лицо обожгла.
И, от жалости плача и жизнь проклиная,
За трамваем пешком на работу пошла.
Я все время просил деньги, вещи, гостинцы,
А встречая отказы, вставал на дыбы.
Я привык, что любимчику, все мне простится.
Но с годами все чаще удары судьбы.
Уж теперь за судьбою плетусь я с мольбою.
Обернулась она – а лицо-то мое.
И трясу в оправданье мошною пустою,
И пеняю на скотское наше житье!
Елизавета так с Аксиньей и не жила, а все отдавала ей своих детей. Леньку, после того, как Полина отвезла его в Баку, она вновь вернула. Посадила его на поезд и прислала Аксинье. А может, он сбежал от матери и сам приехал. Только как мог запомнить адрес?
В тот день Полина, возвращаясь из школы, увидела у ворот мальчишку лет 10 – 12-ти. Подошла, всплеснула руками:
– Леня, это ты?
– Я.
– Ты как здесь оказался?
– Сам приехал на подножке поезда.
Полина обняла его, привела в дом.
Леня рассказал, что ехал на подножке, а кондуктор его сбрасывала с поезда, била по пальцам, чтобы он отцепился. Леня упал на ходу и сильно ушибся. Потом долго бежал по бездорожью. Даже волки в степи за ним гнались.
Приветила Леню и Аксинья, так и любила всю жизнь больше других. Как-то Боря, приревновав, спросил:
– Бабушка, а почему ты все за Леню, да за Леню заступаешься? Больше его любишь?
Аксинья, улыбнувшись, сказала ласково:
– Боря, у тебя есть мама, а у Лени – ни мамы, ни папы нет.
Стали спрашивать его:
– В каком классе учился?
– Не знаю.
– Где метрики твои, свидетельство о рождении?
– Нет.
Полина пошла к директору школы Александре Васильевне, все рассказала. Поплакала. Директор – чуткий человек, предложила:
– Давай посадим его в четвертый класс. Не сумеет – переведем в третий.
Полина сидела с Леней вечерами – долбила уроки. Удержала – Леня перешел в пятый класс. Потом – в шестой, седьмой. Восьмой кое-как кончил, слава Богу.
В пищевой техникум не сдал. Полина носилась с ним, как с писаной торбой.Решила устроить его в речное училище. Вроде, ему захотелось стать моряком. Она знала заведующего речным училищем, пошла к нему с конвертом (100 рублей). Он ее за этот конверт с треском выставил. Но приняли Леню в училище.
А тот начал дурить:
– Не хочу там учиться. Гоняют, как собак. Пойду на курсы поваров.
Учился в торговой школе. А в 20 лет он исчез из дома. Утащила девка, женила на себе. После того, как Леня окончил курсы и начал работать поваром – он много лет не давал о себе знать. Кто-то из знакомых увидел его, располневшего, с животиком, на Баррикадах (район в Астрахани). Узнали, что живой, слава Богу.
После войны Оля приехала больная с фронта, рот у нее был на боку. Документов никаких нет, так – писулька, что была в трудовой армии и по состоянию здоровья направляется в Астрахань. В больнице (ВТИ) ее лечили. Она стала жить в той комнате, где раньше жила Лада. После приехал с фронта Лева, Олин муж, больной туберкулезом. Вдвоем жили в доме Аксиньи. Долго Леву лечили и в больнице, и дома. Ездил он и на курорт. Но так ему и не помогли. Он умер в 1950 году.
А между тем, Настя выучилась на врача, окончила институт. В 1948 году ее отправили работать врачом на Дальний Восток, в Магадан.
Как-то Настя принесла Боре кусок жмыха, он с жадностью стал его грызть, и потерял передний зуб. Искал его, не нашел, наверное, проглотил.
Полина работала в школе допоздна. И Боря все время ее ждал из школы. Аксинья уговаривала его лечь спать. Но он упрямился, а потом засыпал за столом. И Полина сама раздевала его и укладывала спать на сундук. Ждал маму. И Полина жила жизнью Бори, и берегла его, как зеницу ока, всю жизнь.
