Вера Позднякова Чарующая магия ненависти
Глава 9
Не однажды любвеобильный гулёна на буднях и прекрасный семьянин в праздники, а по совместительству уже не старый, а старинный друг, Терсков, приглашал Славку с его женой к ним в гости.
Но Тоня соглашалась крайне редко, находя какие-то отговоры. Ей всякий раз было лень специально мыть голову, причёсываться и сидеть в гостях.
Ведь можно так уютно полёживать на перинке в своей постельке, рядом с телевизором, полным страстей, необыкновенных историй и праздничных развлечений, за которыми не надо никуда тащиться. Пить Антонина не любила и общество Славкиных родных и друзей тоже.
Слава всегда встречал праздники в своей семье со своими малышами. Но … его малыши выросли и уже встречали все праздники со своими друзьями в компании с девушками и вином.
Тонька, довольная тем, что ей не нужно уже никого пасти, не интересовалась их времяпровождением и не брала в голову проблемы своих сыновей. Здоровы, выучились, сыты и обуты, а дальше – мужики, не бабы.
Слава видел, что возмужание его детей шло не так, как ему хотелось. Всеядность одного, нежелание шевелиться другого. Неизвестно откуда появившееся хамство и неуважение к родителям всё это он относил на трудности взросления, говоря своей Антонине на её обиды к детям, ничего, перемелется, мука будет. Маленькие детки, маленькие бедки.
Так в жизненной круговерти незаметно наступил очередной, рядовой Новый год, ставший для Славы и Тони поворотным в их судьбе.
Их «малыши», догнавшие ростом папу, сообщили им между прочим, вскользь, чтобы их не ждали и встречали праздник без них, так как у них подобрались свои весёленькие компании. И они далеко уже не в детском садике, чтобы с радостью лицезреть постные лица родителей.
Горечь подкатила Славе к горлу, но он проглотил её и решил не застить детям праздник.
Тонька обрадовалась, тогда я и готовить особо не буду.
- Да уж не надо, - съязвил старший.
- А мы завтра к бабке пойдём на пироги, девок ей своих показывать, - заржал жеребцом младший.
- Идите на все четыре, я хоть от вас мужиков отдохну. И ты можешь идти, куда хочешь, со своим засохшим, - привычно не постеснялась детей Антонина. Надоели вы мне все.
С таким новогодним напутствием семья Славы привычно разошлась по своим дорогам.
В доме стало тихо. С какой-то физически ощутимой пустотой в душе, Слава выпил залпом стопку водки под бой курантов.
Тонька отказалась составить ему компанию:
- И так завтра намаюсь с твоим днём рождения. Родился и то не вовремя. Опять твои друзья и родственники понапрутся, незваные.
- Тоня, но ведь я всегда в праздники готовлю сам! Пока вы спите.
- Ещё бы, по-твоему мне из-за твоего дня рождения в праздник даже не выспаться.
С этими поздравлениями с Новым годом и с Днём рождения мужу Антонина пошла в свою спальню, предаваться радостям общения с новогодними программами. Благо завтра вставать рано не зачем.
Тупо уставившись в старенький ящик в зале, Славка сидел в каком-то оцепенении.
И тут раздался звонок:
- Твоя, поди, уже спит? Дуй сюда, а то у нас танцы в разгаре, кавалера одного не хватает. Моя пригласила свою сослуживицу, вдовушка. Я тебе скажу, кадр, сам бы занялся, да Надька про неё знает. Уступаю тебе, если уговоришь её. Моя говорит, она вам, б…м, не морячка.
- Чего это она тебя так приглаживает? Догадывается что ли про тебя?
- Да нет, это она для острастки! Давай быстрей, ждём! – И Терсков положил трубку.
Слава решил, что Новый год в этот раз не будет серым и опустошающим душу.
В большой ещё «немецкого покроя» квартире Терсковых было людно, весело, шумно.
Терсковская толстуха поверх своих, изрядно оттопыренных булок натянула ядовито-полосатую блузку, с нацепленным на неё множеством дешёвых безвкусных брошек. Она вся светилась от сознания своей «красоты», от любви к мужу, детям, гостям.
Новый гость внёс некоторую сумятицу, хозяйка вновь пригласила всех за стол.
Володька усадил Славку с краю и, ухмыляясь, представил ему незнакомую гостью в скромном чёрном платье:
-Знакомьтесь, Галя!
Слава поднял глаза и … обомлел. Это была …та самая блондинка из его юности. Прожитая жизнь отразилась на ней спокойной отрешённостью в глазах и немного располневшей грудью. Её красивые светлые волосы были уложены волнами и сцеплены сзади модным, тоже чёрным бантом.
Эта волшебная ночь с её яркими огнями на огромной ёлке, блестящими лентами серпантина, музыкой, казалось, пришла из сказки и унесла их в феерический мир вечного праздника Новогодней ночи. Они танцевали, кружась в такт музыки, не замечая никого. Весь мир остался где-то там, внизу, а они кружили и кружили в волшебном вихре музыки вокруг ёлки, поднимаясь всё выше и выше, почти к её вершине.
Когда музыка внезапно смолкла, Слава большим усилием воли заставил себя остановиться. Ему хотелось кружить с ней, взяв её на руки, и подниматься еще выше и выше, туда, к звёздам, наполнившим эту волшебную новогоднюю комнату.
