Сказки ветра. часть четвертая. звездочет гл. 1

Георгий Тарасов
                ЗОВ СТРУНЫ      

 Может, Сказочника ко мне пустить? Пусть посмотрит.  Для него такое – рай, без скидок. А что это, его одного? Тогда уж всех. Не протолкнуться будет. Толпы мне только тут не хватало. Толпа из одного человека…
 Что ж мне так с ним помолчать-то захотелось? Наползает тревога, и знаю, откуда, вот и потянуло? Посравнивать?
А Эмир, похоже, Валера… Интересно, тормознет он эту свору, или на поводу пойдет? Все ж он им хозяин, значит, он им и слуга. Он ими рулит до тех пор, пока с ними в струе, может их чуть тормознуть, чуть направить, но поперек – никак. Сметут в момент. Блин, я-то им чем так досадил? Всё краями, большинство про меня даже и не догадывается. Только б в замок не полезли, когда я занят, еще покалечатся… Вообще-то не сами, конечно, я их… Ээээх, Сказочник… Шиш я тебя позову, камня на камне от твоей веры в светлое человечество тут не останется, как было оно при тебе сероватым, так и осталось…Только посерело еще больше, оттенков прибавилось…
 - Селла?  Сенни санна саннаа…
 - Сау Са сау саатта…
 Хорошо, что спит, ни к чему ей такого меня…
 Один…Никого звать не буду…
 Звездочет лежал на траве и жевал травинку, но вкуса не чувствовал. Он двинул чуть ноздрями и опали стены, пустив ветер, трава пошла волнами, и шевельнуло воздух над лицом. Это было так приятно, что он закрутил небольшой смерчик, соткал из него Селлу, и дал ей волю, она прильнула к нему, скользнула по распахнутой груди снизу вверх, к лицу, и стала скользить по нему прозрачными сочными губами. Он даже не урчал, чтоб не спугнуть, во рту на мгновение пересохло, но тут же наполнился он вкусом, Её вкусом. Кожа на груди стала чуять все, танец каждой капельки воздуха, и халат сам соскользнул с плеч, обнажая грудь. Селла растеклась по нему и затанцевала каждой каплей прямо на распахнутой груди. Голову снесло почти напрочь, когда по струне зазвенело:
 - Ззззаааа…Сааууаау…
 - Ну не буду, не буду…- виновато побурчал звездочет – Я только поснюсь немного, а?
 - Ахххааа…Сааа….
 Эгоист…Что-то спит она как-то странно … Что за черт? Что там с ней такое?

 - Ты ей не веришь…
 - Элли??? А Шептун где?
 - Наличник режет…Липу какую- то откопал в лесу, на меня, сказал, похожа, дорвался, не оторвать. Мне здесь надо. Без него…
 - Что с ней???
 - Не знаю. Думай…
 - Она у тебя была? Что с ней???
 - Я не знаю!!! Не знаю. Я сама не поняла, как к тебе попала, я ж, как вы, не умею…
 - Все ты умеешь, вон  же, стоишь…
 - Сама не знаю, как…
 - А с тобой как? В порядке?
 - Шептун со мной, как может быть не в порядке? С нею что-то…И Селла, и Лена. Им очень надо увидеть тебя. Они так к тебе хотят! А ты…
 - Я рвусь! Но время…Нужно время…
 - Сказочнику тоже… У него еще и сил мало…Он сейчас так расклеился, даже не достучаться, все свинцом залито…Помоги ему…И ей…Мне…И времени, вроде, нет…То есть, есть, но терпения… А ты все собой… Смерчики зовешь…
 - Элли, поверь, я Делаю всё!
 - Мало!!! Зови удачу!!! Так зови, чтоб у нее уши лопнули!!! Чтоб она не могла не прийти!!!
 Волосы ее взлетели копной, меч свистнул из ножен, и наискось врезался в ствол граба, стоящего у нее за спиной. Он застрял глубоко, треть лезвия скрылась в стволе, и сок, лечебный сок, каплями стал заливать незаслуженно нанесенную рану…
У Звездочета ёкнуло под сердцем, он и не предполагал, и не видывал такого гнева, и жаль граб было до слез, они хлынули из его глаз на рану, и в несколько секунд затянули ее, меч врос в ствол.
 Но Элли уже разжала ладошку и повернулась чуть, чтобы идти.
 - Оставляю…- она кивнула на меч – На память …
 - Я понял… Спасибо, Элли…
 - Думай! Зови! Так зови, чтоб пришла. Не роняй секунды. Сам знаешь, кто их подберет. И что с ними сделает…

 Он проводил глазами Элли, упорхнувшую туманным облаком в черноту Перунова Камня, камень тоже истаял, и он, даже не дав себе труда подняться, скользнул по-над травой к озеру.
 Мелькнула снизу песчаная полоска, халат остался над нею, а Звездочет выскользнул из него, дав ему свободно опасть на песок осенним листом, и бесшумно, без брызг вошел в воду. Он скользил над дном, все глубже и глубже, пока вода не стала ледяной, свет истаял, сгустившись до зеленоватой синевы, а звуки пропали напрочь.
 Один. Теперь можно думать…