(Ксения Петербургская)
Позванивали металлические ярлычки где-то под платформой. Это ветер несся перед поездом и заставлял их создавать звуковой ряд. Грохот ворвавшегося на станцию поезда заглушил легкое звучание. «Станция Звенигородская», – произнес равнодушный голос. Из дверей поезда вместе с людьми вырвался теплый воздух, согретый распаленными телами. Безумная жара. Войдя в вагон, Зайка плюхнулась на свободное место. С удивлением, оглядевшись, она наткнулась на изучающий ее взгляд. «Что ж такое, пустой вагон! Теперь будет пялиться на меня, блин!», – подумала Зайка и гордо отвернулась. Поезд уже летел, вагон раскачивало и заносило на поворотах. «Противный скрежет, противный мужик, мерзкий вагон. Почему я поехала в метро? Мать с утра начала доставать, что за день сегодня?». Мысли стали проноситься с быстротой пролетающих за стеклами лампочек. «Что не так? Ну, что? Лето? А ведь я люблю лето. Одиночество? Оно меня не тяготит, тем более оно закончится через неделю. Жара, да и пусть!».
Она стала сама разглядывать пассажира напротив. «Ну и кадр!». Теперь Зайка видела перед собой странного дедушку. Взгляд ее упал вниз. Золотые зубчики молнии весело завершали низ выцветших джинсов незнакомца. Ботинки с узкими носками были тщательно начищены и характеризовали владельца как человека аккуратного, привыкшего следить за собой. Солдатский ремень времен армейской службы деда стягивал футболку спортивно-молодежного стиля с надписью «adidas» на груди и рукавах. «Дедушка – доброволец, солдат несуществующей армии», – сказала себе Зайка. На коленях у него лежал молодежный рюкзачок, побывавший в переделках. Дедушка любовно прижимал его двумя руками. Казалось, что, обнимая рюкзачок загорелыми руками, он крепко обнимал сам себя. Растянутые не то в улыбку, не то в гримасу, плотно сжатые губы, видимо не произносили уже ни слова. У него была небольшая свободно растущая борода и распущенные пушистые седые волосы. Скрип и лязг, летящего в темноту тоннеля вагона, усиливался. Поезд вырвался на следующую станцию. Двери открылись и закрылись. В вагоне так и остались двое: Зайка и «дедушка-солдат». Зайка стала опять ощущать его внимательный взгляд. «Закрою глаза и буду спать», – решила Зайка. Ее хватило на три минуты. Открыв глаза, она увидела: дедушка сидит прямо напротив и смотрит на нее очень внимательно, с явным желанием заговорить.
- Далеко едем? – вдруг неожиданно прозвучал вопрос. Зайка вздрогнула, поняв, что кроме деда никто не может здесь ее спросить.
- Не знаю, – Зайка со стороны услышала свой глупый ответ.
Дедушка явно оживился и стал продолжать дальше:
- Значит, не знаешь, куда и зачем едешь?… бывает...
Что-то втягивало Зайку в этот незатейливый, дорожный разговор, но вот что, Зайка не могла понять и злилась.
- Надо всегда знать свою цель, место своего прибытия, – начал нудить дед, – можно не знать, как доехать, но куда – надо знать обязательно!
- Неужели?
- А как же без этого? Так можно всю жизнь прошмыркать.
- Не знаю как насчет всей жизни, но сегодня я совсем ничего не желаю придумывать и решать куда ехать. Вот просто еду туда, куда приеду! А вам скучно что-ли, дедушка?
- Да, молодость… – с грустью сказал дед. – Все так просто, сегодняшний день навсегда и следующий и потом их тыща, да….
- Хм…. Нет, просто сегодня… – начала было Зайка и запнулась.
- Что-то не заладилось? – спросил дед.
- Да, наверно встала не с той ноги!
- Вот те раз, а что, надо вставать с какой-то нужной ноги?
И помолчав немного, добавил:
- Не ругай ты, детонька свои ножки, а лучше пойдем-ка со мной милая. Покажу тебе место чудное: на любой ноге скакать будешь от радости, что пришла туда.
Как –то слащаво загнусил дед.
- Что за место такое?
- А на кладбище, на Смоленском. Там все налево надо… - тихо протянул дед.
- Ну, дедуня, ты даешь! Чего ж там за радость такая может быть?
