Судьба, как говорится, индейка. Никогда не знаешь, каким макаром она к тебе повернется и каким боком вылезет. Сегодня она тебе улыбается, и ты, распустив слюни, благодушный, а потому расслабленный, полный собственного удовольствия, глядишь в её приятное лицо, ощущая напор жизненных сил, здоровое пищеварение в недрах организма и бодрый привет от жизни – он обволакивает тебя надеждой, раскрывает объятия и сулит целый мир удовольствий, радости, свободы и бессменной удачи. Сомнений нет: всемерное счастье тебе обеспечено. И – полное ликование сердца! Так и должно быть. Судьба – не дура, знает, кого выбирает. А ты всем хорош, по любым статьям, и, само собой, судьба поступила совершенно справедливо, избрав тебя себе в любимчики.
Ты живёшь, вполне убеждённый в законности такого положения вещей. Всё идёт, как надо, как по писаному: солнце светит, лес шумит, река играет, супермаркеты торгуют, банки берут и выдают башли, дворники метут – мир обустроен. И в нём принадлежит тебе хоть не всё, но и тебе кое-что остаётся.
И вдруг неожиданный кульбит – поворот биографии. Теперь ты сучишь ножками на нарах, а семья сушит тебе впрок сухари. Ну, это так, к примеру, для пущей выразительности. Ты в полном недоумении: вот только были роллы да суши, телячьи медальоны и консоме с профитролями… – а тут тюремная баланда. Что случилось? Откуда такой крутой вираж? И почему именно с тобой? Что ты сделал такого – из ряда вон, чего не делают другие? Где ты сглупил? Посмотреть вокруг: ведь все живут, как и ты жил, и то же делают, и не то чтоб осуждение или, избави Бог, срок, а наоборот – кругом всеобщая хвала и одобрение креативному уму, умеющему устроить образ жизни, достойный его уровня креативности. И такой бомбовый удар! Не всякая креативность это выдержит. И ты начинаешь судорожно шевелить мозгами: где же ты прокололся? В чём твоя креативность уступает чужой? На чём они столкнулись – обе ваши креативности? И на чём споткнулся ты, если чужая креативность продолжает цвести и плодоносить? Этаким макаром ты рассуждаешь, перебирая одна за другой собственные извилины в черепной коробке и продолжая тем временем сучить ножками на тюремных нарах, как в полевом лазарете после боевой схватки. Как же так? Почему они по-прежнему о двух ногах, радуются жизни и всё так же испрашивают себе «Божоле» в ресторанах, меняют мерс на бентли, а ты стреножен и повязан, и весь твой организм точно пробит снарядом из вражеского орудия? И, как проигравший сражение, ты мысленно подбиваешь бабки и подсчитываешь арсенал: остались ли у тебя боеголовки и резервы для изготовки нового оружия незатёртой стратегии креативности.
Бывают, конечно, случаи и не столь крайние. Но сути это не меняет. Вот взять хоть моего соседа. Жил себе человек, жил… Всё было как у людей: жена, квартира, мать-свекровь, собака, сын на выпуске к ЕГЭ из школы, дача и проч. Жена как жена – ничего особо выдающегося. Жила себе, работала, борщи варила… Как у всех. И еще деньги на будущую учёбу сыну в неведомом пока университете собирала – всю зарплату откладывала. А жили они на соседовы деньги и бабулину пенсию. И что бы вы думали? В один, не знаю уж для кого, прекрасный день жена с вещами и припасённым капиталом, на сносях беременная ушла на выход рожать первенца новому гражданскому мужу-любовнику. Так она начала себе новую жизнь и к сроку разрешилась от бремени на этот раз девочкой. И никто, ни единая душа из прежних домашних не заметил вполне естественных для её положения увеличенных в объёме очертаний. А что же говорить о соседях? Даже слухов в нашем подъезде не было. Ну, набрала лишних килограммов веса женщина – так, стало быть, хорошо живёт и есть на что, аппетит хороший. Такой вот привет семье. Другими словами – полная неожиданность для всего нашего ТСЖ.
