Когда-то и для меня деревья были большими…. И счастье моё заключалось в том, что бОльшую часть еды, предназначенной мне, удавалось скормить младшей сестре….
А горем-горьким и страхом самым страшным были ссоры родителей с соседями по дому.
Дом, в те далёкие пятидесятые стали строить родители, а потом, по маминой просьбе (скорее – по её настоянию!) решили половину участка отдать семье маминой сестры.
Шесть соток с домом общей площадью 90 кв.м. казались всем обитателям царскими владениями после крохотных комнат в семейном общежитии. Но ссоры периодически возникали, и мне всегда было до слёз жаль своего папу. Я видела, что он, неизменно первым, опустив голову, уходил с поля боя, махнув правой рукой, а левую, с перебитым, в конце войны, сухожилием, зажимал в каменный кулак. Постепенно моя тётя, которой я в три года с гордостью и любовью несла фату при венчании, и её муж стали для меня чужими. С двоюродными сестрами мы с моей сестрой играли в общем дворе, катались на качелях, которые ставили нам родители к Пасхе, а убирали после 7 ноября. Правда, мы поглядывали друг на друга, насупившись после ссор наших отцов, но мирились быстрее, чем старшие и может быть, глядя на нас, быстрее оттаивали их сердца. Возможно передалось генами, или именно из того времени, я унесла с собой несколько правил: не обижаться за насмешки, не делать на зло и выходить из ссоры или спора без проклятий и угроз.
Прочитав по школьной программе повесть-комедию Нечуй-Левицького «Кайдашева сім’я», я удивилась действительности изображённой жизни, сравнив с жизнью нашего двора. В повести ссорились из-за мелочей, по инициативе собственного эгоизма.
Герои порой были даже жестокими, может быть, виною тому были тяжелый труд и лишения. Комичные ситуации на моих весах весили гораздо меньше, чем трагические события, всё воспринималось народной моралью.
Давно нет родителей, ушёл дядя,а за ним и моя тётя, которую, кстати, с благодарностью вспоминаю за то, что разрешала строчить на своей швейной машинке, когда бы мне ни пришло в голову, за то, что она давным-давно научила меня печь медовый торт с засекреченным кремом.
Живут с нами во дворе из двух половин, уложенном разной тротуарной плиткой (по вкусу хозяев), внучка и правнучка моих умерших родственников. Стараемся видеть друг в друге хорошее, помним, что худой мир лучше хорошей войны.
И вот, в свете нынешних событий, мне вспомнилась «Кайдашева сім’я» и подумалось: Что должно «засохнуть», чтобы в Мiре наступили мир и взаимопонимание. И ещё подумалось, не будут ли нынешние события примером для тех, у кого (как у меня) ЕСТЬ ДОКУМЕНТЫ, о том, что половина дома подарена в давнем (у меня в 1958) году. И не важно, что строилась та половина родными соседями, главное – ДОКУМЕНТЫ, ну, и всё остальное, что придумается....
А «Кайдашеву сім’ю», тем, кто не читал, но хотел бы, я перевела и предлагаю в очень-очень сокращённом варианте:
« Кайдашева семья " 1878 год
Недалеко от города Богуслава, около реки Роси, раскинулось село Семигоры. Оно утопало в ивах и садах. Под одной горой стояла большая хата Омелька Кайдаша. Однажды, в летний день старый Кайдаш сидел в подсобке и что-то мастерил. Его сыновья, Карп и Лаврентий, готовили ток для нового урожая и говорили о девушках. Лаврентий предлагал старшему брату сватать то одну, то другую девушку, но брату все они не нравились. Карп хотел рабочую и проворную, и чтобы была немного кусливой, как муха в Спас. Тогда Лаврентий посоветовал ему взять Матрену Довбышевну. Для себя же он хотел жену тихую, мягкую и красивую, как цветочек. Отец, заметив безделье сыновей, выскочил из подсобки и стал кричать, что они не работают, а только языками плетут в святую пятницу. Под вечер вышла Маруся Кайдашиха, высокая, ровная, с серыми глазами, тонкими губами и бледным лицом. В юности она служила у господ и набралась от них спеси и льстивости. Омелько Кайдаш постился каждую пятницу, чтобы не утонуть. Услышав звон, бросил работу и пошел в церковь. Потом зашел к хозяину получить деньги за сделанные повозки и собирался идти домой, но ноги сами понесли его в трактир. Там он и оставил половину своих денег. Разговаривая с кумом, стал жаловаться, что ему приходится ежедневно чинить повозки и оси, которые ломаются, когда катятся с крутого холма под самым Кайдашевым двором. Кум посоветовал, чтоб Омелькины сыновья раскопали холм, потому как у Омельки и так много дел. Пьяный Кайдаш еле приполз домой.
