ЭКОНОМИКИ АЛЬТРУИЗМА КАК ВЫСШАЯ СТУПЕНЬ СОЦИАЛЬНОГО СИНТЕЗА
ВАДИМ СВИРЧЕВСКИЙ
Социальный синтез[1] предполагает понимание того обстоятельства, что объединение является наиболее продуктивным методом решения проблем жизни социума[2] при условии осознания общности цели. Логично добавить, что масштабность объединения зависит от масштабности задач, которые нужно решить. Но проблема выбора цели, которая должна побудить консолидироваться социум, достаточно сложна даже для людей, исторически живущих вместе. Так какая же цель сможет объединить совокупность социумов, живущих в разных странах, на разных континентах, с разными социальными формами совместной жизни, с различной ментальностью и неодинаковыми целями? Парадоксально, но факт: в XXI веке речь идет о физическом выживании человечества. Однако парадоксальность эта только кажущаяся.
Сегодня человечество обладает невиданным никогда ранее технологическим могуществом, казалось бы, снимающим с повестки дня вопрос о достаточности производительных силах, способных удовлетворить любые физиологические потребности человечества. Социальная жизнь основывается на прошедших проверку моделях социальной организации общества, эволюции которых, казалось бы, все больше определялись возрастанием роли коллективистских и гуманистических начал общественной жизни. Функционируют международные институты, созданные для поддержания и укрепления международного мира и безопасности, развития сотрудничества между государствами (например, такие, как ООН). И при этом человечество оказалось на пороге трагического цивилизационного раскола и в полной мере ощутило последствия деградации окружающей среды. Круг факторов, определивших такое положение дел, не является «тайной за семью печатями». Тем не менее, многие из них почему-то не принимаются во внимание теми, кто, как они сами считают, ответственны за судьбу человечества.
Прежде всего, стоит разобраться в глубинных процессах построения единого, глобального, мира. Глобализация, как явление общественной жизни, зримо продемонстрировала феномен имущественного расслоения не между классами и стратами, а между государствами. Причем специфика этого расслоения в том, что, имея властные полномочия[3], правящий класс развитых стран распространяет свои претензии на ведущую роль на весь мир. И глобализация, которая породила новое экономическое пространство, вовлекшее в себя практически все страны, порождает иллюзию возможности экономическими методами обеспечить и сейчас, и в будущем ведущую роль «золотого миллиарда» и его уровень жизни, разительно отличающийся от всего остального мира.
На первый взгляд, существующие реалии дают основания для такой точки зрения: хотя и существуют прецеденты Ирака, Ливии и Балкан, в большинстве случаев задачи обеспечения интересов «золотого миллиарда» решаются не столько оружием, сколько деньгами и технологиями. Причем передача технологий решает такую задачу, как «встраивание» национальных производственных систем в общую систему производства и сбыта продукции. При этом сокращаются вредные производства в развитых странах за счет их переноса в страны-реципиенты технологий[4]: развивающиеся экономики, формируя технологические уклады для решения собственных проблем развития, масштабируют на своей территории и вредные производства, ухудшая экологическую обстановку.
И здесь можно выделить два аспекта.
Первый связан с тем, что развитые страны считают, что они могут обеспечить экономическое развитие глобального рынка в нужном для себя направлении. Однако опыт Китая и стран АТР, да и России, показывает иллюзорность надежд на управляемость развитием национальных экономик в желательном для постиндустриальных стран направлении – закреплении их лидерства на глобальном экономическом пространстве. Страны, принимающие технологии, решают свои задачи, связанные с собственным видением своего места в современном мире. И роль пассивного поставщика благ для «золотого миллиарда» вряд ли кому-то придется по душе. И экономическая мощь Китая, во многом определенная американскими инвестициями и технологиями, уже сейчас внушает опасения развитым странам: в совокупности с численностью населения образовался, по сути, новый мировой лидер будущего мироустройства, который будет преследовать свои цели, отличающиеся от целей тех, кто передал ему технологии и вложил в развитие китайской экономики средства.
Второй аспект связан с парадоксом, который заключается в том, что перенос вредных производств принципиально не решает задачи снижения антропогенной нагрузки в развитых странах. Безусловно, временное облегчение от сокращения выбросов в том или ином регионе есть, но общая нагрузка на природные системы возрастает, выпадение из природных цепочек обмена веществом и энергией все явственнее. и природные катаклизмы последних лет ясно показывают, что нельзя решить свои экологические проблемы за счет других стран. Конечно, можно как С. Переслегин считать, что «вид Homo представляет собой значительно меньшую угрозу современной биоте, нежели в свое время зоопланктон. То есть мы не можем погубить не только природу, но даже и себя» [5]. Но у цивилизации методы воздействия на экологию значительно разнообразней – от атомного оружия и радиоактивного загрязнения (Хиросима и Нагасаки, Чернобыль и Фукусима) до химического отравления земли и хищнического использования биоресурсов[6]. Так что вопрос о вероятности «автогибели» человечества в результате его же действий остается открытым.
