Память сильнее времени

               
Воспоминания из детства у каждого человека свои,  сохраняются они разноцветными файлами  видеороликов  и долгое время их невозможно стереть из памяти или забыть совсем. Жаль, что не сбываются теплые мечты вернуться в детство своё, хотя бы на короткое время, и обнять ещё раз молодых  родителей. В природе это не предусмотрено.  Возможно поэтому, часто вспоминаются первые уроки мамы. И чем старше становимся, тем чаще появляются эпизоды того далёкого и, в то же время близкого, ушедшего времени. У каждого оно своё: у кого-то счастливое, у кого-то не очень. Но сердцем и душой мы привязаны к нему навсегда. Это тот неиссякаемый родник со святой водой, капля из которого очищает душу  и наполняет её любовью, теплом и светом.

В августе 1945 года в полдень, сон ребят средней группы детского садика  №1, от авиационного завода, нарушил внезапный  грохот машин и танков, доносившийся с близлежащей улицы. Воспитательница позвала заведующую детсадом, маму Вовкину, посмотреть на необычное зрелище на улице. Все дети от любопытства поднялись с постелей и взобрались на широкие подоконники больших окон. Мимо двигалась  большая колонна вооруженных солдат с боевыми наградами на гимнастёрках, сидящих на машинах, с военной техникой. На дверцах грузовых  автомобилей, с рельсами за кабиной, которые называли «Катюша» и на башнях танков нарисованы были огромные красные звёзды. Так маленькие жители дальневосточного посёлка Семёновка увидели впервые нашу родную армию и узнали от взрослых людей о массовой переброске советских войск, после победы над гитлеровской Германией, с запада на восток нашей страны для освобождения Китая от японских захватчиков. Это был период  завершения Второй мировой войны. Многие воспитатели, нянечки и Вовкина мама, заведующая детсадом, стояли у окон с детьми вместе и не сдерживали обильных слез радости, не веря долгожданному окончанию большой пятилетней войны с Германией и Японией.

После снежной зимы ранняя весна обрушилась тёплыми днями. Солнечные лучи жадно облизывали набухшие снежные сугробы. Мокрые язычки пугливо выглядывали из-под сугробов, а к вечеру застывали корявыми и скользкими лужицами. Зима засобиралась на покой, покорно подставляя то один, то другой бочок осмелевшим ярким лучам, уступая не очень охотно место молодой силе. Чувствуя отсутствие постоянной поддержки зимы, снег раскис и осел. Новые и новые холодные ручейки уже смело журчали и сливались, набирая силу,  застревали в придорожных канавах. Они спешили спрятаться в холодную тень овражков, чтобы потом вместе найти путь к дремотно спящим небольшим таёжным рекам, которые пробегают  через посёлок за окраину в солнечную долину, к близлежащим колхозным сёлам. 

После переезда из Яковлевки, в посёлок Семёновку,  бревенчатый одноэтажный дом их семьи на улице Увальной, разомлел от весеннего тепла и вдоль его завалинок шел пар, оголяя сырую чёрную землю рядом с домом. По обе стороны утоптанной за зиму и прихваченной льдом тропинки, от крыльца до калитки слегка зазеленела прошлогодняя трава. Смелый напор весны застал всех врасплох. Сначала робко и растерянно воробьи сидели на ветках нераспустившейся черёмухи у калитки, молча озирались и негромко чирикали, будто не решались встряхнуть тишину. Вот, чистый и громкий писк синиц прорезал воздух, и воробьи встрепенулись, задёргали хвостиками, засуетились, слетелись к сверкающей  пригревшими лучами солнца луже. Ссорясь и веселясь, они наперебой сообщали всем новость, что пришла новая весна и она уже здесь.