II
На следующий день Кайдаш поехал на ярмарку, а сыновьям велел раскопать холм. Те отказались, мол, им больше всех не нужно. Пусть кто-то начнет, тогда и они что-то там копнут.
Вечером Карп пошел к Матрёне Довбышевне. Она белила дом. Девушка посмеялась над Карповым ухаживанием, и этим еще больше его разгорячила. Через две недели парень послал сватов к Матрёне, и родители пошли на смотрины к Довбышам. Родители Матрёны радушно приняли гостей, Кайдашиха сладко говорила перед каждой рюмкой, хвасталась, какие у неё тихие и послушные сыновья, хотя Карп никогда таким и не был.
III .
После второй Пречистой Карп повенчався с Матрёной, свадьбу гуляли четыре дня. На следующий день свекровь разбудила невестку рано, стала поучать, как печь топить, борщ варить, хотя Матрёна давно уже это умела. А сама Маруся лежала, будто больная. Кайдашиха обманывала невестку, радуясь, что нашла "хорошую работницу". Та же сначала терпела, а потом стала огрызаться, потому что была не из таких, "чтобы кому-то покоряться".
Матрёна выполняла всю тяжелую работу по дому, а Кайдашиха даже дом ленилась подмести. Это заметили мужчины и началась ссора. На следующий день Матрёна услышала, как свекровь рассказывает соседке о ней, что она якобы лентяйка и неумеха, пришла к ним с пустым сундуком. Разозлившись, Мотя решила тоже притвориться больной и ничего не делать. Женщины снова поссорились, Кайдашиха пожаловалась мужу, и тот хотел проучить невестку, но Карп не дал. К Рождеству Матрёна ждала, что свекровь подарит ей что-то из одежки, но ей отрезали лишь кусок грубого полотна, а тонкое спрятали в сундук, хотя пряли они со свекровью вместе.
IV
Наступило лето. Кайдаши убрали свой хлеб и пошли на заработки к помещику. Молодые были проворнее и убрали больше, чем родители. Осенью Матрёна родила сына. Кайдашиха полюбила внука, нянчила его, и ссоры немного утихли. Карп почувствовал себя хозяином, равным отцу.
Когда стали шить рубашки, Маруся Кайдашиха выкроила всем из толстого полотна, а себе - из тонкого, потому что она, мол, к хозяевам ходит, неудобно будет. Матрёна стала прясть себе отдельно, а когда свекровь хотела забрать со злости мотовило, то не отдала. На крик прибежали мужчины. Кайдаш стал кричать на невестку, что из-за неё поднялась такая буча, хотел даже ударить, но вмешался Карп и так оттолкнул отца, что тот упал.
На следующий день Омелько сделал два мотовила. Началось разделение. Свекруху брала злость, ведь невестка стала стирать рубашки только свои и Карпа. Как-то Матрёна испекла неудачный хлеб, и борщ не такой вкусный получился, как раньше. Все выразили свое недовольство. Невестка рассердилась и стала варить только на свою семью. Кайдашиха подняла крик - и с тех пор ссоры не утихали. Надо было отделяться. Сделали пристройку к дому, и семья Карпа перешла туда жить. Отец вынужден был отдать сыну часть поля и скота, чтобы он стал полноправным хозяином.
