Опять приходится провожать его домой. Он орет, ругается матом, пытается залезть на все столбы, к которым привинчены дорожные знаки. Он их ненавидит, он стремиться их отвинтить. Они его враги.
Алик теперь маленький начальник. Вернее, он уже давно начальник. Давно орет и ругается матом. Но раньше его можно было отпускать домой одного. У него раньше не было служебного автомобиля вишневого цвета. У него никакого автомобиля не было. А теперь он ненавидит не только автоинспекторов, но и дорожные знаки. Партию и правительство он ненавидит всегда, а автоинспекторов и дорожные знаки только в пьяном виде. Алик думает, что уничтожив дорожные знаки, он восстановит справедливость. Хотя бы на дорогах. Я плетусь за ним следом, слушаю его пьяный бред, и время от времени стаскиваю с очередного столба.
- Майкл (он придумал мне это имя), ты мне совсем штанину оборвала! Что скажет моя жена? Как я покажусь в таком виде – без штанины – на работе?
- Наденешь другие брюки.
- У меня нет других! Я бедный! Меня девушки не любят!
Да чтоб ты был жив–здоров. Брюк у него нет. Девушки его не любят. Свою служебную машину называет "Ласточкой". Дочку – "Ниточкой". Жену "Манечкой". Он с ней давно в разводе, но живут все трое в одной квартире. Два доцента и ребенок.
Доценты они в своих институтах. А во дворе с общим туалетом, каких много на улице Ленина, так остались Аликом и Машей.
- Маша, забери его!
Манечка улыбается, кивает головой, берет бывшего мужа за локоточек.
- Ты куда меня привела? Майкл, ты мне больше не кореш! Я тебя увольняю. Манечка, не тяни за пиджак, рукав оторвешь! Что на кафедре скажут? Как я лекцию читать без рукава буду?
Манечка тянет его, а я – заталкиваю, захлопываю дверь. Пошел вон, как ты мне надоел!
Алик, Алик. Помнишь, как мы познакомились? Мне было шестнадцать, тебе – тридцать. Мне дали главную роль. Репетиция. Перерыв. Мужчины во главе с режиссером вышли на улицу покурить. Я болтаюсь в бархатном кресле. Остальные актрисы заполняют их с чувством собственного превосходства. Меня они не замечают.
- Девочка не знает сцены.
- Главная роль! Он с ума сошел. Она завалит спектакль.
- Пока чИтка идет, она справляется, а потом?
- Мы народный театр, пусть сначала в самодеятельности опыта наберется.
- Вы, старые дурры! Забыли молодость? Посмотрите на свои задницы! Джульетты! Завистницы!
Куда бежать, куда спрятаться? Скандал из-за меня. Бабки (им от тридцати до сорока) сцепились с Аликом. Они прочно вОткнуты, каждая в свое кресло. Алик бегает по залу, корчит рожы, дразнит каждую. Скорее бы закончился перерыв, закончилась чИтка. Я сюда не вернусь.
Время от времени наступал август. Целую неделю мы с Ниточкой дорезаем в салатницу помидоры и перец. Овощи в аккуратных ящиках заготовлены загодя. Его фирменный салат (помидоры, болгарский перец, чеснок, соль, черный перец, растительное масло)... У Алика очередной день рождения. Манечка в отпуске (в командировке, на семинаре…). С утра до вечера приходят друзья (одни и те же), новая-старая "девушка"... Бывает, что забыв о ее (их) присутствии, он орет плачущим голосом: "Майкл! Ты когда мне невесту найдешь?". Пьют самодельный коньяк. Алик в какой-то спирт запихивает дубовую кору – от перемены слагаемых….
Поздравляют, напиваются, ругаются. Чем это заканчивается – стараюсь не думать – завтра сами выложат свои версии, кто что вспомнит. Сбегаю домой. Утром (в обед, после работы…) иду помогать Ниточке резать салат. Поскорей бы помидоры закончились.
Я не скажу им, умным и важным, про тридцать лет моей дружбы с Аликом. Я слушаю их воспоминания. Он, оказывается, был лучшим на кафедре. Студенты его обожали. Преподавательский состав боготворил. Его лекции – эталон… Они очень скорбят. Выражают соболезнование Марье Васильевне и Нине Эльмаровне. Никто не мог предположить.
После работы он пошел в баню. Через несколько часов его нашли мертвым на скамейке в парке. Он возвращался домой.
Им незачем знать, что Эльмар Федорович терпеть не мог своих ученых коллег. Что у каждого была кличка (никогда их раньше не видела, но узнаю. Пародировал Алик блестяще). И что главной страстью его жизни был театр.
- Машенька, что за имя у него было – Эльмар?
-Ты не знаешь!? Энгельс, Ленин, Маркс. Но он его ненавидел.
Это знала не только я. Никто из друзей никогда не называл его Эльмаром.
Прощай, Алик.