Он подвёл свою партнёршу к её месту с краю стола и, извинившись, вышел, с разгоряченными спиртным и танцами, мужчинами покурить и заодно охладиться.
Слава закурил свою «Приму», а в голове его продолжалось это волшебное, неземное кружение с его партнёршей. Галя! Какое красивое имя! Оно так ей идет!
Во время танца Слава видел перед собой ту, давнюю, юную, свою мечту. Он ощущал аромат её золотистых волос, глядел в её бездонные глаза, зелёные, как звезды, и утопал в них навсегда, безвозвратно.
Всё его естество трепетало, как в юности, когда эта «девчонка» смутно грезилась в его снах, которым так и не суждено было сбыться.
И вот эта чудесная новогодняя ночь вернула этот дивный сон, он проявился из глубины прожитых лет и стал явью.
Вся Славкина нерастраченная любовь, загнанная всей его долгой семейной жизнью в угол, всколыхнула его всего. Ему казалось, кто-то свыше говорил ему:
- Очнись. Пришла пора для любви, люб-ви!
Сигарета в его руках подрагивала от внутреннего волнения в такт его учащенному пульсу, она, это она рядом!
Видно сама судьба решила сделать перерыв в его испытаниях и дала ему шанс, испытать трепет первой любви, вспыхнувшей в нём с той давней, юношеской силой. Он плыл и плыл в танце вокруг ёлки, и ему с трудом удавалось удерживать в спокойствии свою руку с сигаретой, он почти ощутимо продолжал обнимать ею свою партнёршу, кружа и кружа с ней в нереальном танце.
Голос его друга вывел его из какого-то гипнотического состояния:
- Ты чего, мужик, окосел что ли от танцев?
- Володька, это она! Та, про которую я тебе говорил! Это она! – Сдержанный обычно Слава, этот заматерелый мужик и глава семейства, не удержался, и эти слова, помимо его воли, слетели с его губ. Сейчас в нём жил восторженный мальчишка, переживающий все перипетии своей первой любви.
- Да! – Только и смог сказать Терсков. – А я её давно знаю и мужа её знал. Хороший мужик был. Моя Надька работает с ней вместе. Сколько раз она приезжала к нам со своей дочкой на Новый год. После смерти мужа. Да! Сколько раз я звал тебя с Тонькой в гости. Хорошо, хоть Тонька не пришла, а то устроила бы она тебе «встречу».
Этот холодный ушат Володькиных слов немного «отрезвил» Славу и опустил его из нереального кружения на реальную лестничную площадку, дымную от сигарет.
Вышла Надежда и велела мужикам идти за стол, а то женщины заждались, а курить они так долго могут и не в Новый год.
Мужики радостно и дружно потянулись за хозяйкой, предвкушая стопочку под дымящуюся закусочку и под добрые глаза своих супружниц, не смотрящих сегодня им в рот и не считающих их выпитые стопки.
Хозяйка заглянула на минутку на кухню, посмотреть на пирог.
И Слава, оттягивая встречу, унимая дрожь, вызвался ей помочь.
Из залы слышалось весёлое волнение в ожидании тоста.
От ветра хлопнула входная незакрытая дверь, и Надежда, поспешив её закрыть, велела Славе идти за стол. Семеро одного не ждут. Нечего валандаться, когда все хотят выпить.
Как школьник, впервые в жизни влюбившийся, Слава шёл к столу, словно в тумане. Волшебное, совсем не пьяное, кружение в его голове продолжало качать его по волнам незнакомого, впервые переживаемого им чувства.
Сев за стол, он не увидел её рядом, но подняли рюмки под заждавшийся тост.
Слава выскочил в коридор, уже понимая, что волшебству пришёл конец.
Он понял, почему хлопнула входная дверь. Подоспевший Терсков подтвердил, она попрощалась. Да и чего тебе бередить душу. Ведь прожили же вы с женой до сих пор и дальше проживёте. И ты правильно сделал, что не спешил за стол и дал ей понять …
Слава лихорадочно надевал свою куртку, не слыша его. И бежал, бежал вдогонку за своей несостоявшейся, настоящей жизнью, боясь упустить её как в юности, но уже окончательно и бесповоротно.
Он бежал, сокращая упущенное время, дворами к ближайшей остановке, а кругом него вращались огни ярких окон и запускаемых петард.
От шумной, полной людей, новогодней остановки только что отошёл трамвай.
Впервые, за все свои прожитые годы, Славка ощущал свое сердце, вдруг защемившее в груди, какой- то неизбывной, застарелой тоской.
Он медленно побрёл домой, вниз по улице, так и позабыв застегнуть куртку и одеть шапку. Снежинки падали на него и ему казалось, что все они были острые и колючие и пытались ранить его в сердце, и заморозить.
В дверь его тоскливой, выжимающей из него душу, квартиры зашёл опустошенный человек, у него хватило сил, лишь упасть на незастеленный диван.
Какое-то оцепенение и забытье охватили его, новогодняя ночь вновь стала качать его на волнах танца вокруг сказочной ёлки. Он кружился со своей светловолосой партнершей, поднимаясь с ней всё выше и выше к сверкающим звёздам.