«Да, сейчас я вляпаюсь во что-нибудь, как мама всегда мне говорит, – подумала Зайка, – ну, да и пусть! Клево! Все равно делать нечего! А дед, он забавный даже, будет что потом народу рассказать».
- А вот к тезке к твоей и пойдем. Чай помнишь как зовут-то тебя? Не забыла еще?
- Зайка, ах, нет! Ксюша я. - отрапортовала удивленная Зайка.
- Вот и я говорю, Ксения, Ксения ты. Вот к ней и поедем.
- А далеко, дедуня?
- Да нет, на следующей станции и выйдем.
Двери закрылись за спиной Зайки. Поезд, набирая скорость умчался, не оставляя ей выбора. Через несколько минут они шли вдоль тихой речки. Солнце нестерпимо жгло. У Зайки закружилась голова. Она остановилась, закрыла глаза. Что-то сильно застучало в висках. Она резко открыла глаза. Дедушкин рюкзак был на своем месте, там где и положено ему быть, на спине. Дед бодро шагал, сигналя белыми носками. Зайке пришлось поспешить. Она наперевес надела свою сумку-карман, сшитую из старой куртки. Сумка была пустая и висела как тряпочка. «Какая я молодец! - сказала себе Зайка, - как красиво вышила эту улыбку и сердечко на сумке».
Дед почему-то молчал, Зайка тоже ничего не хотела спрашивать у него, ей захотелось пить.
- Наверно это от жары, – подумала она и обогнала деда. Впереди, за поворотом виднелись желтые ворота.
- А, вот наверно и кладбище? – повернувшись, Зайка спросила деда, но рядом никого не было. Она остановилась. Было тихо и странно. Никого вокруг, ни машин, ни людей. Не понимая ничего, Зайка продолжала идти. Она вошла в кладбищенские ворота и сразу почувствовала легкую прохладу и особую тишину. Деревья были высокие. Огромные клены, старые дубы, ели, густые кусты росли вокруг и если бы не могильные памятники, можно было подумать, что идешь по лесу.
- Ну и куда дальше? – спросила сама себя Зайка. «Тезка, тезка, значит Ксения. Да, забавно! И зачем мне все это надо? Где же ты, Ксения?», – подумала Зайка.
Толстый кот лежал прямо на дороге.
- Ну, что, красавчик, может ты знаешь?
Кот щурил глаза на солнце и делал вид, что не видит и не слышит Зайку. «Налево, все налево надо», – вспомнила слова попутчика Зайка. И повернула на ближайшую дорожку. Тишина.
«Надо читать надписи на могилах, - решила Зайка, – Занятие не из приятных. Да как их много!».
Старинные памятники сразу привлекали к себе Зайкино внимание. Вокруг, то там, то здесь она стала замечать огромные склепы, фамильные захоронения. Дорожка шла вглубь кладбища среди деревьев, впереди она увидела маленькую светлую часовню.
«Пойду туда. Буду читать то, что увижу на этой дорожке и все. В конце концов погуляю».
- Купец второй гильдии, не то. Меркулова Ольга, не то…
Дорожка стала уже, Зайка подняла взгляд. Странно, не было никакой часовни. Только на скамеечке перед могилой она увидела молодого мужчину. Зайка подошла ближе и прочитала, почему-то вслух:
- Здесь покоится придворный певчий, полковник Андрей Федорович Петров.
- Нет, все не так. Здесь похоронена Ксения Григорьевна, – женским голосом вдруг заговорил сидящий мужчина. И тут Зайка поняла, что перед ней молодая женщина, которой нет еще и тридцати лет. Только одета она в какой-то странный театральный костюм: мужской зеленый камзол и пантолоны. На глазах у нее были слезы. Зайка вдруг почувствовала леденящий страх. «Как она сказала? Ксения Григорьевна, я ж тоже Григорьевна, ну, спасибо, тебе, дедуля! Сейчас только прыгать и остается. Да, да, прыгать, улепетывать отсюда надо!», – мелькнуло в Зайкиной голове.
- Я Андрей Федорович. Это жена моя приставилася. Помяни ее, красавица, ради спасения души своей, вот тебе царь на коне, – сказала женщина и протянула к Зайке свою руку…
***
- Ну, чего разлеглася-то, вставай, приехали, – кто-то грубо дергал Зайку за плечо, – накОляться сволочи до одури, наркоманы проклятые.
