ЛЮДМИЛА ДОРОШКОВА
Тогда же, на литконсультацию, приходили письма из Бельц, от поэтессы Людмилы Дорошковой. Стихи искренние и даже оптимистичные, несмотря на тяжёлую болезнь.
И вновь весна. Мне снова чуда ждать.
Я тороплю исход бессонной ночи.
Чтоб поутру, волнуясь наблюдать,
Как на деревьях вызревают почки.
Начальство требовало, чтобы обязательно состоялось заседание секции русской литературы для обсуждения её первой книги «Год активного солнца». Без автора? И мы выехали к ней.
Я увидела живую, красивую девушку, в чём-то похожую на ребёнка, и её скрюченные болезнью руки. Сколько раз я ей писала о том, что над стихами нужно больше работать! Мне стало стыдно. Но что делать – такова наша суровая профессия! Книга «Год активного солнца» вышла и её заметили. Людмила написала вторую книгу, но она попала на те времена, когда книги на русском языке уже почти не выходили.
Пришло извещение о её смерти, мы собрали деньги и поэт Дмитрий Николаев, хотя он и не знал её лично, отвёз их от всех нас для неутешной матери.
* * *
Перед сном, в благословенные часы, когда я принадлежу самой себе, – читаю десятитомник Пушкина – за томом том. Он небрежно в письмах говорит о своих произведениях…. Почему? Не знает цены? Тут иное.
Есть объективная истина, независимо от оценок. Это понимал Пушкин.
* * *
Фильм «Летаргия». Василий Сидорин, преподаватель Литинтитута, рассказывал такой случай. Когда застрелился Фадеев, его сын, ему было лет пятнадцать – он послал его в магазин за чем-то – вернулся, увидел мёртвого отца, вышел в другую комнату, лёг на кушетку и проспал две недели. В этом суть летаргии – как защиты организма от ужаса, от страшного.
Уж я-то знаю. Когда на телевидении были неприятности, я пришла домой и отключилась на двое суток.
«Я стал умён, я лицемерю…»
А.С. Пушкин
Эти слова можно взять эпиграфом к зрелому периоду жизни.
* * *
Одна история из жизни – она не стоила выеденного яйца, – написана была мною в виде повести на пяти печатных листах. Мучилась, переписывала пятнадцать раз, хотя Гоголь советовал переписывать восемь раз. Издала, но ничего не произошло, кроме того, что мой друг, писатель Роберт Штильмарк посоветовал мне не писать прозу.
Как-то вечером погас свет. Легла рано. Стала вспоминать – не повесть, а жизнь, и подумалось – не стоит выеденного яйца.