Олег Мунческу
Над Афганом тень. Над Афганом ночь.
Серебристым серпом – луна….
Впереди перевал и от города прочь
В ночь уходит машин караван.
А в горах тишина, а в горах темнота.
Однозвучно мотор поёт….
Автоматы мокро липнут к рукам,
Караван уходит вперёд.
Напряжение лиц, напряжение рук,
Затвердевшая складка губ.
Хорошо, если есть у тебя верный друг,
Хорошо, если рядом он, тут.
Не дорога – ухаб, не дорога – кювет,
Не дорога – мученье одно….
Только вдруг улыбнулся бывалый сосед
И сказал: «Давай, запоём».
Я и Афганистан…. Что общего? Никогда в нём не была и вряд ли буду. Однако, и в моей судьбе он был.
К соседу заехал в отпуск его брат Николай, молдаванин, капитан Советской армии – загорелый, крепкий мужчина. Меня пригласили в гости по этому случаю. Я смотрела на него с большим уважением и жалостью – человек приехал с войны! На мои наивные вопросы ответил просто:
– Армия, Алла Аркадьевна, должна воевать. Невоюющая армия загнивает. Солдат надо обучать, а лучше войны учителя не найти.
И всё в том же духе. Я была поражена, ожидала рассказов о суровой жизни солдат и офицеров.
– А вот чего нам не хватает, так это книг. На молдавском, на русском языке.
В ту пору я работала в Союзе писателей Молдавии литконсультантом по русской литературе. Утром вывесила объявление о том, что просят книги для Афганистана. Откликнулись все охотно. Николай отправил два чемодана книг в Афган, а сам продолжил турне по своей родне.
Спустя полгода собкор «Известий» по Молдавии, поэт, прозаик Александр Романов задумал создать сборник рассказов, очерков о тех, кто сражался в Афгане из Молдавии. Мне достался очерк о женщине-враче.
Это была симпатичная женщина средних лет, молдаванка. Я обратила внимание на кольца с драгоценными камнями, кулон, а она объяснила, что в Афганистане много великолепных камней, красивые украшения, и стоят они недорого. Ещё она оттуда привезла дублёнки – себе, мужу и сыну. Рассказывала она охотно.
– Поехала я в Афган работать по контракту, чтобы деньги на кооперативную квартиру заработать. Наш госпиталь располагался в Кабуле. Два раза в неделю мы бесплатно принимали больных афганцев. Стояли очереди в русский госпиталь. Много приходило в те дни русских женщин с детьми. Вернее, это были женщины всех национальностей из Советского Союза. Москвички, ленинградки, все они страдали от разницы культур, от сидения дома, но их держали дети. У каждой молодой ещё женщины было 4-6 детей. Легче переносили этот восточный уклад узбечки, таджички, словом женщины из нашей Средней Азии. Девушки выходили в основном замуж за юношей из богатых семей, которые учились в Советском Союзе.
Люди в Афганистане живут бедно, обычная еда – чай и лепёшки. Мы тоже питались скудно, фрукты на рынке дорогие. Раненых было не так уж много, а вот от болезней, которые мы не знали, как лечить, погибали больше. Очень часто жителям Афганистана привозили из Союза и раздавали продовольствие – стояли очереди.
И ещё беда – наркотики. Там их полно. Офицеры и сами баловались и говорили – впервые армия оказалась в таком положении, когда гуляют почти открыто наркотики. Ребята молодые, необстрелянные, и от страха покуривали.
Принесла я очерк Романову. Он прочитал, скривился:
– Ну, ты – что маю, то баю. Кто так пишет?
Очерк он забраковал, видимо, он выбивался из героико-пафосного стиля книги. Но я не спорила.
Тут мне звонит из Москвы моя любимая подруга Тамара Тарусова. Она работала редактором на телепередаче «В мире животных». Я познакомилась с ней, когда делала передачи на Москву, работая на телевидении.
–Тебе дублёнка не нужна? Ребята привозят из Афганистана. Дублёнки – дефицит. Мечта!..
– Конечно, хочу!
Дублёнку мне привёз в Кишинёв ведущий телепередачи «В мире животных» Николай Николаевич Дроздов. Он тогда делал сюжет на телевидении Молдавии. Мы принимали его дома.
Дублёнка лёгкая, из ламы – красивая и удивительная по своим свойствам: и в минус 5 и в 35 в ней одинаково комфортно.
Я долго её носила.
… Летом, в Доме творчества в Пицунде, я на пляже познакомилась с молодой женщиной из Северодвинска, работающей в оборонке. Разговорились об Афганистане. Она убеждённо сказала:
– Это важная геополитическая точка. Если бы не мы туда вошли, там были бы американцы.
Я не возражала. Я просто не знала, что сказать.