В современных работах по философии техники современного человека сравнивают с «планетарным демиургом», который по собственным замыслам творит рукотворные «миры» и «демиургические комплексы». И только от разума человека, его нравственных идеалов зависит возможность управления развитием «второй природы»[7]. Все возможности, которыми обладает современный человек, связаны с развитием науки и техники, и их уровень привел ряд ученых к мысли о том, что в ближайшем будущем техника не просто компенсирует естественную ограниченность возможностей человека, а образуется некий симбиоз машины и человека. Так, важной особенностью развития техники явилось создание в конце XX в. так называемых человеко-машинных комплексов. Автоматизация самых различных технологических процессов привела к замене человека автоматами, которые не просто вытеснили человека на тех или иных производственных операциях, а стали выполнять такие функции, которые человеком, исходя из его психофизиологических возможностей, не могут быть выполнены в принципе. Анализируя подобное развитие техники, некоторые ученые, философы, политики, религиозные деятели заговорили не просто о симбиозе машины и человека, а о конце человеческой цивилизации, видя главную причину этому в развитии техники. Такие известные философы, как М. Хайдеггер, К. Ясперс, Л. Мэмфорд в той или иной степени связывают кризис нашей цивилизации и культуры именно с техникой.[8]
Отталкиваясь от функций человеко-машинных комплексов, М. Хайдеггер и К. Ясперс считают, что техника поставила себе на службу не только природу, но и самого человека. Человек теряет «человеческое» и становится функциональным элементом машины. Об этом же писал и Н. А. Бердяев: «Иногда представляется такая страшная утопия. Настанет время, когда будут совершенные машины, которыми человек мог бы управлять миром, но человека больше не будет. Машины сами будут действовать в совершенстве и достигать максимальных результатов. Последние люди сами превратятся в машины, но затем и они исчезнут за ненадобностью и невозможностью для них органического дыхания и кровообращения... Природа будет покорна технике. Новая действительность, созданная техникой, останется в космической жизни. Но человека не будет...»[9].
Технические достижения могут увеличить вред, причиняемый деятельностью людей, в десятки и сотни раз, что может, в принципе, быть причиной гибели всего человечества. Но виновником таких событий является не высокий уровень развития науки и техники, а сам человек. Ведь технологические факторы являются определяющими не только в хозяйственной деятельности – они являются детерминантами при формировании политики государств. Так, британская и американская геополитические стратегии в XX в. строилась на концепции британского профессора X. Маккиндера, согласно которой «технологический фактор – это не только технический прогресс, связанный с развитием науки и техники, но и способ организации жизни современного общества. Именно уровень развития науки и техники определяет способ организации жизни общества. В свою очередь структура социальной организации общества определяет возможности развития науки и техники и как результат ; процесс аккумуляции общественного богатства»[10].
Поэтому речь идет не только и не столько о влиянии человека на природу, сколько о процессе аккумуляции общественного богатства, лежащего в основе столкновения цивилизаций, находящихся на разных ступенях технологического развития, вернее, на разных уровнях использования достижений технического прогресса для решения насущных проблем большинства населения.
С одной стороны, развитие техники предоставляет человеку все большую возможность для антропогенного воздействия на природу, подрывая ее рекреационные возможности. Но мы действительно не знаем всех восстановительных возможностей окружающей среды (хотя смерчи и цунами, температурные катаклизмы и наводнения также можно рассматривать и с точки зрения реакции природы на деятельность человека). Однако понятно, что сохранить экологические оазисы на мировой свалке отходов невозможно: насилие над природой будет ощущаться везде.
Но появляется еще один аспект, который связан с тем, что техногенная составляющая современной цивилизации, используемая для усиления межстранового экономического расслоения, когда предпосылкой деятельности в этой области является сохранение глобального лидерства, порождает и экологические проблемы, и цивилизационные. А вот последние как раз и могут привести в глобальной катастрофе. Ведь стремление сохранить превосходство в уровне потребления вызвано не только тем, что ресурсов на всех не хватит[11] , но и наличием механизмов институциональной ригидности [12], ставящим под вопрос судьбу политиков в развитых странах в случае ухудшения ситуации в социальной сфере. Поэтому и разрабатываются сценарии взаимодействия с развивающимися странами, которые, с точки зрения их разработчиков, сохранят и в будущем существующее положение вещей. К таким сценариям развития следует отнести политику экономического либерализма и свободной торговли. Критики «свободного рынка» А. Смита на Западе и в России (Ф. Лист, Г. Кэри, С.Ю. Витте, Д.И. Менделеев и др.) в XIX веке, а также наши современники (Линдон Ларуш – в США; Морис Аллэ – во Франции; ряд ученых России и др.) показали, что идеология экономического либерализма – это «продукт», изготовленный на экспорт и предназначенный для закрепления господства монополий в своих колониях. Современной «упаковкой» для этого продукта стал монетаризм Нобелевского лауреата Милтона Фридмена.
Идеология экономического либерализма не ставит задачу обоснования необходимости и всемерной поддержки непрерывного научно-технологического прогресса для обеспечения длительного существования человечества. Сторонники свободной торговли и монетаризма склонны к мальтузианским теориям, утверждающим о перенаселении Земли и необходимости насильственного сокращения населения (геноцида) во благо тем, кто выживет.