V
Перед Зелеными Праздниками (Троица) Кайдаш послал младшего сына к мельнице. Лаврентий ехал и любовался природой. Вдруг увидел девушку, похожую на большой красивый цветок. Его так поразила её красота, что парень пошел за ней, узнал, кто она и где живет. Это была Маланья из села Биевцы, из семьи Балашей.
Каждый вечер Лаврентий бегал на свидания, и Кайдаши вынуждены были согласиться на его брак и ехать на смотрины. Кайдашиха, надев лучшее, ехала гордая на телеге и всё ждала увидеть богатый дом будущей невестки. Но дом оказалась нищий, а двери низкие, поэтому Маруся ударилась, рассердилась, и только увидев маленьких сестричек и братиков Малашки, стала мягче, потому что любила детей. Угощали варениками с земляникой, тесто было темное, поэтому Кайдашиха ела только ягоды. Смотрела на маленькую проворно фигурку девушки и думала, что небольшой будет из нее прок в хозяйстве. Через неделю Лаврентий повенчался с Маланьей и привез её в отцовский дом.
VI
Неделю Малашка жила, как в раю, не замечая часто пьяного свекра и неласковых взглядов свекрови, милуясь с Лаврентием за пасекой.
Малашка была молодая и неприспособленная к тяжёлой работе, и свекровь стала её ругать и насмехаться над ней.
Как-то Кайдашиха велела невестке вымесить тесто в бочке, а та не могла даже дна достать. Вошел голодный Кайдаш, стал кричать на женщин. Маруся указала на неуклюжую невестку. Старик послал Малашку к Мотре одолжить хлеба, Кайдашиха возражала, кричала, что у той и снега прошлогоднего не выпросишь. Матрёна услышала разговор и тоже завопила. Снова началась потасовка.
Кайдашиха все чаще нападала на Малашку. Матрёна тоже Малашку недолюбливала – кого бьют, того и погоняют. Настала жатва. Кайдашиха запрягла Малашку в работу, не пускала даже проведать семью.
Когда, наконец, Малашка ступила на родительский порог, то выплакала все слезы, рассказывая о своей жизни. Мать посоветовала дочери не уступать свекрови и, как Матрена, не молчать.
Когда пришла зима, Маланье стало еще труднее. Кайдашиха сбросила на неё всю работу, пьяный свекор сгонял на ней всю злость, а через сени шипела Мотря. Даже Лаврентий устал за неё заступаться.
Наступила Страстная неделя перед Пасхой. К Кайдашам зашла богомольная Пелагея Соловьиха. Она уговорила отпустить Малашку в Киев на богомолье, ведь тогда благословение упадет на всю семью.
Мелашка чувствовала себя свободной и счастливой, обошла с паломниками все церкви и вдруг решила, что не вернется в тот ад. Незаметно отстала от группы и нанялась к проскурнице на работу.
Когда паломники заметили, что нет молодицы, начали её искать, а не найдя, вернулись домой. Поднялся большой крик, Кайдашиха винила бабу Пелагею, а та сказала, что из-за Кайдашихи Малашка покинула дом. Лаврентий ждал, что жена вернется, но её все не было. Решили идти в Киев искать её.
А Малашка тем временем жила у доброй женщины, как у Бога за пазухой: никто не ругал, и кусок хлеба имела. Только за Лаврентием скучала. Лаврентий обходил все церкви, расспрашивая людей. Пришел и к той, у которой служила Малашка. Жена увидев бледного и унылого своего любимого мужа, не выдержала и бросилась со слезами к нему. Свекровь пообещала, что не тронет младшую невестку и словом, только чтоб та вернулась. И сдержала обещание. Вскоре Малашка родила сына.
VII
Между женщинами в Кайдашевой хате наступил мир. Но не поладили отец с сыном. Лаврентию самому хотелось вести хозяйство, ему надоело слушать брань отца.