Зайка открыла глаза. Толстая тетка удалялась от нее по вагону. «Чего ж так голова болит? Где я? Почему в метро? А кладбище, а Ксения, а дед? Да, хорошо меня разморило-укатало!».
Зайка встала. На пол со звоном упала маленькая монетка и покатилась. Зайка остановила ее ногой. Это была старая копеечка, с полустертым всадником на коне.
Все последующие дни тянулись долго. Неделя показалась месяцем. Зайка лежала на диване в своей комнате. Она думала только о Нем, она ждала Его. С утра она дожидалась пока мать уйдет на работу, шла заспанная на кухню. Включала “ящик” и он трендел весь день. Новости сменяли сериалы, сериалы сменяли дурацкие шоу. Голова ничего не хотела соображать. С экрана пенилась реклама, говоря, чо ты достойна, ты можешь это и т.д.. Всё как и всегда. Но сегодня был особенный день, сегодня Он должен приехать! Зайка сидела за столом с всклокоченными после сна волосами, зевая налила себе кофе, надев наушники и поджав под себя одну ногу, так, что её коленка торчала в сторону, стала вглядываться в экран.
- Дурдом! – резко аттестовала увиденное Зайка.
На экране наряжали толстую корову. Муж хотел видеть сексуальные особенности своей половины и притащил ее на «Модный приговор».
- А, Васильев, очаровашка как всегда, сейчас будет язвить, послушаю. Это ему всегда удается. Благодатный материальчик у него сегодня, – сказала Зайка.
- Вы должны вспомнить, что вы женщина, что должны нравиться всегда, – наставляла корову голосистая Защитница.
- Когда вы были последний раз в салоне? – спросила Эвелина, когда разговор зашел о макияже и прическе.
- Сами бы себе приговор сделали, наряжены не пойми как и говорят невесть что!
Зайка нажала кнопку. На другом канале неистовствовал ведущий, там все было залито криминалом и желтизной. Попереключав полчаса каналы, Зайка кинула пульт на стол:
- Дурь!
Пошарила в холодильнике. Половинку пачки творога она залила сгущенкой, взяла чашку и пошла к себе в комнату контачить. Телевизор продолжал работать. В контакте Зайка просидела часа четыре. Надо теперь что-то с собой сделать. Время незаметно подходило к вечеру, но звонка не было. Скоро вернется мама. Хорошо бы уйти до ее прихода. Зайка стала выбирать наряд. Дверь открылась, мама с полиэтиленовыми пакетами стояла в прихожей.
- Зайка, возьми мешки! Опять телевизор весь день смотрела, занялась бы чем-нибудь, ну, сшей себе что-то, чего так сидеть.
- Мам, не доставай, не хочу, нет настроения.
- Все его ждешь. Я сказала тебе не думай даже, на порог к нам придет – не пущу.
Зайка ушла к себе, набрала заветный номер… «Телефон находится вне …».
- Иди, ты! – ответила Зайка равнодушному голосу и стала одеваться.
Закрывая дверь в квартиру, Зайка слышала счастливые телевизионные восклицания: «Давай, поженимся!».
- Мама села за вечерний просмотр, как ей это еще не надоело! – Зайка побежала вниз по лестнице.
«Поеду к его дому, буду ждать».
Уже было темно, когда к дому подъехало такси. «Наконец, приехал, как я тебя долго ждала!».
Зайка захотела кинуться к нему со всех ног. Из машины вышла она, та, которая всегда с ним, старая дура, жаба. Зайка стала вызывать любимый номер. Она видела, как Он взял телефон и посмотрев, сбросил звонок…
В знакомых окнах загорелся свет. Буду сидеть здесь до утра, подумала Зайка. Неподалеку остановилась машина. Водитель и его попутчица стали целоваться. Летняя ночь была тепла, Зайка почувствовала вдруг как удушающе пахнет жасмином. Под рукой тянулись к небу веточки с белыми цветами.
- Ну, подойди к окну, подойди. – заклинала Зайка, бесконечно набирая Его номер. Телефон не отвечал. “ Ой, можно на городской”- вспомнила Зайка.
- Алло?
- Это я, привет!
- Да, я слушаю Вас, говорите.
- Это я…. Позвони мне.
Трубку повесили, ничего не сказав. Зайка снова стала вызывать номер. Там было занято. В окнах погас свет. Телефон зазвонил, вызывала мама. Зайка сбросила звонок:
- Не хочу говорить, все равно не пойду я сейчас домой.