Л. Ларуш, разрабатывая концепцию "физической экономики", убедительно доказал несостоятельность как неомальтузианских концепций, так и теорий так называемого «нулевого роста» и приостановки научно-технологического прогресса. Он обосновывает связь между научно-техническим прогрессом, экономией человеческого труда, повышением его производительности, ростом численности и повышением плотности населения на единицу площади. Еще в самом начале ХХ в. в лекциях по политэкономии тогдашний премьер-министр России С.Ю. Витте показал причинную взаимосвязь между научно-техническим прогрессом и ростом плотности населения. Л. Ларуш, развивая эту идею, ввел категорию «потенциальной относительной плотности населения» и показал, что уже при достигнутой в мире технологии на Земле могло бы безбедно проживать не менее 25 млрд. человек. Но технологический прогресс, цивилизация в целом и высокая культура должны распространяться по всей планете, а не быть монополией лишь небольшой группы развитых стран[13].
Поэтому и стоит задача обоснования путей цивилизационного развития, обеспечивающих возможности повышения жизненного уровня и продолжительности жизни в условиях увеличения численности населения при непрерывном научно-технологическом прогрессе. Именно научная база должна обеспечить не только технологическую составляющую цивилизации, но и совместимость этой цивилизации с окружающей средой.
Но, в любом случае, ни господства человека над природой, ни симбиоза с ней достичь не удастся, если конфликт цивилизаций будет усугубляться.
Как ни странно, обладая множеством инструментов воздействия политики на экономику, правящая элита «золотого миллиарда» своими действиями разрушает одну за другой предоставляющиеся возможности гармонизации мирового порядка. Речь идет как о целенаправленной деятельности по распространению идей радикального ислама, поддержания и/или внедрения националистических радикальных идей, возрождения фашизма, последователей которого натравливают и друг на друга, и на страны, чья политика противоречит заокеанским координаторам, и о расколе цивилизационно связанных стран-соседей (как это происходит с Украиной и Россией), и о введении санкций против стран, посмевших выбрать свой путь развития (Куба, Иран), и о финансировании и координаций действий оппозиционеров по свержению неугодных координаторам правителей (Сирия, Венесуэла, Украина). И во всех случаях реализовывается сценарий действий, основанный на доктрине «управляемого хаоса», основные положения которой сводятся к следующему:
- объединение в нужный момент и на требуемый период разрозненных политических сил, выступающих против существующего законного правительства;
- подрыв уверенности лидеров страны в своих силах и в лояльности силовых структур;
- прямая дестабилизация обстановки в стране, поощрение настроений протеста с привлечением криминальных элементов с целью посеять панику и недоверие к правительству;
- организация смены власти путем военного мятежа, «демократических» выборов или другим путем.
В результате образовалась взрывчатая смесь из убежденных противников неугодных правительств (миропонимание которых во многих случаях формировалась зарубежными идеологами и за их деньги, оплачивающими и национализм, и фашизм, и ваххабизм и любые другие «измы», радикализирующие общество), и возросшей армии наемников, для которых главная идеология – деньги за участие в дестабилизации власти в любой стране, на которую укажут те, кто оплачивает эту «работу». И если первые не понимают (или не хотят понять), что спонсор из-за океана блюдет лишь свои интересы и странам, об интересах которых они так «пекутся», уготована незавидная судьба поставщиков сырья или дешевой рабочей силы для сохранения лидерства «золотого миллиарда», то для вторых безразлична любая идеология, и они возьмутся за оружие по призыву любого, кто оплатит их услуги. Можно, конечно, сказать, что сильные мира сего «не ведают, что творят», но неразборчивость в средствах, финансирование террористических организаций, «двойные стандарты», когда нужно добиться своих целей, говорят о том, что будущие последствия своих действий они вполне понимают или «оставляют за скобками», надеясь обуздать эти силы, когда будет нужно. Но опыт Афганистана, Сирии, Пакистана, Ливии, Украины и других стран, в которых «джин выпущен из бутылки», показывает иллюзорность таких надежд.
Поэтому сохранение лидерства «золотого миллиарда», основанного на порочной модели политики силы, приведет к цивилизационному взрыву, который будет спровоцирован самими лидерами «свободного мира». И этот взрыв повлечет и гуманитарные негативные последствия для множества людей, и ускорит экологическую катастрофу из-за увеличения антропогенной нагрузки. Однако возникает вопрос: неужели инициаторы управляемого хаоса не осознают опасность развития событий, которые, в конце концов, оказывают непосредственное негативное влияние на страны, политики которых так пекутся о сохранении статус-кво модели своего лидерства? Но «субъектом геополитики хаоса сегодня являются представители качественно нового — глобального управляющего класса <…> Новый глобальный класс собственников и управленцев противостоит разделенным государственными границами обществам не только в качестве одновременного владельца и управленца, но и в качестве глобальной, то есть всеобъемлющей структуры. Этот господствующий класс не привязан прочно ни к одной стране или социальной группе и не имеет никаких внешних для себя обязательств: у него нет ни избирателей, ни налогоплательщиков»[14].
По мнению А.И. Неклессы «происходящие в настоящее время события есть не что иное как «вертикальное», диахронное столкновение цивилизаций. Столкновение современного мира не с теми культурами, которые хорошо нам известны и существуют на планете в проявленном виде, но с некой тенью, «призраком» цивилизации, нависающей из будущего <…> Иначе говоря, вместо оптимистичного сценария благостного конца истории или пессимистичного – планетарного столкновения цивилизаций, мы воочию наблюдаем смещение времен и «вертикальный» цивилизационный разлом, сквозь трещину которого проглядывает новый мир, со своим культурным языком, законами и логикой социального бытия, собственной шкалой ценностей»[15].
