Александру Пушкину в молодости было тяжело - его слава шагала впереди него и не останавливалась. Юный Саша пытался догнать славу то бегом, то вприпрыжку, иногда получалось, иногда не очень. Ничего не поделаешь, когда слава шагает впереди человека, человеку остается только стать придатком к собственной славе.
Не успеет Пушкин написать стишок, как к нему сбегались доброжелатели и аплодировали: Саша, великолепно, скажи честно, что Пушкин написал! - Пушкин стеснялся, краснел и говорил: я написал, совсем недавно, сегодня утром. На это следовал логичный ответ: такое может написать только Пушкин, классик, и, вообще, классик - человек великий в своей предказуемости, возьмет и напишет оду Вольность, а мы будем читать и восхищаться.
Пушкин от такой постановки вопроса чувствовал себя неуверенно и начинал оправдываться: Оду Вольность я, конечно, напишу, но не всё сразу. Надо мне понять эпоху, дух времени, подобрать образы...
- Брось, Саша, - отвечали доброжелатели, - если хочешь писать как Пушкин, то пиши легко, начни со сказок, напиши Руслан и Людмила или Золотой Петушок.
Пушкин стеснялся и убегал прочь. Но в итоге его подловил в Царскосельском саду сам Державин и стал благославлять и наставлять, мол, пиши как Пушкин и успокойся. Напрасно Пушкин пытался объяснить Державину, что он по метрике Пушкин. Державин только нахмурился и сказал, что фамилия не имеет значения, главное - писать не хуже Пушкина. - Ты же не хочешь становиться вторым Державиным? - сурово спросил Державин, Пушкин дернулся, затрепетал и почти капитулировал. - Вот то-то, - сурово подвел итог беседы Державин и погрозил пальцем. - Не отнекивайся, что я тебя не заметил.
Одноклассники в лицее подсуживали не только над стихами, но и над родословной. Горчаков, славившийся степенностью рассуждений, доказал Пушкину, что, раз он пишет как Пушкин, то ему просто нужна как изюминка негритянская линия в происхождении. Вроде скромный Кюхля заявил, что поэту уровня Пушкина не нужно рисковать жизнью на Сенатской площади, революции приходят и уходят, а поэзия вечна и парит над революцией.
Пушкин совсем взбеленился от унижения и ударился в политику. Он написал - Властитель слабый и лукавый над нами царствовал тогда...
Получилось красиво, но не политкорректно. Друзья восклицали - ну, форменный Пушкин! Александр Первый прочитал, возмутился и решил, что слава, бегущая впереди поэта, любого может не туда завести. Резолюция царя гласила - сослать Пушкина, пишущего как Пушкин, туда, где потеплее и где стихов не читают. Пускай созреет в более подобающей для поэта обстановке.
Пушкина сослали на Кавказ и, самое удивительное, помогло. Пушкин, действительно, дозрел до участи поэта своего размаха. Сам Дантес потом никогда не сомневался, что застрелил именно Пушкина. Благодарные французы избрали Дантеса в Национальное собрание Франции.