Старый обиделся и отошел от хозяйства. Зарабатывал деньги на том, что мог смастерить и все пропивал в кабаке, пока не стали мерещиться черти. Через некоторое время нечистая сила завела Старого Кайдаша на плотину, а утром его нашли утонувшим.
VIII
Похоронили Омелька Кайдаша с почестями. На четвертый день стали делить наследство. Карп сказал, что отец мало отрезал ему огорода, поэтому нужно разделить поровну. Поделили сами, но Мотре показалось, что Лаврентия доля больше. Бросилась перемерять. Началась ссора. Карп хотел еще половину пасеки и скота, но мать напомнила, что и ей принадлежит доля, а также то, как Карп бил отца кулаками.
Пошли в волость, а там присудили Лаврентию все отцовское добро, потому что Карп забрал свою долю уже давно. Матрёна едва не скрутилась от такой вести. С тех пор ни стало мира между Кайдашами.
Как-то Малашка подмела сени и не успела вынести мусор. Прибежала Мотря, разбросала его, ругая и оскорбляя Малашку. Но та не умолчала, стала и себе ругаться. Вечером Маруся услышала, как на чердаке кричат их куры. Там Мотря искала свою курицу и собрала яйца, которые якобы снесла та курица. Лаврентий убрал лестницу, Карп бросился спасать жену. Братья очень поссорились, а Мотря разбила все собранные за пазуху яйца. Она запретила своим детям брать от бабы-злодейки гостинцы. Из-за разбитого ребенком кувшина женщины перебили друг у друга все горшки. Мужчины едва разняли их. Кайдашиха ткнула Мотре в лицо кукиш, но попала в глаз. Мотря схватила вилку и ткнула ею свекрови прямо в око. Началась драка Кайдашиха побежала жаловаться в волость. Общество присудила Карпу "оторвать" свой дом и поставить отдельно на огороде. Грунт разделить поровну, а Матрёне - отсидеть два дня "в холодной".
Семьи понемногу помирились. Братья стали для удобства вместе пахать, сеять, возить сено и хлеб, наниматься с повозками и зарабатывать деньги.
Община выбрала Карпа десятником. Прежде всего тот велел раскопать проклятый холм возле их двора.
IX
Целую зиму и весну Кайдаши прожили в ладу. Правда, Кайдашиха всё сердилась на Матрену, но невестки уже были в согласии между собой. Лаврентий любил Малашку, никогда и пальцем её не тронул, даже не ругался. Мотря часто грызла Карпа, но тот отмалчивался.
Как-то Матрёнины куры поклевали огурцы в Малашки. Кайдашиха бросила палку и перебила ногу петуху и убила двух цыплят. Когда кабанчик Лаврентия заскочил в Матрёнин город, ему перебили спину. Кайдашиха поймали Матрены петуха, зарезала и бросила в борщ. Мотря об этом узнала и пожаловалась мужу. Потом закрыла кабана, нанёсшего ущерб. Лаврентий закрыл Карпового коня. Две семьи, как две черные тучи, приближались друг к другу, грустно и уныло. Началась ссора, ругань. Карп бросился освобождать коня, ему поперёк стала мать, он её встряхнул так, что та чуть упала. Сын побежал за ней с палкой. Кайдашиха умчалась жаловаться, и волость присудила Карпу или десять розог, или заплатить матери пять карбованцев, извиниться и помириться.
Карп извинился перед матерью. На некоторое время наступило перемирие. Лето принесло новое несогласие из-за груши. Когда громада делила двор старого Кайдаша, то Карпу отошла груша Лаврентия. Она долго не давала плодов, вот и не было беды. А тем летом уродила она очень обильно, и дети Лаврентия, узнав от бабушки, что это груша их отца, стали лазить за вкусными плодами во двор Карпа, а Матрёна их била и ругала. Теперь стали ругаться и мужчины. В волости присудили делить урожай поровну. Груша всё разрасталась, Мотря продолжала гонять детей Лаврентия. Лаврентий не соглашался продавать грушу, а Карп - землю с грушей. И вдруг груша засохла - и семьи помирились.