В этот год Аксинье кто-то подарил козленка. Все к нему привязались. Он жил в доме. Козел, видимо, был горный. Раз Полина потеряла его, не могла найти, где он кричит: «Ме… мя…». Подняла голову вверх, оказалось, что козел – под потолком. Забрался на гардероб по этажерке с книгами. Негде было просто ноги поставить, а он как-то спокойненько слез. Полина его бы не смогла достать. Он сам залез – сам и спустился благополучно. Горный козел.
А потом решили все-таки его зарезать. Есть нечего. Собралась большая семья за столом. Аксинья принесла к столу блюдо вареного горячего мяса. От него пар, душистый. А Боря разрыдался – жалко козла, и отказался есть это мясо, как его не упрашивали «живодеры».
Позже он написал об этой трагедии в своем стихотворении.
КОЗЕЛ
Я с детства вижу сон, один и тот же,
Как я бегу по улице с трудом.
Нет никого – и страх, мороз по коже,
И все ищу я свой любимый дом.
Дом в три окна, с завалинкою, низкий.
Там старенькая бабушка живет.
Она сухарь размочит в синей миске
И мне протянет – и меня спасет.
Откроют дверь тяжелую входную –
Под черный потолок взметнется пар.
И мать внесет посудину большую,
В которой мясо! – расточает жар.
Глаза ее слезятся от мороза.
И я пойму – зарезали козла.
«Вы – живодеры!» – я кричу сквозь слезы...
Еще вчера он бегал у стола.
Такой привязчивый козел попался.
Он с матерью тетрадки проверял.
Я, за рога держась, на нем катался...
Да в горле б у меня кусок застрял!
Прошли года. И не во сне, а в яви
Нашел я эту улицу. В былом
Домов я много на земле оставил,
Не узнаю и свой любимый дом.
Не в три окна – в четыре. И высокий.
И бабушка на лавке – не моя.
Но мальчик, белобрысый, кривоногий,
В костюмчике и с бантом – это я.
Когда прошла война, в 1946 году, Полина решила поехать на Дон с Борей к Семену, в разрушенный Сталинград. Думала, может, когда Семен увидит сына – то решит вернуться в семью.
А что делать? Развода нет. Годы идут. А мужа нет, своей семьи нет. Полине в то время было уже 30 лет.
Заработала, заменяя больных учителей, лишние 1000 рублей. Прибарахлилась, купила себе розовое крепдешиновое платье, выбила на машинке кружева на сорочке. Получила отпускные, взяла пятилетнего сына в зубы и поехала на хутор Зимняцкий.
Добрались с трудом. Пока шли от станции по степи, на Полину напали пчелы. Боря визжал, злые пчелы гудели, вцепились в волосы. Полина отбивалась от звериного танца пчел с остервенением. Почему-то вспомнилось, что она где-то читала о мщении пчел. «За что?» – вырвалось у нее из груди. Хорошо помог встречный мужчина, отогнал пчелиный рой. Искусанные, Полина с Борей пошли к отцу в Сбербанк.
Пришли в Зимняцкий хутор. Анны Кондратьевны не было. Нюрки тоже. Да Полина никого из них и не искала, а пошла сразу в Сбербанк.
Полина надеялась, что сойдется. Но нет, при встрече опять – лишь официальное рукопожатие. Он был чужим. Встретились на работе холодно. Правда, Семен глядел на Полину как-то виновато. Его сотрудники в Сбербанке, видимо, думали, что будут крики и ругань, упреки и оскорбления. Но поговорили мирно.
Семен сразу признался:
– Я женился.
Сказал, что у него семья, двое детей, мальчиков. Конечно, не стоило возмущаться. Что Полина и не сделала. Но ей стало до боли в сердце жалко, что это – настоящий конец «семейного» счастья.
– А как я? – после минутного молчания спросила Полина. – Что мне делать?
– Ты выходи замуж, – ответил он.
– А как же ты зарегистрировался? – спросила Полина, имея виду его отступничество. Но Семен решил, что Полина намекает о двоеженстве, и стал оправдываться:
– Паспорт у меня на фронте отняли, и дали военный билет. А после войны паспорт чистый дали, без печати о регистрации.
Вообще-то тогда за двоеженство Семен мог и партбилет потерять, и в тюрьму попасть. Поэтому Семен должен был бояться, что Полина может засудить его, если захочет. Но ей и в голову такая страсть не могла придти. И ему тоже, он давно подстраховался.