В апреле рано убрали внутрикомнатные оконные рамы, чтобы создать лёгкое проветривание потому, будто уже и не было морозной погоды на дворе. Весна так спешила, что всё живое, боясь отстать, забыв про очерёдность, творило чудеса. Солнечной щедрости хватало всем.  Только, только распустились бледно-жёлтые и пушистые  комочки вербы, а черёмуха приготовилась вязать ароматное кружево из гроздьев многочисленных мелких белых цветочков, предназначенных для каждой ягодки. На буграх и солнечных склонах сопки зазеленела выпущенная на волю трава, и засветились первые желтые цветочки  травы «мать-и-мачехи», невидимые, издалека. Лесок за огородами на склонах и увалах окраины посёлка приветливо покачивал тёмно-коричневыми и бардовыми веточками с набухшими почками, которые вскоре лопнули под натиском ярко-зелёных мелких  народившихся вновь листьев. Их окружали затаившиеся лужицы зимней талой воды, стыдливо прикрытые голубыми лоскутами, подаренными людям, тёплым весенним небом.

За забором двух квартирных домов, нераспустившиеся деревья стояли в слегка потеплевшей на солнце воде, зеленеющей и стылой, но такой манящей.  Сестра Люда отодвинула разбухшую и отошедшую за зиму от жердей ограды штакетину, ступила  в неглубокую талую воду в резиновых сапогах с дыркой, омыла  в ней налипшую землю с сапог, ощущая озноб по всему телу от онемевших мгновенно ладоней. Подтаявшая земля приятно пахла прелой травой, дурманила особым запахом, знакомым давно, и не разлагаемым на отдельные запахи. Вот тогда-то земля была удивительно похожа на огромные куски чёрного бархата, спрыснутого водой.

Скороспелая весна уже начала заглядываться на небо, не торопится ли её сменить новое лето? Нет, лето не торопилось и давало в полную мощь разгуляться красоте созревшей весны. Ещё не завяли колокольчики подснежников в пестрой глиняной вазочке на окне, а из гранёного стаканчика на этажерке, теснясь, ландыши дышали сладковатым запахом, так нежно любимым  мамой. От этого нежного аромата запах и в её очень скромной, дамской сумочке тоже находился всегда, от маленького флакона одеколона ярко зеленого цвета с названием «ландыши». По весне  взрослые дети собирали букетики первых цветов, любуясь их  красотой, и дарили мамам. А их мамы, заходя в комнату, обязательно подходили к первым весенним букетикам и осторожно вдыхали  упоительный запах распространяющегося аромата, который уже чувствовался во всей квартире.

В огороде, расположенном недалеко от  дома, всё почти было засажено семенами овощей, оставался свободным  небольшой клочок земли, приготовленный для рассады помидор и огурцов. Широкие дорожки между грядками, которые назывались межами, были плотно утоптаны  обувью.   Мама велела братьям подросткам на самодельной тачке привезти от сарая, из  кучи собранного за зиму перегноя для  удобрения почвы. Накладывали и привозили они натуральное удобрение не большими кучками, предназначенное  для высадки в грунт рассады овощей.  Шести летний брат Миша, увидел на куче навоза накопившегося от коровы «Вербы», красавца махаона со сложенными крылышками ярко синего цвета,  заговорщически и с восхищением, указал пальцем поднятой вперёд руки, на него и прошептал:
 
- Смотрите, какая бабочка большая и красивая тихонько  сидит !
- Это не навоз, объяснила ему мама, это уже перегной для удобрения  почвы на огороде и он не очень плохо  пахнет. Ты подойди и понюхай, почувствуешь, как будто он  пахнет молочком?  Человек не должен брезгливо относиться к земле и перегною. А удобренная им земля любит тех, кто её любит и ухаживает за ней, она подарит обязательно нам  в конце лета свои урожайные плоды, которых хватит и на всех нас и добрых соседей.

На огороде мама бережно доставала из ящика с рассадой крепкие подросшие за зиму саженцы помидор и капусты, и высаживала их в лунки. Младший сынок её Миша подливал из ведра консервной банкой потеплевшую талую воду под корешок каждого растения. Они солидно выстраивались в ровные ряды на грядке.  От высаженной рассады шел свежий, восхитительно терпкий и приятный запах, напоминающий аромат  спелых плодов помидора, разломанного для еды пополам.

 - Этот  сорт  помидор называется «бычье сердце». Помните, какие уродились крупные и вкусные их плоды у нас в прошлом году? -  мило улыбаясь, спрашивая  мама.  Как не помнить!  Вишнево - сиреневый крупный помидор, напоминающий контур сердца, не уместился тогда  в двух Люсиных ладонях.

