Ромашки проснулись вместе с солнышком. Они заулыбались ему и голубому небу. Это не были крупные
ромашки, что в лесу или в саду растут… Они были, небольшие, но их было много, а от этого стало еще более радостно. Простота и скромность Ромашек была всем мила, притягивая к себе тех, кто их видел. Скромность и простота притягательны.
Глянула, а вокруг нее, здесь же у дороги, собрались и любуются Ромашками: златоглавый Зверобой, скромный синеглазый Цикорий, гордый красавец Кипрей, простой и невысокий Клевер… Еще шире стала улыбка Ромашки от этого такого неожиданного внимания к ней.
Как и мужчины, они обращали внимание на тех, на кого обращено внимание других. Чем больше внимания, тем больше его хочется, но душа Ромашки сразу была отдана только одному – Цикорию, словно краше его не было никого. Но этого как будто никто не заметил, ведь Ромашка ничем не выдала себя, улыбаясь всем так же, как солнышку.
Простодушного Клевера это и не могло задеть, для него Ромашка была словно сестренкой. Зверобой лишь склонил свою голову, почувствовав, что душа Ромашки ему не принадлежит, не затронули ее золотые кудри и янтарные глаза его. А вот Кипрей считал себя лучшим и не предполагал, что Ромашка может не обратить на него внимания, поэтому он замечал все взгляды брошенные мимо него.
- Почему ты смотришь на Цикория, чем же он так привлек тебя, - спросил Кипрей Ромашку задумчиво, но обида все же сквозила в его голосе.
- Я вижу его и мне радостно, - просто ответила ему Ромашка.
- Можешь ты мне объяснить, почему тебе радостно глядя на него, а не на меня, - спросил Кипрей, пытаясь понять, так как просто чувства ему были не понятны, хотелось, чтобы это было разумно и объяснимо.
- Я могу сказать тебе только то, что слышала от Мамы-Ромашки. Она нам, детям, говорила, что все начинается с уважения и оно самое важное.
- Уважение, - удивленно воскликнул красавец Кипрей, заметив, что Зверобой и Клевер прислушиваются к их разговору, а Цикорий и виду не подает, что ему это интересно, а может и не слышит…
- Мама-Ромашка говорила нам, что если уважение есть, то на это всегда причина имеется, а от этого появляется чувство восторга, иногда даже благодарность и какие-то другие очень теплые и светлые чувства, похожие на любовь. Мне кажется, что и радость тоже от этого.
- Ты сказала, что чувства, «похожие на любовь», а на любовь могут и другие чувства походить, - возразил ей Кипрей.
- Могут и другие, ты прав, но те другие объяснить будет не чем, а это всегда объяснимо.
- Ты хочешь сказать, что если теплота в душе не объяснима, то это и не любовь вовсе?
- Может и любовь, но такая, которая может растаять так же, как и возникла, особенно если выяснится, что уважать не за что, - ответила Ромашка Кипрею, - вместе с уважением любовь может растаять. Если не было любви, а только уважение, то теплота, вызванная уважением, может стать любовью крепкой, либо дружбой верной.
Зверобой и Клевер переглянулись при этих словах и, молча, головами покачали в знак согласия.
- Интересно ты говоришь, Ромашка, - согласился с ней Кипрей, вспоминая что-то свое, - мудро твоя мама говорила.
- Цикорий у меня уважение вызывает скромностью своей, ведь он никогда свою внешнюю привлекательность не выставляет на показ, ничем не кичится, а ведь он такой полезный для всех вокруг. Его просто видно и каждый сам решает, чем он кому-то ценен и интересен.
- Полезен в чем-то каждый из нас, - возразил ей разговорившийся Кипрей.
- Согласна с тобой, прекрасный Кипрей, но степень пользы у всех разная, а его польза не выставляется нарочито для всех, да и скромность всегда и всем привлекательна, я думаю. Его синие глаза смотрят вокруг и помогают его заметить, - с простотой в голосе сказала Ромашка, - вот я и заметила его, только не глазами, а душой своей, от чего мне так радостно стало, а глазами я все и всех вижу, да и замечаю.
- Не могу не уважать тебя за это, - с теплотой отметил Кипрей, - может и права твоя мама-Ромашка, да и в этом действительно что-то есть...
Зверобой, Клевер и каждая травинка вокруг молча склонились словно бы в ответ, а синие глаза Цикория с особой яркостью, благодарно и тепло смотрели на Ромашку и на мир вокруг.
- За уважением приходит любовь и за уважением же она уходит, если уходит уважение, - задумчиво рассуждал Кипрей, разговаривая сам с собой, потом немного помолчал и добавил, - а где уважение – там и доверие.
А Ромашка радостно улыбалась, глядя на синеглазого Цикория, который был и вокруг, и внутри … в ее душе.