Но, судя по тем результатам реализации доктрины управляемого хаоса, новые законы и логика нового социального бытия, как и новая шкала ценностей, оптимизма не внушают.
И если цивилизационный раскол и рост антропогенной нагрузки – взаимозависимые явления, а если быть точнее, то взаимоопределяющие[16], то каким образом связаны несовместимые, казалось бы, понятия, объединенные в дефиниции «экономика альтруизма»? Можно ли говорить об экономике, в которой отсутствуют эгоистические мотивы действий рыночных агентов? Ведь «никакая деятельность не может быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе» (Л.Н. Толстой), а «в основе всех поступков человека лежит выгода, она – главная причина всех его предприятий» (Донатьен Сад, французский писатель и философ).
Однако амбивалентность [17] термина «экономика альтруизма» только кажущаяся. Более того, если в глобальной экономике не будут доминировать альтруистические мотивы, то само существование современной цивилизации выглядит весьма проблематичным.
Поэтому и идет речь об экономике альтруизма – экономике, в которой развитые страны будут стремиться не только к удовлетворению потребности своего населения, но и к действительному выравниванию уровней жизни всех людей на Земле, включая уровень образования. То есть речь идет о трансформации модели финансово-технологического лидерства в целях обеспечения своих интересов к лидерству, основанному на финансово-технологическом могуществе, целью которого является развитие всей земной цивилизации на общечеловеческих, гуманных принципах.
Но возможно ли это и кто будет реализовывать такие установки?[18] Без эгоистических начал любой бизнес неэффективен, поэтому возлагать цивилизационную миссию на предпринимательский класс, на корпорации (несмотря на их могущество), вряд ли возможно. Поэтому субъектами экономики альтруизма являются государства, а их роль в современном мире тем весомей, чем ближе их политика к реализации общей задачи развития цивилизации. Ведь «с развитием и ростом современной экономики на государство возлагается ответственность за выполнение все большего числа функций и обязанностей. Прежде всего, существуют некоторые виды услуг, которые частная экономика – просто в силу своей природы – не может предоставить и которые, по мере хозяйственного прогресса, приводят к постоянно растущей и все более уродливой диспропорции между стандартами качества жизни, принятыми в частном и общественном секторах»[19] .
Но речь идет уже не о частном и общественном секторах, а о страновых диспропорциях в стандартах жизни, которые могут сыграть роль катализатора в столкновении Севера и Юга.
И если рассматривать функции государств, которые «прибавила» глобализация, то именно на их долю выпадает задача изменение экономической парадигмы – от конкуренции к выравниванию уровня развития всех стран; от переноса факторов антропогенного воздействия на экологию в развивающиеся страны к деятельности по очистке общего жизненного пространства от своего же «хлама».
Но вопрос состоит и в том, насколько общество поверит в то, что госаппарат способен выполнить новую цивилизационную миссию [20]. Поэтому прав Дж. Стиглиц, что главное не в том, какого размера должно быть государство, а в том, какие виды деятельности и как будут осуществляться, каким образом будут настроены стимулы государственных чиновников как исполнителей, удастся ли наладить сотрудничество между гражданами и государством как исполнителем.[21]
Так что задачи, которые стоят перед государствами по формированию экономики альтруизма, в которой создаются условия для производства благ для всех, непростые. Мало одного понимания политиками необходимости перехода к такой экономике – экономике социума, необходимо, чтобы электорат и развитых, и развивающихся стран осознал эту необходимость. Но этого недостаточно. Нужно и доверие к тем, кто будет реализовать новую модель развития. И здесь можно отметить ряд обстоятельств.
Во-первых, выполнение государством своих функций (включая и те, новые, о которых говорилось выше), требует роста финансирования государственных расходов. Но, отмечая такую тенденцию, Бертран де Жувенель, французский социолог, подчеркивал почти 60 лет назад: «…сутью перераспределения является не столько перераспределение доходов к бедным, сколько перераспределение власти от индивидов к государству… Правители, конечно, склонны считать, что чем большую часть личных доходов им удается привнести в казну, тем это лучше для общества в целом. Ведь кто, как не они, являются лучшими радетелями за общественное благо, которое не дано понять индивидам, занятым преследованием своих эгоистичных интересов? Налогоплательщики, однако, в течение веков демонстрировали плохое понимание высшей способности своих правителей тратить заработанные гражданами деньги и упрямо отстаивали свое право использовать свои доходы, как они сами считают нужным»[22]. На самом деле, не сама по себе масса налоговых поступлений в распоряжение государства волнует налогоплательщиков, а то, сколько собранных средств действительно идет на нужды социума, а сколько тратится впустую (имея в виду, прежде всего, коррупционную составляющую системы госуправления). Именно поэтому коррупция наносит сокрушительный удар по жизнедеятельности государства, так как действительно приводит к перераспределению власти от всех индивидов к государству в интересах индивидов, обличенных властью. Причем последние, под влиянием формирования нового глобального класса собственников и управленцев, по мнению М. Делягина, перерождаются: верхи государственной управляющей системы начинают считать себя частью глобального управляющего класса, а не своих народов и, соответственно, управляют не в интересах своих стран, а в интересах глобальных финансовых, политических и технологических структур, не связывающих себя с тем или иным государством[23]. Поэтому глобалистика добавила и такой аспект во всегда сложный процесс взаимодействия населения и государства, как понимание обоснованности трат в интересах всего общества, а не вопреки интересам страны.[24]
Во-вторых, нерешенность проблемы целеполагания практически исключает возможность построения системы адекватной оценки результативности системы госуправления в целом и каждого чиновника в частности. В бюрократической среде пребывание в должности зависит от того, насколько успешно выполняются задания вышестоящего начальника. Но задания вышестоящим начальникам дают политики. А вот у них время ограничено по определению. Но не сами временные рамки являются препятствием для эффективной деятельности политической системы (временщиков во власти), а отсутствие четко сформулированной национальной стратегии развития. Поэтому выбор стратегии – та точка отсчета, после которой можно говорить о потенциальной эффективности управления.