Она решила, что дождется утра, и успеет встретить Его у подъезда. Незаметно для Зайки явь стала путаться с мечтами и перешла в сон. Ей снилось, что он все-таки вышел к ней и они пошли гулять в какой-то лес, было тихо, он обнял ее, рука его скользнула вниз… Внезапно кто-то закричал: «Ксения, Ксения Григорьевна!». Зайка проснулась, на коленях у нее спал бездомный кот. Было утро. Почему-то было хорошее настроение.
- Ксения, Ксения, Ксения Григорьевна! – запела Зайка. Вдруг открылась дверь и Он вышел. Зайка побежала к нему наперерез.
- Что ты хочешь? - спросил любимый голос ее.
- Я люблю тебя, я ждала тебя, я вот здесь всю ночь…
- Напрасно! Не надо мне звонить, все прошло, я не хочу тебя видеть.
- Нет, ты не можешь так поступить, ведь я люблю тебя, не предавай меня.
- Так, все, хватит, мне пора идти. Мне надоели твои звонки, надоела ты.
- Ну, не бросай меня, я люблю тебя, понимаешь, люблю!
Слезы вдруг покатились ручьем из глаз Зайки. Она рыдала, размазывая тушь и помаду по щекам, клялась в любви и просила ее не бросать.
- Давай мы потом поговорим, – он никак не мог отвязаться от нее, – иди домой, успокойся, я тебе позвоню. Все.
Открывая ключом дверь, Зайка не думала ни о том, что сейчас предстоит разговор с мамой, ни о том, как она будет оправдываться и объяснять почему ее не было всю ночь. Мама сидела на кухне заплаканная. Увидев Зайку, она кинулась к ней навстречу, обняла, сказав: «Ксенюшка моя», и в один миг стала как-то медленно оседать в руках Зайки….
Врач сказал потом, что это был инсульт.
- Так бывает, видимо стресс, возраст.
День похорон для Зайки был как в тумане. Она устала, за эти три дня как никогда. Ненормальный круг - беготня, деньги. Устала бегать и просить. Везде от нее хотели только деньги, и как завершающий аккорд: на кладбище могильщик предложил подсыпать песочку.
- Сколько? – тупо спросила Зайка.
- Пять тысяч.
- Не надо.
- Но все осядет – настаивал кладбищенский мздоимец.
- Нет, все потом, потом, – тихо сказала Зайка.
- Мамочка, родная, как давно мы не были так близко. Я все время убегала из дома, оставляя тебя одну. Прости, прости меня, я люблю тебя…
Ком земли звонко отскочил от ровной деревянной поверхности.
- Мамочка, прости…..
Мамы больше нет. От пустоты внутри и вокруг, доводящей душу до истерики, Зайка не знала куда деться. Было утро. Она пошла во двор. На скамейке лежал удивительно знакомый рюкзачок.
- Дедушка! – бешенно заколотилось у Зайки сердце, – “Дедушка-солдат!”
Она схватила рюкзачок, но чья-то крепкая рука, остановила ее.
- Не трожь чужого, воровка!
- Дедушка, ты что не помнишь меня?
- С какого хрена мне помнить-то? Вас, воровок пруд пруди.
- Что ты, дед? Я же не хотела, ты же меня на кладбище водил, помнишь.
- Я же, ты же. Ты чего-то, девка, перенюхала что ли? Некогда мне с молодками по кладбИщам гулять. Я еще жить хочу! Иди отседова, а то закричу, что грабят.
- Но, как же? – не унималась Зайка, – а Ксенюшку помнишь? Она схватила деда за рукав.
- Уйди, б…..! – резко отрезал дед и пошел со двора.
«Нет, не может быть, но ведь это же он, тот самый дед. Что же такое? Никого, никого со мной. Никому не нужна, никому…».
С бешенной скоростью Зайка взлетела на свой этаж.
- Ну и вы мне не нужны, никто не нужен, никто!
Она стала судорожно придумывать свой последний шаг: лекарства? Веревка? Что??? Все летело из рук.
Кинуться, куда-нибудь кинуться!
Она стала открывать окно, упал цветочный горшок с любимой маминой фиалкой, что-то покатилось по полу. И тут она вспомнила, как положила монетку на блюдце горшка.
- “Царь на коне”! Ксенюшка, где ты, помоги! Помоги мне прошу!