Семен поселил гостей в «отель» для приезжих. После «мирных переговоров» Полине стало плохо. Поднялась температура. Боря в доме приезжих подавал матери воды и лекарства.
Полина все вспоминала, как при прошлом отъезде с Дона Семен сказал ей:
– Езжай к маме. Я тебя разлюбил.
Что оставалось ей делать? Она видела, что на самом деле ему не нужна, со своей непорочностью…
В это время приоткрылась дверь – и две лошадиные морды высунулись из-за двери.
– Что вам надо? – простонала Полина.
А им и сказать нечего
– Как устроились? – спросила одна.
– Хорошо, – напрягла нервы Полина.
Какая из них жена Семена – она так и не узнала.
Все думали, приехала жена с ребенком. Вот и забегались. Прислушивались, как первая жена устроит начальнику концерт. Но Полина себя вела, как обычно, подчеркнуто вежливо.
Особенно была возмущена тихо разыгравшейся на хуторе Зимник трагедией бухгалтерша Сбербанка.
Это та женщина, которая заочно сама познакомилась с Полиной, когда та обратилась с письмом в банк, и все время писала ей в Астрахань. Она сообщала, что Семен женился на казачке и у них родился ребенок. В письмах к Полине она все сокрушалась о ее несчастливой жизни. В свое время она сообщила, что Семен был с банком в эвакуации в Тюмени. Потом вернулся в Зимник.
Когда же эта женщина бухгалтер увидела Полину воочию, то была просто поражена.
– Я думала, что вы только самостоятельная и семейная женщина, – сказала она. – Но вы ведь красивая. А знаете, какая жена у него страшная?
И все время смотрела на Полину, не отводя глаз, с сожалением, и возмущалась:
–Зачем он так сделал, за что? Такие вы красивые, умные, а он так издевался над вами? Что ему надо было еще?
И сама Полина считала, что она, в розовом крепдешиновом платьице, белая, цветущая, конечно, лучше второй жены Семена, той страшной казачки с лошадиной мордой, которая приходила с подружкой.
Семен предложил Полине поехать с ним в город Серафимович, заверить справку о том, что он не будет возражать, если Полина Алексеевна Чернова выйдет замуж.
Полина согласилась. А уже в Астрахани раздумывала: на каком основании? Если они были женатыми – нужна не справка – филькина грамота, а свидетельство о разводе, которое датировано до вступления Семена в брак с другой женщиной. Значит, Семен придумал новую махинацию, за взятку нотариусу, чтобы запудрить мозги Полине и отвязаться от нее. Потому что эту справку не примет никакой государственный орган, кроме прокурора, чтобы осудить Семена за подлог и двоеженство. Какой цинизм партийца! Как говорится, спасибо не убил. Обманул, как дурочку, бедную Полину – брошенку.
А в Серафимовиче нотариус заверил согласие Семена, и выдал за взятку справочку о том, что Карин Семен Константинович не возражает против брака Черновой Полины Алексеевны с кем бы то ни было. Эта бумажка так и пролежала в документах всю жизнь у Полины – не потребовалась.
«Раньше он велел мне уезжать в Астрахань, но просил, чтобы я замуж не выходила, – причитала Полина, вспоминая свой горький час. – А теперь, видите ли, разрешает. Когда уже сам женат… Что мне оставалось делать? Еще раз сглотнуть горькую пилюлю. И вся моя надежда – лопнула».
После этого подлога, Семен вдруг обратился к Боре и сказал:
– Боря, я твой папа.
А Боря удивленно пожал плечами, как взрослый, и хмыкнул:
– Вы – оте-ец? Хмы… Нет! Мой папа высокий, красивый. Мой папа семцев бьет» (так он называл немцев).
Видимо, Семен не понравился Боре. Семен был крайне удивлен и обижен таким обращением к нему сына. Но и Полина не меньше была удивлена. Кроме семьи, никого у Полины и в помине не было, ни высоких, ни красивых мужчин. Несколько женихов мелькнуло. Но осталась она одна с ребенком. Мать-одиночка. Даже Яша давно отстал и женился. Но не стала разубеждать Семена и доказывать, что сын фантазирует. Пусть думает: «Красивый папа семцев бьет».