Но это только первый шаг: в конечном счете, оценка деятельности временщиков (к которым относятся и высокопоставленные бюрократы, связанные с временными горизонтами политиков) должна зависеть от того, насколько они выполняют свою функцию в рамках решения общей задачи развития страны. Практики давно озаботились вопросом о том, как увязать показатели деятельности каждого подразделений фирмы, а потом и каждого специалиста, с результатом деятельности предприятия в целом. Реализованные на базе взаимоувязки частных и общих целей подходы показали свою несомненную эффективность[25]. Однако для институтов государственного управления аналогов сбалансированной системы показателей пока не разработано, хотя в последнее время вопрос сдвинулся с мертвой точки[26], так что можно надеяться, что практика управления на макроуровне в очередной раз почерпнет полезное из практики хозяйствования. Но пока такой увязки результатов деятельности управленцев и целей общества нет, вопрос о доверии к коррумпированной системе госуправления остается в числе риторических, на которые общество реагирует априорно негативно.
В-третьих, где взять «белых и пушистых», которые интересы общества ставят выше личных? Ведь, как иронично заметил Г. Лауб (чеш. писатель), «порядочный человек берет взятку в одном-единственном случае – когда предоставляется случай». И те, кто дает взятку, и те, кто ее берет – все они воспитываются в одном обществе. И если в социуме доминируют стяжательские интересы, то это общество становится беззащитным перед «новыми кочевниками» ; ведь проще купить человека (узкую группу людей), чем тратиться на подчинение своим интересам всей страны. Поэтому так важен вопрос целеполагания, которое и позволяет обеспечить саму возможность общественного контроля. Но целеполагание не самоцель, оно производно от морально-этических установок в обществе, от ментальности населения, от того, что формирует институциональную среду [27], трансформация которой в нужную сторону и составляет важную часть доктрины управляемого хаос.
В-четвертых, рассуждая о взаимоотношениях государства и человека, имеется в виду единство экономики и политики. Каким же образом политическая система может обеспечить гармоничное развитие экономики? Российские ученые, основываясь на выявленных закономерностях экономико-технологического развития фирм, считаю, что «клановость, родственные предпочтения, коррупция – естественные свойства любой крупной социальной системы. Цивилизация нашла способ смягчения таких негативных явлений – это двухпартийная парламентская система» [28]. Свои выводы они аргументируют тем, что все население страны по влиянию на развитие экономико-технологических комплексов фирм (ЭТКФ) можно разделить на три группы: первая связана своими личными интересами с предприятиями верхних уровней ЭТКФ (владельцы и менеджеры крупных национальных и транснациональных корпораций), вторая группа связывает свои личные интересы с деятельностью предприятий средних уровней ЭТКФ (владельцы и менеджеры малых и средних предприятий), третья группа – это владельцы очень мелких фирм, наемные рабочие и рядовые служащие, составляющие подавляющее большинство населения и мало влияющие на развитие ЭТКФ. Две первые группы для отстаивания своих интересов готовы создать и финансировать политические партии [29], а правящей становится та, к которой присоединяется большинство населения. Став правящей, партия очень быстро наращивает свой административный и финансовый ресурс. Успешно противостоять правящей партии может только соизмеримая ей по величине сила. В типовой ситуации, такой силой становится крупная оппозиционная партия, близкая по своим финансовым возможностям к правящей. А так как ЭТКФ может развиваться только гармонично, то интересы любой одной группы собственников приводят к перекосу в развитии производящего сектора экономики, т.е. к снижению эффективности экономики в целом, и население голосует за оппозиционную партию: происходит смена правящей партии, меняется курс правительства[30].
Однако, учитывая мировоззрение «новых кочевников», трудно представить, что «партия крупного капитала» когда-нибудь согласиться передать полномочия кому-либо, тем более «партии среднего уровня ЭТКФ», которая вряд ли когда-нибудь сравняется по своим финансовым (и не только) возможностям с правящей партией.
При этом стоит вспомнить и точку зрения Р. Гильфердинг (теоретик австромарксизма), который, говоря о финансовом капитале, отмечал, что он «хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции <…> Он нуждается в политически сильном государстве. Ему нужно государство, которое повсюду в мире может осуществлять вмешательство, чтобы весь мир превратить в сферу приложения своего финансового капитала» [31].