А вот ещё случай. Прямо анекдот. Так, пустяк. Просто шутка. Был у нас один молодой человек, назовём его Р. Золотая молодёжь, с рожденья удачно успешный ещё с памятных советских времён. И всё-то ему было от предков доступно: и шмотки из распределителей, складов и баз, закуски и разная снедь, которых простые труженики и названий-то не знали, серебряная медаль в школе, красный диплом и диссертация с учёной степенью, а следом и почётная номенклатурная работа среди уважаемых партийных боссов. В общем, ни в чём не знал отказа человек. И женился счастливо. А всё-таки чего-то ему недоставало, а может, напротив, было лишку. Слаб он был, как и все мы, смертные. Но это у него проявлялось, как бы поделикатнее выразиться, по дамской части. Не то чтоб удержу не знал, поскольку был разборчив. Но если уж прекрасный пол чем его зацепит, то тут уж он давал себе волю. И женщины в такой ситуации не терялись – дур не находилось, да он дур и не жаловал. Ну сами подумайте: кому сапоги надо или дубленку, машину мужу (и это в пору всеобщего дефицита), ребёнка в садик определить или самой при тёплом месте устроиться – кто же устоит, в самом-то деле? Да просто взглянуть хотя бы одним глазком: какая она, красивая-то жизнь бывает, а уж попробовать её на зуб, то кто тут устоит? Это и мужику не под силу, а чего вы хотите от слабого пола. И то сказать, парень был собою ладен; как говорится, всё при нём и всё к нему прилагается. Сказка. Подарок, одним словом. Какая же прелестная дама откажется? Фигу с маслом – никакая. Ни одна и не отказалась. Хотя… вру. Был тут фортель.
История та давняя и давно бы мхом поросла, кабы не самолюбие. Привык человек, что всё ему прямо в руки ползёт, а тут нарвался на недоумка. Ну и плюнул бы. Мало ли их, баб, по дорогам бродит? Ан нет: надо себя потешить и людям показать, что нет вещей, для него недоступных. А было то в давнюю советскую застойно-застольную пору. Отмечал Р. какой-то очередной праздник в лучшем местном ресторане. А напротив, совсем поблизости гуляла другая компания по поводу юбилея своей конторы. Сидел молодой человек, пребывал в прострации, поскольку эти ресторанные посиделки ему давно поднадоели: всё те же лица всё тех же своих людей, и разговоры те же, да и всё уж было переговорено. В общем, скучно было человеку. И вдруг… Чуть наискосок, как раз напротив столика, за которым сидел Р., заметил он молоденькую женщину. И его словно бы долбануло. Женщина была хороша собой. Но не это привлекло его внимание – красоток он насмотрелся. Среди общего веселья и ресторанного безумства она сидела неподвижно, в какой-то глубокой задумчивости – то ли замерла, то ли окаменела. Он оглядел её всю: женщина была из тех, про кого говорят: ладно скроена и хорошо сшита. Одета она была просто, но с оттенком изящества. Посадка головы, очертания рук и нежный изгиб спины обвораживали мягкостью и грацией. Она будто излучала тихую, затаённую нежность. Взгляд Р. задержался на её ноге, которую обтекала темная юбка из легкой материи. Но более всего привлекла внимание её ступня, обутая в мягкую туфельку на высоком тонком каблуке, в народе именуемом «шпилькой». Слегка отставленная вперёд, эта ступня в туфельке, тонкая лодыжка и вся нога были точно замершие, как у статуи, и Р. любовался крутым изгибом мыска, переходящим в плавную линию носка, как произведением искусства, изваянным рукой скульптора. А любоваться ему было очень удобно, потому что ряд столиков, за одним из которых сидела женщина, стоял на подиуме – некотором возвышении и находился на удобной линии обзора. Но туфелька с изящной выпуклостью до конца не удовлетворила любопытство молодого человека, и он захотел рассмотреть женщину пристальнее. И тут его поразили её глаза. Большие, широко открытые, с необыкновенным каким-то разрезом. Совершенно ни на что и ни на кого не похожие, эти глаза как будто вбирали в себя всё окружающее разом и в то же время были неподвижны, как будто взгляд их был направлен не на происходящее вокруг, а внутрь. Казалось, женщина замерла от того, что в ней происходила незаметная посторонним внутренняя работа. Она будто рассматривала какую-то невидимую для других картину и осмысливала её.