Выступать Боря с детства любил. Даже когда она с ним поехала на Дон, он «выступал» перед народом, пока ждали перевозчика. Знал очень много длинных стихотворений и декламировал их с большим желанием.
В общем, Семен бросил Полину с ребенком. И встретил холодно, и проводил с подложной справкой, как чужой. Полина не стала больше себя навязывать и уехала ни с чем. Буквально через три дня они вернулись в Астрахань.
Ехали опять через Сталинград. «Все разрушено, как и моя жизнь, – размышляла Полина. – Кругом заборы, где расчищено – там дорожки. Но восстановительные работы идут бегом. И мне от горя надо бежать».
Приехала в Астрахань ни с чем, с филькиной грамотой за 1000 рублей и разбитой, в дребезг, судьбой.
А бухгалтер, которой Полина очень понравилась, выхлопотала ей алименты – 20 рублей в месяц – на четвертушку молока Боре. Полина сама не подавала на алименты в суд, все бухгалтерша сделала сама. Видимо, пристыдила Семена, пригрозила и заставила платить родному ребенку алименты.
После поездки в Зимник Полине пришло в Астрахань извещение, и Полина стала получать ежемесячно 20 рублей алиментов – одну четвертую зарплаты Семена. У Полины зарплата была, как и у Семена, тоже 80 рублей. Только потом Боря обратил внимание на то, что отец пять лет не платил ему ни копейки в самые голодные послевоенные годы.
А еще запомнил анекдот, который Полина сгоряча рассказала сыну, заронив в нем смутное сомнение.
Когда по достижению 18 лет, отец перестал платить алименты, то об этом предупредил в письме сына:
Выслушав эту дерзость, Полина вся загорелась и сказала Боре анекдот: «Один отец так же написал сыну: “Передай матери, что я рад больше не посылать алименты, которые платил 18 лет”. А она сказала сыну: “Передай отцу, что она рада была получать от него алименты, которые он платил 18 лет за чужого ребенка”. И засмеялась». А Боря не засмеялся, а промолчал.
Полина вспомнила, как сын однажды упрекнул ее из-за этих проклятых алиментов. Обидевшись на то, что Полина не дает ему денег, он сказал ей: «У меня есть и свои деньги – алименты». Причинил ей лишнюю боль. Разве не на ребенка она тратила все, что могла заработать?
Конечно, все со временем изменилось. Повзрослел человек – и мысли другие, и дела другие. Полина, вспоминая пережитое, не хотела кого-то обвинить или укорить. Говорила правду, а правда – у каждого своя.
Можно догадаться, что Семен женился сначала на той казачке, и к ней пришел с войны, а потом к Полине. Месяц жил с двумя женами, и расписался с Полиной без указания номера свидетельства – чтобы оно было недействительным. И Полина – была только гражданской женой. А Боря был после рождения зарегистрированным, а удостоверение о регистрации осталось на Дону, когда Полина уезжала от мужа. И Боря жил без свидетельства о рождении до 1956 года! Как сын – ублюдок! Когда спохватилась школа, накануне получения аттестата зрелости, Полина добилась от Семена, чтобы Боре выписали «повторное» свидетельство о рождении, и оно было выписано в 1956 году. Семен приехал в Астрахань к своему двоюродному брату и привез дубликат Бориного свидетельства о рождении Полине.
Самое страшное – все повторилось с Димой, незаконнорожденным сыном Бори. Мать Димы пыталась женить Борю на себе после нескольких встреч с ним. Избитый прием обмана. Но у нее номер не прошел, Боря наотрез прекратил с ней кратковременные встречи. И Полина просила ее и Диму не звонить Боре, считая ее требования воровством и шантажом. Когда у Димы вдруг умерла мама, ему было лет шесть. Боря пришел к Диме по просьбе его бабушки. Мальчик прибежал домой с велосипедом. Совершенно не похожий на Борю. Бабушка говорит внуку:
– Дима, это твой родственник.
Постеснялась назвать папой.
А Дима удивленно посмотрел на Борю, пожал плечами и протянул:
– Мой родственник? – и хмыкнул.
Как все зло повторяется у отца и сына в судьбе! Ведь шестилетний Боря так же поступил при встрече с отцом. Гены все повторяют? Хоть и причины другие.