Поэтому постулат, согласно которому национальный ЭТКФ может развиваться только гармонично, отнюдь не очевиден в свете факта существования наднациональной элиты.
Кроме того, аргументом в пользу сомнений о бесконфликтной смене власти, выступает то обстоятельство, что потеря чувства самосохранения у находящихся у власти – нередкое явление. Прецедентов в новейшей истории достаточно: от Палестинской автономии, в которой борьба за власть чуть было ни привела к исчезновению этого территориального образования, до Украины, где правящий режим В. Януковича так увлекся погоней за наживой, что потерял «все, что нажито непосильным трудом».
Обобщая сказанное, подчеркнем, что решение классической проблемы менеджмента ; как не только сформулировать стратегию, но и заставить ее работать, для управленцев, в поле зрения которых макроэкономические процессы, ; перспектива не столь очевидная.
Однако сроки могут сократиться, если необходимость построения экономики альтруизма будет осознанна деятельными членами общества. Теоретическая база экономики выглядит следующим образом. В основе ее лежит принцип, обоснованный в физической экономике Л. Ларуша: технологический прогресс, цивилизация в целом и высокая культура должны распространяться по всей планете, а не быть монополией лишь небольшой группы развитых стран. Добавим, и не только их, но и наднациональных «новых кочевников».
Для этого необходим более высокий уровень социального синтеза, ведь, если объединение является наиболее продуктивным методом решения проблем жизни социума при условии осознания общности цели, то такая общность, если говорить о решении выше обозначенных социальных и экологических проблем таких масштабов, не вызывает сомнений.
Однако нужно пояснить то обстоятельство, что экономика альтруизма не должна рассматриваться как антипод системы, основанной на частном, корыстном интересе. Речь идет о системах разного уровня. Многочисленность рыночных агентов и их потребностей на микроуровне и безусловная ограниченность ресурсов производства у конкретной фирмы или корпорации действительно порождают тот круг оптимизационных задач, которые должна решать экономика: эффективное ведение хозяйства или, точнее, хозяйственной деятельности. Что же касается макроуровня, то здесь речь должна, по нашему мнению, идти о другой науке – о науке, органично объединившей обществоведческие науки, в том числе вобравшей в себя несомненные достижения сегодняшней макроэкономики. И неважно, как эта наука будет называться – экономика социума или психология макрохозяйства – суть в том, что только тогда можно будет говорить о развитии, а не о завершении экономической науки[32] .
Следует отметить, что дистанцирование микро и макро уровня уже произошло де факто. Сначала в качестве самостоятельного класса задач был выбран микроуровень, и микроэкономика занялась решением практических задач хозяйствования. Причем возрастающий интерес экономической теории к структуре и функционированию хозяйственных организаций связан с сугубо утилитарными задачами. Ведь общие умопостроения, касающиеся всей экономики, можно рассматривать как всеобщее благо, за которое, как правило, экономические агенты не платят. А вот проблемы повышения эффективности деятельности конкретной фирмы – это уже адресная работа, за которую и платит конкретная фирма. Это тот товар, который экономическая наука предлагает практикам. Поэтому субъектами экономики альтруизма являются государства, которые и могут выступить в качестве заказчика всеобщего блага в виде теоретической базы решения глобальных проблем.
Что касается сочетания альтруистических начал и корыстного интереса, то их гармоничный синтез как раз и основан на разном уровне целеполагания. Решение задач сокращения разрыва в уровне развития разных стран и снижение воздействия на экологию предполагает не только постановку целей, но и механизмы их реализации. И в рамках экономики альтруизма происходит аккумуляция ресурсов, которые для этого нужны, с пониманием налогоплательщиками необходимости этих затрат, и финансированием необходимых для этого работ, выполняемых подрядчиками, решающими свои корыстные задачи извлечения прибыли.
Но, подчеркнем еще раз, для этого необходим совсем другой уровень социального синтеза – наднациональный. Ведь как бы ни была весома роль государств, чем ближе их политика к реализации общей задачи развития цивилизации, тем больше они ослабляют свои конкурентные позиции: государство-альтруист в «голодной стае» государств, озабоченных только своими проблемами, не выживет.
В современный научный оборот введено понятие «институциональная матрица»[33], которая представляет собой исторически сложившуюся систему базовых институтов, регулирующих функционирование основных общественных сфер – экономику, политику, идеологию. Если реформы противоречат природе институциональной матрицы, то происходит революция или гибель общественного организма. Представляется, что, говоря о предпочтительности эволюционного пути, следует понимать ограниченность времени, в рамках которого остается возможность противостоять тенденциям, связанным с деятельностью «новых кочевников». Поэтому не исключен и вариант революции, которая изменит принципы, которые лежат в основе идей и узаконивают их, тем самым изменяя экономические и политические парадигмы. И хотелось бы надеяться, что генераторами революций будут не сторонники управляемого хаоса, а государства, действительно придерживающиеся гуманистических принципов организации жизни социума.
[1]Соединение и сочетание отдельных элементов, индивидов или групп в более организованную систему отношений для достижения взаимных целей.