Р. захотелось привлечь её внимание. Но что бы он ни делал: глядел в упор, гипнотизировал, посылал ей флюиды, несколько раз прошелся мимо, пронзая взглядом, – но она всё так же смотрела прямо перед собой. И то место, куда она глядела – задрапированная стена ресторана – ничего не несло в себе такого, что могло настолько задержать её внимание. Она смотрела в себя. Тогда Р. решил с ней потанцевать. Вежливо и вкрадчиво он подошёл к ней и в мягких выражениях выразил своё намерение. От неожиданности женщина вздрогнула, точно очнулась от своих мыслей, и с удивлением взглянула на Р. Перед ней стоял молодой мужчина интеллигентного вида в очках, который был очень недурен собой – брюнет с синими глазами, ну прямо герой с экрана. Р. производил впечатление молодого ученого или инженера. Казалось, женщина была в недоумении и поначалу не поняла, чего от неё хотят. Р. повторил своё предложение, но она отказывалась, ссылаясь на что-то, понятное ей одной.
– Ну что Вы одна скучаете, давайте потанцуем,– мягко настаивал Р.
Женщина пристально посмотрела ему в глаза, точно пыталась понять, с кем имеет дело и стоит ли доверять этому человеку. Но синие глаза были незамутненны и смотрели на неё просто и как будто даже честно. Она согласилась и подала ему руку. Р. по-хозяйски, как будто так и надо, взял её руку, перекинул через свою, и так они прошествовали через зал. Признаюсь честно, эта пара со стороны смотрелась просто восхитительно: сразу стало видно, что внешне эти два человека как нельзя лучше подходят друг другу. Женщина шла невесомой походкой, будто едва касаясь пола. Он тоже ступал легко, как танцор, и точно нёс партнёршу одной рукой.
На площадке как раз заканчивался предыдущий танец. Р. сделал лёгкое движение свободной рукой знакомым музыкантам из оркестра, и те практически без паузы начали новую пьесу – зазвучала популярнейшая в те времена изумительная мелодия из итальянского кинофильма об одном знаменитом сицилийском папаше. Женщина положила руки на плечи незнакомца. Он взял её за талию. Первые па они совершили спокойно. Но затем формы партнёрши под руками, видимо, сильно вдохновили видавшего виды Р. Его ладони, точно проворные пальцы вора, обшаривали прелести партнёрши. Изумление исказило приятные черты Р., когда его руки, обхватившие талию незнакомки, сомкнулись под пальцами сведённых ладоней. Видимо, такого эффекта Р. не ожидал. Всё это время женщина пыталась оказать сопротивление. Но оно вышло ей не по силам. Р. держал её с виду благопристойно, но цепко. Она пыталась урезонить его словами: дескать, я шла с Вами танцевать, а это называется иначе. Тогда он начал ей лукаво нашептывать: «Просто ты мне очень нравишься». А она ему опять, что-де если женщина кому нравится, то её обычно уважают, а не подвергают таким оскорбительным действиям. В этот момент её лицо перекосило как от кислого яблока. А музыка всё звучала и продолжала звучать. Женщине казалось, что играет она бесконечно долго и ей пора бы давно закончиться, несмотря на всю её паточную текучесть. Но она напрасно ждала окончания. Р. незаметно делал знаки оркестрантам, суля надбавить, и они старались вовсю. Р. же в это время испытывал невиданный восторг. Танец стал борьбой, и не случайно под эту мелодию все бывшие на площадке танцевали танго – переполненный огненной страстью танец. Но всему приходит конец, и музыка прекратилась со вздохом последнего аккорда. Женщина с облегчением вздохнула, но Р. рук не разжимал.