В 1952 году рабочий посёлок Семёновка, выросший на равнине между гор, и почти в центре Приморского края, был переименован в город Арсеньев. Для новых переселенцев сюда с западных районов страны, рабочих разных профессий и специалистов, прибывавших трудиться на авиационный и машиностроительный заводы, возводились отдельные строительные жилые участки, между которыми становилось всё меньше незастроенных полян и личных огородов. Центральный жилой район долго ещё назывался вторым жилым участком, по строительной терминологии. Здесь проживали в основном рабочие, инженеры и служащие авиационного завода, с нынешним названием «Прогресс». В центре посёлка на круговой развязке, весь транспорт обычно разворачивался с улицы Горького на улицу Калинина, ведущую через три  километра к белому 5-ти этажному зданию заводоуправления. Рядом с авиационным заводом, на окраине города, находилось небольшое лётное поле с которого поднимались на крылья в небо новенькие учебные самолёты ЯК-18. Обратно улица Калинина вела на пологую возвышенность к кирпичному заводу. Эта возвышенность «Увальная сопка» представляет собой плоскогорье, ограждающее посёлок полумесяцем.

Склоны сопки «Увальной» являются отрогом горного хребта с конусообразной горой «Обзорная». Сопка  «Увальная»,  это невысокая возвышенность над жилыми районами посёлка,  была покрыта в те годы  густым мелколесьем, кустарником и зарослями орешника с диким виноградом. Теперь там выстроен большой микрорайон с просторными улицами индивидуальных домов, типа посёлка-пригорода, вокруг кирпичного завода.
Тянется  этих сопок  гряда через всю северо-восточную окраину нынешнего города Арсеньева, опускаясь плавно в равнину к реке Даубихэ, у железнодорожного вокзала, переименованного в станцию «АРСЕНЬЕВ»,  обрываясь на берегах полноводной таёжной реки.  Это место пригорода было излюбленным местом семейного отдыха жителей и для детских игр мальчишек в «войнушку». А так же  и местом  сбора осенних плодов созревшего в конце лета орешника, лимонника и гроздей ягод дикого тёмно-коричневого винограда.

Каждое лето на эту возвышенность с друзьями бегали ребятишки рыбачить и купаться в заброшенном огромном карьере кирпичного завода, наполненном водой, в котором раньше ковшовые экскаваторы добывали хорошую глину для изготовления кирпичей.  В прежние годы в этом карьере, ловили мальчишки мелкую рыбёшку на банку, закреплённую к верёвке, с дырками в жестяной крышке, внутрь которой помещали кусок хлеба для приманки. Вот такие были рыбацкие нехитрые снасти у ровесников военной поры. В горной и очень холодной речушке Халаза, вытекавшей из  крутых гор, в районе пионерлагеря, часто находили они раков, прячущихся под большими  тёмными и скользкими камнями. А раки, как известно, водятся всегда в исключительно чистой воде. Не широкая эта речушка  пробегала тогда через весь посёлок, впадая в полноводную реку Даубихэ или Арсеньевку.

В 1970-е годы на сопке «Увальной» при въезде в город сооружен огромный скульптурный памятник знаменитому русскому географу и путешественнику, исследователю Уссурийского края  Владимиру Клавдиевичу Арсеньеву и рядом установлена огромная глыба из бетона с очертанием лица Дерсу-Узала, знаменитого проводника Арсеньева по таёжным дебрям. 

В дальневосточных городах и сёлах почти весь август ежегодно стоят  довольно жаркие дни. Тут бывает очень много солнечных дней, как в Сочи, и поэтому свободно вызревают на грунте арбузы и дыни. А в начале сентября заходят с моря прохладные потоки воздуха.  Это те короткие промежутки времени, когда можно было отдохнуть от жары. В этот период всегда хочется побывать на природе,  и съездить искупаться на речку или на море, или спокойно заниматься делами на приусадебном участке, не боясь обгореть на солнце. Или заняться спортивными играми на улице.

Во дворе, между рядами двухэтажных, бревенчатых  домов, которые строили в основном японские военные пленные, дети постоянно проводили своё свободное время после школьных занятий.  Не видели они, дети военной поры, изысканных сладостей и мороженого. Зато любили отмечать своё превосходство над остальными сверстниками, выходя во двор с горбушкой ржаного хлеба слегка смоченного растительным маслом и посыпанного солью. Всегда угощали тех, кто первым крикнет, - Дай откусить?

