Сегодня (27.03.2014), на 11-00, было назначено заседание Коллегии по жалобам на прессу – есть такая в Москве. Она должна была рассматривать моё обращение о произволе цензоров сайта «Эха Москвы».
В обращении я указывал, например, на такие факты:
1) Один из моих текстов, написанный в конце февраля этого года, был отклонён цензором на том основании, что я недостаточно почтительно высказался о Януковиче. «Нельзя допускать некорректные формулировки в отношении президента страны», - так выразился цензор. Это было уже после расстрела людей на Майдане, после того, как Янукович сбежал и в тот самый день, когда он был объявлен в розыск.
2) Некоторые мои тексты отклонялись под тем предлогом, что я позволяю себе высказываться об актуальных событиях (по правилам «Эха», мой блог считается «экспертным» - и я, вроде бы, имею право писать только на профессиональные темы или о каких-то местных событиях того региона, где я живу – писать на основании личного опыта – всё остальное запрещено). Некоторые другие отклонены потому, что мои тексты носят «общий зарактер», тогда как «мы публикуем материалы об актуальных событиях». Некоторые отклонены потому, что «содержат биографическую информацию».
Т.е.: если текст не содержит «биографической информации» - его могут на этом основании отклонить. Если содержит – то поэтому могут отклонить. Если он посвящён актуальному событию – то может быть из-за этого отклонён. Если не посвящён актуальному событию – то его могут отклонить по этой причине.
3) Некоторые мои тексты отклонялись первоначально с одной формулировкой, когда же я в своём ответе указывал на её неправомерность – и возразить цензору было нечего – он придумывал совершенно другую.
4) Некоторые мои тексты упорно не публиковали (например, такая участь постигла текст «Наш тираннозавр» - о российском государстве) под предлогом его «неинформативности». Однако я прислал тот же текст через месяц – и его опубликовали, причём, сразу.
5) Некоторые тексты категорически отклоняются утром – но спокойно публикуются вечером (когда на смену заступает другой цензор).
6) Иногда предлогом для отказа в публикации служит «некорректность» отдельных моих высказываний. Так, например, в тексте «Власть – это мы» я «некорректно» высказался о директоре школы, где когда-то работал, назвав его ничтожным человеком, ничего не понимающим в педагогике. Имени его и фамилии я в тексте не указал. А вот вип-авторам «Эха» можно «некорректно выражаться». Например, С.Пархоменко может написать о Д.Киселёве, У.Скойбеде и др. своих коллегах, что они «продажное племя» - и ничего, это печатается, причём все имена и фамилии «членов продажного племени» в тексте прямо названы.
7) Ответы цензоров никогда не бывают подписаны, их имена неизвестны.
8) Отклоняется примерно половина текстов, которые я отправляю для публикации. Многие потом всё равно публикуются – и эти тексты всегда получают много рекомендаций и вызывают большой интерес у читателей.
9) Цензоры часто явно не понимают прочитанного, в своих ответах допускают грубые грамматические, орфографические и даже лексические ошибки (не понимают значения некоторых слов, например, слова «аллегория» - хотя это понятие изучается в школе; мои «некорректные высказывания» один цензор назвал «эскападами» - опять же, не понимая, что это слово значит).
Я объяснил в своём обращении, что, по-видимому, основная роль цензоров сайта – периодически голосовать за переизбрание Венедиктова главредом «Эха». Всё остальное для них неважно. Они занимаются произволом и гнобят полезных и интересных авторов просто так, без всякой причины.
Итак, сегодня я должен был участвовать в заседании Коллегии по скайпу.
Сначала связь несколько раз срывалась. Потом мы начали разговаривать – но без изображения.
Солидный бархатный голос представил мне присутствовавших, в том числе и самого Венедиктова, который тоже оказался членом коллегии. Правда, сам обладатель бархатного голоса почему-то не представился.
Потом он спросил всех, «подсудно» ли коллегии моё обращение. Все ответили «да» - кроме Венедиктова, который воздержался.
Тогда слово предоставили мне.
До этого мы друг друга хорошо слышали, и я даже спросил, хорошо ли меня слышно, и получил ответ, что – да, хорошо.
Однако, как только я начал говорить, а говорил я весьма неприятные для Венедиктова вещи, обладатель бархатного голоса сразу же стал меня перебивать. Я продолжал – тогда он сказал: «Мы вас совсем не слышим! Спасибо, вы высказались!» - хотя я только начал говорить – и тут же предоставил слово Венедиктову.
Я попрощался и выключил скайп.
Ещё несколько слов о Венедиктове и «Эхе».
Алексей Венедиктов работал когда-то учителем. Я знаком с сейчас уже очень пожилой московской учительницей, которая работала с ним в одной школе. Я ей доверяю: она хорошая учительница. Она сказала, что Венедиктова ученики не уважали, он не пользовался авторитетом. Назвала его «болтуном».
Венедиктов никогда не одевается прилично. Он всегда – в клетчатой домашней рубахе с расстёгнутым воротом, из-под которого видна фуфайка. Он никогда не стрижётся и не причёсывается. Это намеренное стремление ВЫДЕЛИТЬСЯ, обязательно – даже чисто внешне - отличаться от окружающих, подчеркнуть: я не такой, как другие. То, что для других обязательно, для меня необязательно, потому что я совсем особенный.
Венедиктов любит восславлять Путина и часто говорит: «Мы с Путиным». Например, недавно он сказал: «Мы с Путиным уйдём вместе». Он любит – как бы между прочим – подчеркнуть свою дружбу с сильными мира сего: с Володиным, например.
Всё это говорит о тяжёлом комплексе неполноценности.
Вот почему для него должность главреда «Эха» имеет огромное значение. Он действительно психологически похож на Путина своими комплексами – и тем, что жаждет быть несменяемым.
Как журналист же он – полное ничто. Действительно – обычный болтун.
Почему на «Эхе» - 80 сотрудников (столько голосовало в последний раз, когда выбирали – безальтернативно – главреда)? Я хорошо представляю, что такое радиостанция и что такое сайт. Как минимум в 2 раза штаты раздуты: им просто там нечего делать. Чтобы организовать работу радиостанции достаточно 25-30 человек, из которых журналистами может быть только половина – остальные – техническим персоналом. А для сайта и вовсе хватит человек 8-9-ти, можно обойтись и 4-5-ю.
У Венедиктова нет проблем с деньгами: «Эхо» - часть «Газпром-медиа». Он берёт на работу совершенно неквалифицированных, бесполезных людей – чтобы они были ему лично преданы и голосовали за него.
Это очень русская ситуация.
Вот эти ничтожества, Венедиктовские рабы, и оттягиваются по полной на авторах сайта.
Как известно, рабы, полностью зависимые от своего господина, очень любят показать свою власть тем, кто зависит от них.
Впрочем, я думаю, что недолго верёвочке осталось виться. Скорее всего, сайт всё-таки будет заблокирован в ближайшие месяц-два.
Рабы не понимают, что такое свобода – и не способны понять. А журналистикой могут заниматься только свободные люди.