– Обними меня, – попросил он.
– Нет, – убеждённо и с ужасом ответила партнёрша.
Тогда он попытался прижать её к себе, но женщина отчаянно упёрлась ему в грудь локтями. Номер не прошёл. Однако Р. был не лыком шит, приподнял даму так, что её руки повисли за его спиной, и со всей силы всё-таки прижал к себе. И наивная танцорша невзначай наткнулась на упругий «штырь» Р. и побледнела.
– Мерзавец, – выпалила она.– Тебя когда-нибудь били по лицу?
Р. с усмешкой победителя отрицательно покачал головой.
– Тогда я буду первая! – произнесла она и полоснула его взглядом.
Женщина и впрямь сделала попытку занести руку, но Р. вовремя её перехватил и уже больше не выпускал из своей ладони. Так – рука в руке – они и дошли до столика, где он галантно усадил даму на прежнее место. Ну, в самом деле, если уж задумала бить, то не предупреждай… Только представьте, какой скандал мог бы разразиться, если б ей удалось дать ему пощечину! Золотой сын уважаемого человека… Подумать-то страшно. А всё-таки надо отдать должное Р. – умеет своего добиться: хоть так, но поимел женщину.
Первое время дама сидела молча в некотором отупении. Затем сняла сумку со спинки кресла и резко встала. Она быстро направилась к выходу. Р., выждав, когда она скроется, направился за ней. Он преследовал её по улице до остановки, где та скрылась за дверями автобуса. Р. видел её через заднее стекло, возле которого она остановилась. Казалось, взгляд её был направлен прямо на него, потому что Р. стоял рядом с автобусом и глядел на незнакомку. Но она его не замечала, как будто смотрела сквозь предметы, а Р. был пустое место.
Р. решил во что бы то ни стало её найти. Однако он не знал, как зовут женщину. Если бы ему было известно её имя, то разыскать незнакомку для него не составило бы труда. Но во время танца, когда он спрашивал её об этом, она отказалась себя назвать. Он начал рыскать по городу. Года полтора все поиски были безуспешны. Но однажды в разгар буйного лета в самом центре города, где он бывал ежедневно, Р. опять увидел эту женщину на остановке, и опять она садилась – на этот раз в троллейбус. Несмотря на давку, Р. проворно юркнул за ней. Сначала он проклинал толпу, но после понял, что теснота – его спасение. Пассажиры плотной волной подвинули его почти вплотную к объекту поисков. Он стоял сзади и с наслаждением вдыхал запах её волос, её кожи… Дело было жарким летом, поэтому на даме были лёгкие одежды, и Р. мог сверху взглядом оглаживать её шею, ключицы, плечи и интимный пассаж в разрезе на груди. И снова его точно обожгло. Может, он и сам того не хотел, только прежние воспоминания и свежие впечатления распирали Р., и он невольно уже не взглядом, а руками стал оглаживать её бёдра и прочие прелести. Сначала он делал это робко, как бы случайными прикосновениями, и пассажирка списывала все эти касания на тесноту в троллейбусе. Но Р. оказался морально слаб – и осмелел, но, тем не менее, бдительности не терял. И когда женщина, почуяв неладное, обернулась, она не смогла обнаружить ничего подозрительного. Тут бы Р. и закончить свои происки, но он уже был не в силах. Тогда незнакомка предприняла манёвр. Сделав вид, что она ничего не замечает, переждав паузу после очередного оглаживания, вдруг неожиданно резко обернулась… И… о, ужас! На нее смотрело интеллигентнейшее лицо в очках – на такого и подумать бы не пришло в голову – сиял ярко-синий взгляд и медленно стекали по лицу капли пота – то ли от жары, то ли от похоти. Лицо женщины исказила гримаса недоумения. Ею овладела жажда мести. И она, как была в туфлях на шпильках, так и вонзилась каблуком в его ступню. И еще со злости повернулась на каблуке. Р. сжал зубы, но не проронил ни звука.