В самом центре города, левее от детского сада и современного дворца культуры, в 50-х годах, протекал безымянный ручей в ширину метров пять всего. Этот не глубокий приток речки «Халаза», нынче закрыт в большую бетонную трубу. Многие дети прибегали в нём  искупаться,  в летние  жаркие дни.  На том месте, где протекал ручей,  вдоль его русла на берегах, и на месте нынешнего ДК простиралось большое ровное поле с плодородной землёй, хорошей для выращивания овощей землёй. Долго она была занята под личные огороды  работников завода.

Однажды купались мальчишки у деревянного моста через  этот ручей, всего по пояс глубиной, и вдруг во время игры с друзьями  упал Вовка в мутной воде на разбитую стеклянную бутылку без горлышка. Из раны пробитой голени правой ноги хлынула кровь. К счастью, в ближайшем здании заводского детского сада, на месте были его мама и медсестра Людмила Иосифовна, служившая на фронте во время последней отечественной войны доктором. Они засыпали порошковым стрептоцидом серьёзную рану,  перетянули крепко бинтом, и сразу повезли Вовку к хирургу в городскую больницу. Ехали не быстро на телеге, запряженной конём вороным, по укатанной из гравия и булыжника дороге, километров пять. От тряски на телеге, резкая боль парню чувствовалась на каждом булыжнике. В хирургическом кабинете взрослые люди втроём  держали раненого во время операции, так как наркоз местный слабо действовал. А он ныл и стонал, особенно когда выгребали из глубокой раны слипшиеся кусочки стрептоцида и потом  зашивали её. И всё же парень  вытерпел, как умел. От той первой в его жизни операции,  остался на правой голени большой  шрам.

ОСЕНЬ. Все пути после школы вели  домой мимо водозаборной колонки, напиться воды, из которой считали ребята большим шиком. Хлебали они вытекающую из трубы под
напором прохладную воду  большими глотками, утоляя  жажду накопившуюся за день и брызгали, друг на друга, озорничая и веселясь.   Сюда на колонку приходили за водой все жители близлежащих двухэтажных домов и с соседних улиц из частного сектора с вёдрами и коромыслами.  Для приготовления пищи воды много не требовалось, а вот при поливе своих огородных грядок люди выстраивались по вечерам с вёдрами в длинную очередь за водой.  Тогда в жилых домах  не было ещё центрального водоснабжения.

У завалинки двухэтажного бревенчатого дома по улице Горького, в который переехала Вовкина семья, на подсохшей и утоптанной полоске земли, на солнечной стороне, дети спешили почувствовать свободу. Девчонки чертили  заострённой щепкой «классики» на земле и скакали весь день, радуясь первой и доступной, будто только им игре. Мальчишки же  выбирали удобный пятачок сухой земли  для игры в  «пристенок»   на деньги по 3 и 5 копеек. Которые постарше, в «зоску» играли, подбрасывая её внутренней стороной стопы ноги. Изготавливали зоску каждый для себя из  небольшого кусочка кожи с длинным разноцветным  ворсом меха, с прикреплённым грузом в виде пуговицы из расплющенного свинца, чтобы красиво опускалась она после удара ногой.  Не занятые ни чем мальчишки, сбиваясь стайками, сначала смотрели на азартных девчонок, потом потихоньку, не считая игру в классики девчоночьей, встревали в соревнование с ними, в одних рубашках от осеннего тепла и прыгали по квадратам классиков, добавляя  свои незаконные правила в перестановках ногами.

Мама  с 1942 года жила всю свою оставшуюся жизнь без хозяина семьи, как и многие послевоенные женщины. Существовала она для своих подраставших троих детей, жертвуя своим женским счастьем и здоровьем. Все годы жизни без отца Михаила Романовича посвятила она себя воспитанию и обучению не только своих, но и многих детей работников завода. Ими она всегда могла гордиться и радовалась за скромные успехи в школе или институте, а потом на работе и службе в армии. Узнавала часто своих воспитанников при встречах на улицах и расспрашивала о личных делах и планах на всю жизнь.