[2]Совокупности людей, объединенных исторически обусловленными социальными формами совместной жизни и деятельности.
[3]Финансовое могущество проявляется не только в монополистических тенденциях в экономике, но и, в активном вмешательстве в управление общественным развитием. Иными словами, монополизируются не только хозяйственные ресурсы, но и властные полномочия.
[4]При этом сама передача технологий находится под строгим контролем с точки зрения недопущения попадания в развивающиеся страны технологий двойного назначения. Однако нет никакого контроля с точки зрения недопущения увеличения антропогенной нагрузки.
[5]Переслегин С. Того, что достаточно для Геродота, мало для Герострата.../В кн. Лем. С. Сумма технологии. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastika. ; 2002. ;С. 663.
[6]Сброс нитратов в мировой океан по сравнению с 1960 г. удвоился, за этот же период утроилось применение удобрений на основе фосфора; в 1913 году в мире впервые появились нитратные удобрения, и более половины всего объема произведенных с тех пор удобрений было использованы фермерами в последние 20 лет; в некоторых регионах количество рыбы уменьшилось в более чем сто раз из-за интенсивной промышленной рыбной ловли. Деятельность человека в последние 50 лет нанесла непоправимый ущерб нашей планете: Из Доклада Millennium Ecosystem Assessment [Электронный ресурс]. Режим доступа: 4393757.stm
[7]См.: Горохов В. Г, Рогозин В. М. Введение в философию техники. ; М.: ИНФРА-М. ; 1998; Митчел К. Что такое философия техники? ; М.: Аспект Прогресс. ; 1995.
[8]См. Новая технократическая волна на Западе. ; М.. ; 1996.
[9]Бердяев Н.А. Человек и машина. Проблемы социологии и метафизики техники. Сб. Из истории русской гуманистической мысли. ; М.: Просвещение. ; 1993. ; С. 270-271. Данный дуализм Н. А. Бердяева по отношению к технике получил название «парадокса Бердяева».
[10]Цитируется по: Колоколов В.А. Инновационные механизмы предпринимательских систем. – М.: Изд-во Рос. экон. акад.. ; 2001. ; С.164. Собственно говоря, ничего нового в этом нет: еще в январе 1859 г. К. Маркс писал, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» (Маркс К. К критике политической экономики (предисловие). ; ОГИЗ, Политиздат. ; 1941. ; С. 327).
[11]Так, специалисты государственного института экологии Worldwatch в Вашингтоне считают, что Китай и Индия могут стать мировыми лидерами по обеспечению жизненно важных ресурсов, но рост населения в этих странах может угрожать существованию земли. По мнению экологов, если эти две супердержавы начнут потреблять на душу населения такое же количество ресурсов, которое потребляет каждый японец в 2006 г., то к 2030 г. все население планеты будет работать на их обеспечение, а общемировая экологическая вместимость просто не в состоянии обеспечить ресурсы для жизнеспособности населения Китая, Индии, Японии, Европы и США (MIGnews.com. 12.01.2005).
[12]Наличие социальных и экономических механизмов, допускающих изменение фундаментальных рыночных переменных только в одном направлении (препятствующие обратным, ухудшающим изменениям).
[13]Ларуш, Линдон Х., мл. Физическая экономика как платоновская эпистемологическая основа всех отраслей человеческого знания. Executive Intelligence Review, Vol. 21, №9-11, 1994 (На русском языке опубликована Шиллеровским Институтом Науки и Культуры в 1997 г.).
[14]Нурышев Г.Н. Доктрины «управляемого хаоса» в современной глобальной геополитике [Электронный ресурс]. Режим доступа: economics.open-mechanics.com›articles/401.pdf. «Субъектом геополитики хаоса сегодня являются представители качественно нового — глобального управляющего класса <…> складывание которого стало важнейшим результатом кардинального упрощения коммуникаций в ходе глобализации. Новые коммуникации сплачивают представителей различных управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры на основе общности личных интересов и образа жизни. <…> Люди, образующие глобальный класс, живут не в странах, а в пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный (запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны расположения, а их общие интересы обеспечивают частные наемные армии» (там же).
Что касается обслуживания наукой интересов глобального управляющего класса, то на примере нанотехнологий можно, на мой взгляд (В.С.), показать возможные последствия такого обслуживания. Представляется, что нанотехнологии окажут большее влияние на развитие цивилизации, чем все предыдущие технологические революции ; их возможности касаются не только производственных процессов, но и рекреационных возможностей живой природы. Это – радикальные изменения возможностей медицинской диагностики, свойств лекарственных препаратов, а в перспективе – самовосстановление организма человека. Таким образом, проблемы нанотехнологий далеко выходят за рамки конкурентной борьбы рыночных агентов. Возможности постоянного обновления и исправления сбоев в организме – это практическое бессмертие. Но бессмертия для избранных, бессмертие, если есть большие деньги. И вот тогда естественный отбор заменяется искусственным, финансовым. Образуется каста «джи»»;долгоживущие и короткоживущие;«кжи» (терминология И. Ефремова из романа «Час быка»). Это будет недолго, пока эта реальность не будет осознана будущими «кжи» и подогрета салафитами. Если сейчас цивилизационный раскол связан с разницей в уровне потребления, то, что будет тогда, когда не модель потребления, а сама жизнь станет привилегией? Это будет такой взрыв ненависти, что сегодняшнее противостояние Севера и Юга покажется мелкой сварой соседей по коммуналке.