Тут троллейбус неожиданно сбросил «рога». Водитель открыл передние двери и вышел устранять неполадку. Незнакомку точно подбросило. И хотя она находилась в середине салона, а троллейбус был битком набит, она вдруг метнулась к открытой двери, расталкивая стоящих вплотную пассажиров локтями, бёдрами, сумкой и руками. Она точно утопающая барахталась в водоёме. В лицо и вслед ей летели оскорбительные выражения типа «Куда прёшь, корова!» Но она настойчиво прорывалась к двери. Не обращая внимания на злые окрики, женщина с трудом, но всё же пробралась к двери и буквально выпала из неё. На счастье неподалёку на остановке стоял трамвай. В последний момент она взлетела на подножку – и двери за ней закрылись. Трамвай тронулся. Р. снова остался не у дел. Пробираться следом за ней мешали трудящиеся, ещё плотнее сомкнувшие свои ряды.
Но история на этом не закончилась. Прошли годы. И вот однажды Р. назначили начальником одного крупного учреждения, где, как оказалось, работала эта самая незнакомка. А было дело в начале лихих девяностых. Дама поначалу не признала прежнего обидчика в новом боссе. Вернее, его внешность смутно напоминала ей кого-то, но первое время распознать его она не могла. Р. же узнал её сразу, и первым делом выяснил, как её зовут, ведь эту загадку он не мог разгадать длительное время. Её имя было Маргарита Трофимова. Женщина по-прежнему была хороша собой, но, конечно, прежней свежести уже не бывало. Р. вспомнил былое, свои безуспешные поиски и решил поквитаться с ней, то есть поиметь её, так сказать, виртуально, иным способом. И предпринял, фигурально выражаясь, иносказательный манёвр. Как ты будешь выкручиваться теперь, думал он. Ему нравилась её манера сопротивляться, и он захотел посмотреть ещё раз, но уже со стороны. Он планировал осуществить свой замысел чужими руками. Первым делом Р. как бы мимоходом распространил слух, что Маргарита влюбилась в него сразу и как кошка. А он – жертва и вынужден терпеть её закидоны – все эти охи и вздохи, неожиданные вздрагивания при его появлении с выпадением из рук документов и прочего, восторженные похвалы и комплименты… Короче, выдуманная тайная любовь Маргариты к Р. стала предметом постоянных насмешек и подтруниваний сослуживцев, которые в её присутствии делали туманные намёки, а в отсутствии потешались в открытую. Брошенная сплетня обрастала выдумками, которые наматывались друг на друга и росли как снежный ком. В результате из неё сделали козла отпущения. К слову сказать, Маргарита занимала хоть и достойную, но, прямо скажем, не выдающуюся должность, поэтому особенно смешно было, что какая-то великовозрастная амёба из офисного планктона покусилась на недосягаемого красавца-босса. На неё стали взваливать самую трудную и рутинную работу. Сослуживцы уходили домой раньше срока, оставляя Маргариту среди груды бумаг и незавершённых дел. Маргарита была хорошим работником, всегда у неё в запасе были две-три незатасканные идеи, которые начальница отдела стала выдавать за свои. К тому же Маргарита сама же прорабатывала и осуществляла их, но результат всегда доставался начальнице, которая при новом руководстве быстро заработала на этом себе авторитет и стала считаться незаменимым сотрудником. А вот отдуваться за недоработки на ковёр посылали Маргариту.