Когда Вовке исполнилось 10 лет,   мама сказала ему однажды, мягким и приятным голосом, положив тёплые ладони рук на плечи:
- Пойдём  сынок учиться рубить дрова, вот и подрос ты, у меня долгожданный помощник. Скоро хорошим хозяином должен стать, а то я не успеваю справляться со всеми домашними  делами, и работа одолевает, отрывает много времени от семьи. Ещё каждый день надо нарубить хотя бы  охапку дров для приготовления пищи на кирпичной плите в доме, для всей семьи. Тогда, о газовых и электрических плитах ещё никто не мечтал даже.

Из подъезда дома прошли они шагов двадцать к длинному общественному сараю, где  у каждой семьи был свой выгороженный дворик. Возле сарая уже находился отпиленный от  бревна пень, на котором  мама рубила дрова из отходов от  мебельного производства.   Она вручила сыну  небольшой топор, поставила напротив пня  на расстоянии вытянутой руки и показала, как ноги надо раздвинуть в стороны, чтобы не поранить их топором при рубке дров, если промажешь. Затем показала, как надо поднять топор над головой и резко с силой опустить на пень, чтобы  разрубить деревяшки, лежащие на нём. Пусть не с первого раза, но разрубить, соблюдая осторожность и безопасность этого  ремесла. Много раз так  с мамой  тренировался сын подросток, при том она  рядом  находилась и что-либо делала, ухаживая за курами или козлятами. Кормя и убирая у них, тем ни менее наблюдала за  действиями сына и радовалась каждый раз, и хвалила даже за небольшую охапку дров. А подраставшему сыну нравилось это полезное, по настоящему, мужское занятие и внимание соседей тоже, непременно поощрявших труд маленького  маминого помощника, при встречах.

Однажды тринадцатилетний Вовка и одиннадцатилетний Мишка на летних каникулах заработали свои первые деньги.  Учились они в семилетней школе  №3 города Арсеньева. Сестра Люся уже работала тогда чертёжницей на заводе после окончания городского авиационного техникума. Зарплата у их мамы была не большая, около 700 рублей, которых никогда не хватало её от аванса до получки. Постоянно занимала и отдавала она долги, чтобы снова занять и чтобы как-то прокормить детей. Во время летних каникул ребята сами устроились с друзьями на кирпичный завод, где зарабатывали по 400 рублей за месяц. Это была хорошая помощь к семейному бюджету. Уже к новому учебному году мама смогла купить своим мальчишкам новые обувь, брюки и пиджаки.

… Лето снова буйствовало, как и прежние годы. Всё, будто, ошалело от   даров приморской природы.  Днём палило солнце, обжигая оголённые тела мальчишек, а в тени лёгкая прохлада  нежила утомлённых от жары людей. Каждую ночь  одолевали тёплые летне-осенние, почти бесшумные  дожди. В огороде и в лесу трава, напоённая заботливыми дождями, достигала человеческого роста и благодарно тянулась ввысь, наливаясь соком. А её надо было несколько раз за лето прорывать и полоть на грядках в своем огороде. Сорванную траву всегда убирали на корм козе или поросенку.

Созревшая картофельная ботва в середине лета погрузилась в омуте белых и сиреневых цветов, почти  готового к созреванию картофеля.  А в конце лета покрывало с цветочным нарядом начало терять свои привлекательные цвета и опадало, желтела ботва, сообщая о созревших клубнях и  о предвосхищаемом щедром урожае.

Часто, после школьных уроков, гуляли подростки в  недалёком лесу. Вернувшись из этих прогулок, получали очередное строгое предупреждение за то, что заставили сильно волноваться и переживать родителей.  На сопках Увальной и Халаза, верю, до сих пор ожидает их встреча с далёким детством! Вспоминаются часто походы на конусообразную сопку Халаза высотой 900 метров по очень крутому склону. Отправлялись друзья туда своей кампанией за диким лимонником  и кедровыми шишками. Однажды в сентябре, забравшись  втроём на верхние колючие ветви 20-метрового кедра, увидели они , как кто-то внизу собирает в кучу крупные, с зелёной чещуёй смолянистые шишки, сброшенные ими  с кедровых веток. Тут же замерли мальчишки от неожиданности потому, что под кедром резвились два чёрных медвежонка, которые через полчаса убежали вглубь леса по ложбине между гор, отозвавшись на могучий зов своей мамы медведицы.