[15]Неклесса А.И. Управляемый хаос, движение к нестационарной системе мировых связей [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.archipelag.ru/geoeconomics/osnovi/universe/chaos/ Подробнее: А.И. Неклесса. Неопознанная культура. Гностические корни постсовременности // Восток. ; 2002. ; № 1.
[16]Об этом подробнее в работе: Свирческий В.Д. Ушедшие из Омеласа и сеньорита Прим (экономический ремейк) // НИР. Экономика фирмы. – 2013. – № 3-4 (4-5). – С. 93-106.
[17]Амбивалентность – (от лат. Ambo – оба и valentia – сила) двойственность переживания, когда один и тот же объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства.
[18]Как писал Илья Мечников «Ввиду того, что громадное большинство людей в жизни руководствуются главным образом эгоизмом, всякая нравственная теория, имеющая претензию на применение на практике, должна очень считаться с этим обстоятельством».
[19]Гэлбрейт Д. К. Справедливое общество. Гуманистический взгляд // Новая постиндустриальная волна на Западе / Под ред. В. Л. Иноземцева. ; М.: Academia. ; 1999. ; С. 229.
[20]Уместно в данном случае вспомнить высказывание Д. Гэлбрейта: «…Если и существует какое-то правило, так только то, что, когда некоторая форма регулирования ставится на повестку дня, следует присмотреться внимательнее, не являются ли эгоистические интересы главным мотивом ее применения» (Гэлбрейт Д. К. Справедливое общество. Гуманистический взгляд // Новая постиндустриальная волна на Западе / Под ред. В. Л. Иноземцева. ; М.: Academia. ; 1999. ; С. 242.). Да и Д. Норт показывает, что политическим системам свойственно производить неэффективные права собственности в интересах власть предержащих (Nort D. C. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge University Press. 1992).
[21] Аткинсон Э., Стиглиц Дж. Лекции по экономической теории государственного сектора. ; М.: Аспект Пресс. ; 1995. ; С. 621.
[22]Жувенель Б. де. Этика перераспределения. ; М.: Институт национальной модели экономики. ; 1995. ; С. 114, 116.
[23]Делягин М. «Новые кочевники» воюют против России I-III [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/11/909/31.html
[24]С этой точки зрения уже не кажется «перебором» прозвучавшее недавно предложения депутатов Государственной Дума о том, чтобы приравнять коррупционные преступления к измене родины. Ведь коррупция на любом уровне разрушает систему государственного управления, и даже понимание того, что нужно противостоять манипуляциям «новых кочевников» не сплачивает людей, не уверенных в чистоте помыслов и необходимости тех или иных действий сильных мира сего.
[25]Эти задачи решает широко известная сбалансированная система показателей (ССП) и ее модификации: Нортон Д., Каплан Р. Сбалансированная система показателей. От стратегии к действию. – М.: Олимп-Бизнес. ; 2003; Рамперсад К. Хьюбер. Индивидуальная сбалансированная система показателей. – М.: Олимп-Бизнес. ; 2005.
[26]Так, например, в качестве первого шага можно отметить разработку Минфином России принципов эффективного и ответственного управления общественными финансами и попытку оценить вклад этих принципов в цели деятельности министерства (Источник: Доклад о результатах и основных направлениях деятельности на 2011–2013 гг. [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.eg-online.ru/information/ 116225/)
[27]Институциональная среда — в теории институционализма совокупность основополагающих политических, социальных и юридических правил, которая образует базис для производства, обмена и распределения (ru.wikipedia.org). Именно такую терминологию разработали Д. Норт и Л. Дэвис (Davis H., North D. Institutional Change and American Economic Growth. Cambridge, 1971).
[28]Дворцин М.Л., Юсим В.Н., Денисов И.В., Белявский В.А. Основы теории экономико-технологических комплексов (тезисы). – М.: Издательский дом «Финансы и кредит». – 2005. – С. 14.
[29]Политические партии ; союз лиц, соединившихся для достижения определенных целей в государственном управлении и общественной жизни (Словарь Брокгауза и Ефрона).
[30]Дворцин М.Л., Юсим В.Н., Денисов И.В., Белявский В.А. Основы теории экономико-технологических комплексов (тезисы). – М.: Издательский дом «Финансы и кредит». – 2005. – С. 15-17.
[31]Экономическая теория: Хрестоматия. ; М. ; 1995. ; С. 397.
[32]В последнее время достаточно часто озвучивается точка зрения, согласно которой «экономическая наука работает на эсхатологию экономики, согласившись на свою собственную эсхатологию» (Осипов Ю.М. Экономическая цивилизация и научная экономия / В сб. Экономическая теория на пороге XXI века – 3 / Под ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой. – М.: – Юристъ. – 2000. – С. 36. Эсхатология в христианской догматике означает учение о последних вещах (например, о конце мира), а по отношению к экономике подразумевается завершение: коммерциализация всей природы, культуры и жизни человека, превратив весь обитаемый мир в мир экономический, обернулась проблемой эсхатологии мира.
[33]Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. ; М.:ТЕИС. ; 2000.