Поначалу Маргарита пыталась отшучиваться. Надо отдать ей должное: с чувством юмора у неё всё было в порядке. Сослуживцы с удовольствием смеялись, но отношения к ней это не меняло. Порой она пыталась защититься с помощью какой-нибудь убийственно ироничной фразы, но сотрудницы не принимали её слова на свой счёт и только криво усмехались, а между собой по аське переговаривались, мол, умной показаться хочет, сама дура дурой, а ещё оправдывается. Первое время Маргарита понять не могла: отчего произошла такая перемена? Но потом догадалась, откуда дует ветер. Может, сама бы она и не признала в новом боссе былого преследователя, пока он сам ей не признался:
– А мы раньше с Вами встречались.
– Когда? – спросила Маргарита.
Но он только загадочно улыбнулся, погладил её по руке и отбыл по важным делам. Эта фраза Р. гвоздём засела в мозгу Маргариты. Она долго и мучительно вспоминала, где же она могла прежде видеть этого человека, тем более что смутное ощущение дежавю у нее было.
Наконец ей приснился сон, где присутствовала обстановка ресторана, играла какая-то музыка, всюду царила суета, вертелся какой-то мужчина, и будто она танцевала. Маргарита проснулась – и точно обухом по голове её оглушила догадка. Р. – это тот самый мерзавец.
Она стала подыскивать себе другую работу. Но время на дворе стояло такое, что устроиться куда-нибудь, тем более в приличное место, просто так, без протекции, было невозможно. А у Маргариты этой самой протекции не было. Позже она поняла, что и другая работа её не спасёт – та же ситуации повторится и на новом месте, уж он-то об этом позаботится. Маргарита теперь уже знала, что у Р. длинные руки, которые достают всюду.
А Р. было интересно со стороны наблюдать, как она ведёт себя в западне, откуда ей деться некуда, и она, таким образом, находится в полной его власти. Поиметь её как женщину на своём высоком посту он не мог. К тому же не позволяла репутация примерного семьянина, да он уже вряд ли этого хотел – молодых и красивых див вокруг него порхало немало, но ему доставляло удовольствие насиловать её морально. У Маргариты другого выхода не осталось, как только терпеть. Она старалась добросовестно выполнять всю рутинную работу, которую уже по традиции взваливали на неё. И работа эта плохо оплачивалась.
Женщины ходили на службу броско и богато одетыми, вызывая зависть друг друга и очаровывая мужчин своими вычурными нарядами и пикантной косметикой. Дамы словно соревновались между собой в эпоху неуклонно наползавшего гламура. Маргарита же стала одеваться подчеркнуто строго. За глаза её называли монашкой, и тоже не случайно. Она стала сознательно воспитывать в себе терпение и обратилась к опыту православных христиан: стала посещать церковь и сблизилась с её прихожанами. Но этих изменений в себе она не афишировала. Каких-то личных интересов и дружеских связей у неё на работе не было. Просто она ходила на службу, выполняла свои обязанности и терпеливо сносила холодное равнодушие, насмешки и издёвки. Но всё-таки её иногда зашкаливало. Однажды Маргарита не явилась на работу и даже не позвонила, чтобы объяснить своё отсутствие. Когда на следующий день её об этом спросила секретарша, она ответила:
– Отравилась – целый день мутило.
– Чем же? – поинтересовалась секретарша.
Маргарита немного помолчала, потом ответила:
– Жизнью.
Секретарша от души расхохоталась.
В этот период общество захлестнула волна эротизма. Всё и вся вокруг обнажилось. С фотографий и рекламных щитов выпирали полу- и почти полностью обнажённые дивы: они облизывали шоколад, возлегали на капотах автомобилей, призывали посетить тропический курорт. Слово «сексуальный» стало в прессе и разговорах самым употребительным Оно вытеснило, заменило и стало синонимом таких слов, как «восхитительно», «великолепно», «превосходно»... Насмотревшись рекламы, дамы на работу являлись в мини-юбках и макси-декольте. Особо продвинутые прохаживались по служебным коридорам ещё и с голыми пупками. Секретарши в приёмных ослепляли посетителей прямо из-за стола едва ли не напрочь обнаженной грудью, сотрудницы дефилировали по офису в одеяниях, которые больше показывали, чем скрывали. «Всё на продажу!», «Товар – лицом!» – вот лозунги, которые в те времена просто сотрясали атмосферу и помрачали умы.