На огородных грядках от избытка солнечного тепла уже поспевали помидоры, едва не обрываясь от собственного веса.  Однажды мама обтёрла один крупный помидор о свой передник,  разломила с нежно хрустящим звуком и дала детям. Неровные половинки открыли розовую и сочную мякоть, будто покрытую инеем на срезе.  Помидорные половинки оказались сладковатыми слегка на вкус и таяли во рту, но сок не стекал по рукам. Приятная радость от них особенно в жаркий день, тот сорт  помидора  «бычье сердце», словно арбуз утолял жажду!  Урожай их был такой, что каждый день под вечер  уносили домой с грядки полное ведро этих красавцев разной величины, но очень похожих между собой.

Однажды, в воскресенье, чернильное пятно тяжелого облака расплылось по всему своду голубевшего неба, синева скукожилась, стремительно убегая, стремилась забиться в щели горизонта. Чёрным фронтом надвигалась тьма, гоня впереди холод. Вдруг ударили по крыше сначала редкие крупные ледяные шарики и потом, с остервенением, ледяной дождь обрушился с неба, разгружая  безжалостную бездну, открытую наверху и разрушая все огородные посадки овощей у людей. Дети мигом попрятались в подъезды домов.
Вдруг, так же неожиданно, небо вспыхнуло радостной синевой и  ударило нежной и тёплой воздушной волной по глазам и лицу.
 
– Где мама? – пульсировало в мозгу у ребят.
Скользя, в  больших резиновых сапогах, сестра Люся направилась в огород на помощь маме. Что это? Перед ней  было много изрытых и побитых градом овощных грядок.   Посреди поля стояла мама.  Холщовая куртка была на ней мокрая до нитки, подол платья облепил её ноги. Люся осторожно подошла к маме, ступая по скользким колдобинам в межах и холодеющим белёсо лужицам в  выбоинах  на огородных межах. Остановилась, боясь увидеть мамины глаза. Мама почувствовала  её приближение, повернула беспокойное с грустью  красивое лицо, и тихо промолвила:
- Что поделаешь с природой? Здесь на улице холодно,  иди в дом доченька, я сейчас прийду и дам переодеться во что-нибудь тёплое и сухое.Надвигалась холодная осень.

Мама вошла в дом, сменила мокрую одежду и принесла сухую  промокшим и немного растерявшимся сыновьям и дочке.
– Всё будет хорошо, - спокойно прозвучал её родной и мягкий  голос. Дети были ещё малые, а дочка старше сынов, на семь и девять лет. Мама с нежностью легонько притянула всех троих к своей груди и погладила их по головке. Ребята уже могли  понять, что в их жизни усвоен ещё один трудный урок  мужества.

В начале следующей зимы, перед заморозками, мама с детьми утепляли деревянные рамы окон в комнатах своей квартиры. Для этого между рамами проклеивали все щели и зазоры бумажными, смоченными в миске с жидким картофельным крахмалом.  Затем между рамами окна укладывали тонким слоем вату и накрывали её белым материалом, будто пеленали от влаги и холода. По верху этого утеплителя мама просила  детей набросать маленькими кусочками вату, словно снежинки и поставить свои игрушки, осыпав сверху цветными кружочками конфетти, изготовленными при помощи дырокола. Всё это запирали до весны съёмной оконной рамой. Всю зиму любовались дети, своими зимними картинками между окон, на фоне заиндевевших с улицы стекол, с удивительными морозными узорами.  А весной  с трепетом брали они в руки, не узнавая своих  примелькавшихся за зиму, и будто полученных по почте, тёпленьких от солнышка зайчиков, белочек, тигрят и медвежат в посветлевших  раскрасках и прятали их в коробку с ёлочными игрушками до следующей зимы.

Думая о своей судьбе,  вряд ли не сумеем  восхититься вольной широтой родной страны, вобравшей в себя многовековой уклад народной жизни; в том числе и рода своего, подарившего тебе  счастье первого вдоха, дрожь первых в детстве шагов и само право  называться  хорошим  человеком.

Мой наследник или читатель не забывай свой прекрасный мир детства?