Прошло ещё время. Наступила чёрная полоса. Смерть ребёнка. Разлад. Развод. Отчаяние. Меня вызывают в кабинет к секретарю Союза писателей Молдавии. Рядом сидит товарищ в сером костюме.
– Алла Аркадьевна, вы высказываетесь против ввода ограниченного контингента наших войск в Афганистан.
Я потрясённо молчу. Высказывалась? Я?
– Да, – говорю я. – высказывалась. Говорила о том, что в Великую Отечественную войну погибло много мужчин, и популяция ещё не восстановилась. А Россия снова кидает мальчишек в гиенну огненную войны, да ещё Афган, на непонятный Восток. Вот это я говорила. Только своему мужу, дома. Я не геополитик, не стратег, чтобы говорить об Афганистане публично.
– Это правда?
– Да. Мне нечего больше сказать.
Остальных вопросов не помню. Всё сквозило мимо моего сознания. Понимаю из опытов своей жизни, что «примут меры», – задержат рукопись, не разрешат выступать по телевидению, но мне было плевать на телевидение, трудно заставить себя встать утром.
С Верой Львовной Малевой – молдавской писательницей и секретарём парторганизации, мы познакомились, когда я пришла в Союз писателей скандалить на счёт получения квартиры. Она меня сурово отчитала. Мне она показалась надменной, сытой в своей каракулевой шубе с воротником из норки. Потом она мне позвонила и совсем другим тоном сообщила, чтобы я зашла в Союз. Вопрос решается. И моё сердце дрогнуло. Потом меня пригласили работать в Союз писателей, и мы незаметно подружились. Как раз в ту осень, до того, когда меня «прорабатывали», её в очередной раз избрали секретарём парторганизации. После того собрания, когда её избрали, я спустилась в буфет, и там увидела Веру Львовну, она пила кефир.
– Хочешь? – спросила меня.
Я кивнула. И чокнулась с ней стаканом с её кефиром.
– Поздравляю вас!
Боже, как легкомысленно! Наверно, я хотела подсознательно сказать ей, что мне ничего не надо от Веры Львовны, только дружба. И уловила её любопытный взгляд. Она иногда так посматривала на меня.
Тут к ней стали подходить мужчины – целовать ручку, женщины – чтобы обнять, поздравить, поцеловать в щёчку, и мне стало стыдно за своё небрежное поздравление.
Теперь Вере Львовне предстояло вести собрание, где одним из вопросов было моё недостойное поведение – высказывания против введения войск – ограниченного контингента! – поправила Вера Львовна – в Афганистан.
Вера Львовна провела его виртуозно. Осудила моё поведение, но сказала, что я искренне раскаиваюсь. Я за 30 секунд что-то промямлила – я не знала, что сказать – и села.
Дама из горкома требовала строгий выговор. Парторг внесла предложение «поставить на вид». Собрание проголосовало за последнее.
– Ты легко отделалась, – сказала мне Вера Львовна наедине.
– Благодаря вам, – ответила я сокрушённо.
– Не болтай лишнего. Мне передали целое дело с твоими высказываниями. Ох, это называется «брак по-советски». Муж стучит на жену. Может, надеялся, что тебя посадят и ему достанется квартира?
– О, Боже…, неужели он?
– А кто? Не думаю, что ты всё это говорила на каждом углу.
– Конечно, нет
Пообещала держать язык за зубами.
Прошло ещё время. Горбачёв решил вывести войска из Афганистана. Я сидела в кафе и ждала этого момента. Телевизор был включён.
– Ещё не идут? – спросила я ребят, сидевших со мной за одним столиком.
– Кто?
– Войска из Афганистана.
– А у вас там кто? Сын?
– Сыновья.
И вот в «Новостях» показались колонны, и генерал Громов, и я увидела, как менялись выражения лиц у всех солдат, когда колонны пересекли границу нашей Родины… «Всё. Живы. Войне конец».
Потом, случайно, сидя в парикмахерской, я прочитала статью в журнале о тех, кто остался в Афганистане после вывода наших войск оттуда. О русских жёнах, которых мужья прятали в дальних горных селах, об исходе тех, кто сочувствовал и сотрудничал с нами, о резне. Вспомнила интервью с женщиной врачом, которая работала в военном госпитале в Кабуле. Как к ней приходили женщины из Советского Союза.
Прошло ещё время… Теперь один из геополитиков сказал, что ввод войск в Афганистан был ошибкой, ловушкой, устроенной американцами, что из-за этого развалился Советский Союз.
Вот как! Но я не геополитик, не стратег войны и для меня Афганистан – это стихи молдавского мальчика Олега Мунческу, погибшего в армии уже после этой войны, книгу которого «Дыхание жизни» я редактировала. А потом и стихи на русском и украинском языке, посвящённые ему его матерью Марией Мунческу, изданной в 2012 году в книге «Голос сердца».
И в глубине моего сердца эта война останется наивными стихами его ровесников.