Тогда-то, в этот самый период, в один из дней Маргарита, доведенная до отчаяния своим положением и всеобщей сексапильностью в полубессознательном состоянии, отчего потеряла бдительность, в сердцах высказалась:
– Так и не заметишь, как тебя вы…
Она имела в виду «поимеют», но выразилась круче, напрямую и без обиняков.
Маргарита с трудом дождалась пенсионного возраста. Ни дня не задержалась на работе – ушла сразу. И то сказать, ей уже стало невтерпеж. К этому времени она уже достаточно сблизилась со своими христианами и устроилась служить при храме в ризнице – хранила и помогала шить церковные облачения. Так она пропала у Р. из виду. Время шло, и Р. не мог её достать. Однако ему всё же, видно, хотелось сохранить возможность морального давления на неё. И вот как-то раз, в разгар элитной корпоративки, где собрались исключительно одни только боссы, узкий круг травил анекдоты. Но анекдот – анекдоту рознь. Захотелось живого анекдотца. Вот тут-то Р. и предложил подшутить над одной смешной юмористкой. Разыграть, так сказать, шутку юмора. Все с восторгом приняли его предложение в надежде с аппетитом посмеяться. Р. отправил незатейливую SMS-ку.
Дело было поздним вечером. Маргарита готовилась завтра поутру пойти на исповедь и к причастию, а потому читала пятидесятый псалом Давида. Она вся отдалась содержанию псалма и произносила слова нараспев: «Помилуй мя, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония моя»… В этот миг подал голос мобильник. Пребывая в молитвенном состоянии, Маргарита, тем не менее, машинально взяла в руки телефон. И что же она прочитала?
– Хотите меня трахнуть? Мне 23 года. Зовут Влад.
Маргарита почувствовала, будто её чем-то огрели сверху. Она сразу точно оглохла – будто вся неудовлетворённая сексуальность мира обрушилась на неё в самый неподходящий момент и оглушила. Маргарите бы стерпеть по-христиански, но она импульсивно ответила.
– Кочергой! – написала она и со злостью нажала клавишу мобильника.
Увы, несмотря на всё своё смирение, Маргарита такого оскорбления снести не смогла – она ощутила невыразимую потребность так же оглоушить наглеца.
Только она попыталась собраться с мыслями, как новый звон огласил стены её комнаты.
– Нет, хочу попробовать член в попу
Маргариту чуть не вывернуло наизнанку. Она не могла простить, что кто-то неведомый из неизвестности может так вламываться в её жизнь и оскорблять без зазрения совести. Именно как оскорбление восприняла она это сообщение и опять не стерпела. Ей хотелось, чтобы обидчик на своей шкуре почувствовал это как физическую боль и набрала:
– А если серпом по яйцам?
И тут же вслед получила ответ, в котором сквозила какая-то непонятная ей обида.
– Ты извращенец какой-то. Попробуй как-нибудь иначе.
Маргариту возмутила распущенность автора сообщений, невозможность его наказать, и тогда она решила пристыдить его.
– Я дама преклонных лет. Стыдись.
В это время боссы надрывали животы. Им пришлась по вкусу её отчаянность бойца и вообще эта незатейливая игра, придуманная Р., в которую оказались включенными все. Но последнее сообщение Маргариты им не понравилось, и тогда они решили её сильнее раззадорить, а для начала задвинуть на место. Один из присутствовавших боссов выхватил из рук Р. мобильник и уже сам набрал текст.
– Дура ты, а не дама.
В ответ им пришло:
– Недоделок.
