Имя твое.
Монахи шли гуськом на вечернюю трапезу, перебирая чётки и набожно бормоча молитву. Отблески коптящих факелов тревожными багряными бликами освещали их вечно голодные лица.
Пришедший неуютный вечер ничем не отличался от предыдущих, такой же холодный, разве только, ещё усиливающийся ветер. И этот ветер ничего хорошо не предвещал, неся за собой мерзкий пробирающий до костей дождь. И как подтверждение, ветер взвыл, потушив два факела под сводами галереи.
И тут разверзлись небеса, и хлынул такой потоп, идущие на вечернюю трапезу монахи, испугано перекрестясь, прижимаясь к стене галереи, чуть ли не бегом побежали в трапезную. Небо раскололо невероятной молнией, которая ударила прямо по середине дворика-патио.
Перепуганные монахи, крестясь и читая «Отче наш» упали на колени, неистово кланяясь. Сквозь завывание ветра и страшный раскат грома, который оглушил так, что души монахов чуть не выскочили через их мозолистые, потрескавшиеся пятки.
Неожиданно всё разом стихло и потрясённые монахи, ошеломлённые столь внезапным затишьем, услышали стон у темнеющего фонтана.
Крестясь, смотря друг на друга, прижавшись, ощущая, хоть какую-то опору друг в друге, они испугано, бочком, медленно семеня, шли к фонтану. Ошеломлённые замерли, за фонтаном на каменной, чуть поблескивающей в сполохах факелов, мокрой брусчатке, лежало абсолютно нагое тело юноши.
Разом забывшийся страх объединил монахов, подняв его за руки и ноги, понесли в трапезную, уложив его на широкую дубовую лавку.
Торопливо к ним шёл настоятель, узнав о столь необычайной находке, при столь невероятных событиях.
Это был юноша лет восемнадцати, невероятной красоты, с золотыми длинными кудрями, довольно высокий, всё тело переливалось внутренней силой, бело-розовая кожа без единого изъяна.
Настоятель кивнул головой и один из монахов поспешно накрыл его причинное место. Прибежал звонарь по совместительству лекарь. Вытащив из своей накидки пузырек, капнул себе жидкости на пальцы, начал втирать своё снадобье в его виски.
Юноша застонал, пошевелился, все плотнее приблизились к его телу. Неожиданно для всех юноша привстал, открыл глаза, и все монахи со своим настоятелем в ужасе отскочили от этого незваного гостя.
Неистово крестясь, они смотрели в эти жуткие бездонные глаза. Чёрные глубины его глаз ужасали тем, что они были, как дыры, без радужки и почти не видно было белков глаз. Настоятель рухнул на колени, неистово отбивая поклоны и молясь, за ним на колени рухнули все остальные.
Не мигая, опустив ноги на пол, невероятный юноша смотрел своими бездонными чёрными глазами, которые, как будто не принадлежали этому красивому юному телу. Сама жуткая, древняя вечность смотрела, не мигая на распростёртых монахов.
Настоятель приподнял голову, скидывая капюшон. Заикаясь и крестясь, спросил.
-Кто ты сын мой, как имя твое.
Юноша внимательно на него посмотрел и в этот момент раздался такой мелодичный перезвон, дивная трель заполнила мрачные своды трапезной.
Ошеломлённые монахи замерли со слезами на глазах. Это была музыка Рая. Резко, диссонансом наступила тишина, пугая этим несоответствием. Музыкой Рая и страшными провалами бездонных чёрных глаз, в которых с усмешкой лыбился Ад.
Резко, закладывая уши, визжащий звук, заполняя всё пространство, смел монахов в трясущуюся кучку. Прямо в трапезной засветилось клубящееся, нестерпимо белое облако, вновь раздалась чарующая трель, из облака протянулась рука.
Юноша встал, оглядывая замершую кучку, неистово молящихся монахов, направился к густому облаку. Настоятель вновь протянул руку.
-Имя твое.
Держась уже за протянутую руку, незнакомец повернулся. Всё вокруг заполнил оглушающий, приторно сладкий запах белых лилий, незнакомец шагнул в облако и исчез. И нежная трель ответом на вопрос, заполняя душу каждого монаха, явилась истиной, бросая их в липкий пот.
-Я есмь Азазель.
23 октября 2013