Зайка ползала по полу и искала монетку, глотая слезы, твердя одно и тоже:
- Да! Ты! Только ты, мне сейчас поможешь. Он предатель и дед предатель, а мамы нет! Только ты осталась у меня, только ты!
Пальцы почувствовали маленький кругляшок. В следующее мгновенье Зайка уже ехала туда, куда попала случайно всего две надели назад. Была она там или нет, все равно. Было лето – это она помнит, было жарко, надо найти. Вот желтые ворота.
- Снег? – удивилась Зайка. «Да ведь уже зима. Я ничего не помню. Почему здесь зима? Как много народу, как много. Почему?»
- Сегодня день Ксенюшки нашей, блаженной, - сказал кто-то обгоняя ее. «Дед», – пронеслось в голове Зайки.
Впереди мелькнул знакомый рюкзак и скрылся в толпе. Зайка хотела ускорить шаг, но вдруг поняла, она стоит в конце длинной очереди, что тянется к часовне. Сердце ее стало успокаиваться, она стала приглядываться к людям. Народ был разный. Кто-то пришел один, а кто-то шумной компанией, особенно было много женщин возраста мамы. Рядом стояла девушка и читала тоненькую книжку. Зайка глянула и успела прочитать на обложке книжки странное незнакомое слово «акафист».
- А вы не знаете, что будет в часовне? – спросила Зайка девушку.
- Так в часовне панихиду же служат весь день сегодня, акафист читают.
- А это долго? Как с Ксенией повидаться?
- Так там и повидаетесь, там надгробие ее. Вы наверно не знаете ничего о ней?
- Нет.
- Так это наша святая, нашего города, ее так и зовут Ксения Петербургская. Она в 18 веке жила.
- Как в восемнадцатом? Я видела… – хотела сказать Зайка, что видела здесь Ксению две недели назад, но поняла, что все так странно и замолчала. Сейчас ведь зима.
- Она бывает, кому очень надо, то и покажется, – отозвалась старушка, стоящая сзади, – Да ты не смущайся, ведь чудо значит с тобой было – чудо!
Этим словом сразу все объяснилось, что было с Зайкой . «Да, да, именно чудо! Тогда все ясно: и Дед и кладбище, – подумала Зайка, – А что такое чудо? Значит наяву ничего не было?».
- Чудо, когда странные вещи именно наяву происходят, – сказала девушка, – Раз такое с тобой было, значит Ксенюшка тебя ждет.
Рядом бабушка стала наставлять внука:
- Перекрестись и скажи: “Помоги мне, Ксенюшка, помолись за меня ко Господу о спасении души моей”.
Мальчишка стоял, опустив голову и ковырял в носу. Очередь незаметно двигалась к входу. Горели свечи вставленные в песок, люди подходили и кидали бумажки в ящик, многие ходили вокруг часовни, останавливаясь и прижимаясь к стене. Все было так незнакомо для Зайки, так странно. Какая-то неведомая ей жизнь вдруг открывалась для нее. Войдя в часовню, Зайка увидела, что все что-то пишут на маленьких бумажках. Зайка взяла бумажку, на ней наверху был нарисован крест и напечатаны слова «О здравии». Она посмотрела, люди писали имена. Взяв ручку, она хотела написать большую букву «З», но остановилась и аккуратно вывела: Ксения. Купив свечу, она увидела книжку «Житие святой блаженной Ксении Петербургской».
- А можно еще книжку?
- Какую?
- Житиё.
- ЖитиЕ, двадцать рублей.
Все ставили свечи на подсвечник и подходили по очереди к надгробию. Многие люди вставали на колени, что-то шептали.
«Молятся», – подумала Зайка. Свечка упрямо не хотела вставляться в подсвечник, косилась. Быстрым движением женщина поправила Зайкину свечу.
Подойдя к надгробию, Зайка тихо сказала:
- Прости меня, Ксенюшка! Я не помолилась о тебе!
Поклонилась и пошла к выходу. Обратно она шла как-то особенно бодро, посмотрела вокруг – белый снег падал медленно, медленно, откуда-то сверху, из какой-то самой высокой вышины, покрывал деревья, кусты, могилы. Она остановилась. Было спокойно и ей показалось будто что-то теплое свернулось клубком у нее на груди.
- Спасибо, – прошептала Ксения.
03.09.2011