И вот тут всеобщий гогот раздался в раззолоченной гостиной для избранных. Хохотали до слёз, до икоты. Начали показывать пальцем на Р. и на разные голоса произносить: «Недоделок! Эк припечатала. Ха-ха». Видимо, слово понравилось. С тех пор между собой боссы в шутку стали звать Р. Недоделком.
Но слово выпорхнуло за пределы узкого круга посвященных. И не заметили как. Однажды один из боссов в приёмной у Р. встретил другого и, указывая пальцем на дверь кабинета, громко произнёс:
– Недоделок у себя?
Слово услышала секретарша. Она окаменела. Сначала побелела, а затем покрылась пунцовым цветом. Ей и в страшном сне не могло присниться, что САМОГО, того, выше которого в её понятии не было на свете, могут назвать так оскорбительно. Она притворилась, что не расслышала, и зарылась в бумаги. Но однажды шеф не по делу прицепился к ней. Может, он был в плохом настроении, но сделал ей настоящий разнос. Она страшно разозлилась и пулей вылетела из кабинета, натолкнувшись на стоявшую в тот момент в приёмной свою подругу. Ей инстинктивно захотелось выплеснуть свою злость, и она с раздражением прямо в лицо подруге прошипела: «Недоделок!»
Подруга широко выкатила глаза и прикрыла раскрытый рот ладонью.
Сотрудники и не заметили, как в иные, сначала особо нервные производственные моменты, между собой за глаза стали называть босса Недоделком. Прозвище прижилось и постепенно распространилось. Р. был хорошо известен в городе. Он не только возглавлял крупное учреждение и фирму, но и был вхож во власть. Его компетентное мнение по разным вопросам не сходило с газетных полос, на все лады звучало по радио, а благородный лик нередко красовался в телевизоре. Вот он комментирует ситуацию, тут он на высоком приёме, а здесь ему пожимает руку сам губернатор… Незаметно кликуха выпорхнула за пределы фирмы, и горожане, пожимая плечами, недоумевали, почему Р. так называют. Но коли называют, значит, знают за что, значит, что-то такое есть. Так и прозвали его в народе Недоделком.
К той поре фирма Р. сдавала и заселяла новый элитный коттеджный посёлок. Возведён он был в удивительной по красоте зелёной зоне. Когда-то раньше здесь находилась деревня Ключи. Располагалась она возле озера, на дне которого и били те самые ключи. Со временем деревня измельчала и возле неё образовалось садовое общество. Но фирме понравилась местность, и садовое общество было ликвидировано или же само рассосалось. На этом месте буквально на глазах вырос посёлок с замечательными кирпичными домиками в виде миниатюрных замков вкруг озера и посреди леса. Посёлок получил громкое название Ключи Эдема. Здесь и впрямь всё было как в раю. Весь город знал, кто строит этот посёлок, и поначалу называли его Р.-шкиной стройкой. Но после того как в массы проникло его новое прозвище, Ключи Эдема стали звать Недоделками. И хотя при въезде в посёлок его официальное название крупными буквами красуется на трассе, тем не менее в народе оно не прижилось. И если вы захотите попасть в Эдем и спросите туда дорогу, то вас могут сразу не понять, но если упомяните Недоделки, укажут без проблем. А ежели вам надо в гости в Ключи, то бросьте небрежно таксисту, мол, подбрось в Недоделки – домчит без вопросов. Неизвестно, как жители элитного посёлка относятся к неофициальному названию – Бог их знает. Неизвестно также, есть ли там строительные недоделки – это знают только жильцы. Но когда упоминается название Недоделки, то всем сразу становится понятно, о чём речь.
Вот такие случаются метаморфозы. Вот такие кульбиты выписывает жизнь. Никогда не знаешь, куда повернёт. Это я к тому, что странные гримасы корчит нам порой судьба-индейка. А если читатель спросит, откуда автор всё это знает, то автор ответит: «Я там был и пиво пил».
2008 г.