- Ох, замучили меня эти мозоли! Нет, ты только глянь! - вздохнет Архангел Гавриил и сковырнет со своих ног сандалии. - За что ниспосланы мне сии муки?
- Ничего, до свадьбы заживет, - отшучусь я и верну наш разговор к более интересной для меня теме. - Вот ты говоришь - чтобы стать пастухом, надо презреть себе подобных и в сердце своем тешить тщеславие. Так?
- Так, так. Тщеславие, то бишь грех, - кивнет в знак согласия Архангел Гавриил.
- Ну, хорошо, а чтобы стать волком?
- Чтобы стать волком, друг мой, надо загрызть свой страх.
- Загрызть свой страх?
- Загрызть свой страх.
- Хорошо, а чтобы быть овцой? Что надо, чтобы быть овцой?
- Ох, кара небесная! - снова вздохнет Гавриил, трогая свои пальцы. - А чтобы быть овцой, для этого ничего не нужно. Надо просто быть ею.
- Просто быть бараном?
- Да, быть бараном. Ну вот, посмотри сюда!
Он разведет облака руками и покажет мне лежащий под нами город. Я узнаю этот город, я не смогу его не узнать. Это будет Москва.
Москва - " как много в этом звуке, для сердца русского слилось". Москва, Москва - асфальтовая столица. Я ведь тоже когда-то, в той жизни бегал бедным сироткой по кривоколенным твоим переулкам. Тем, что, тесня друг друга, толкаясь, то ломятся к центру, то, испугавшись увиденного там Кремля, ломятся уже прочь от него. Ох, и шугала же ты меня, Москва, усатыми своими швейцарами, от парадных своих подъездов. Ну и сука же ты, Москва, ну и тварь. А я любил тебя, помнишь? Да только ты-то меня не любила. Я нравился тебе только тогда, когда, пьяный в жопу, валялся на задних сиденьях, кричал не своим голосом: "Топчи железку, командир, за скорость плачу!!!"
- Ну, так что же там, Гавриил? - спрошу я.
- А там все то же - и бараны, и пастухи, и волки. Ну, глянь, к примеру, вон туда! - скажет он и покажет мне рукой на двоих.
*****
Из магазина под вывеской "Ювелирный" вышли двое - толстый и худой. Худой в сером пальто и не по-зимнему легких туфлях, Толстый в кожаной куртке с сигаретой в зубах, он прикурил и выстрелил еще горящую спичку в сторону. Огонек выписал красивую дугу, пропал в снежной каше.
- Давай, отойдем, - сказал Толстый.
- Пошли, - шмыгнул носом Худой.
Они молча прошли несколько шагов. Толстый спросил:
- Ты говоришь - охрана меняется через двое?
- Да, - сказал Худой. - Сегодня вот этот дед старый, я говорил тебе. Я выпасал его - мышей совсем не ловит. Он через два дня снова заступает. Можно подгадать, когда он поссать выйдет и...
- Не, ждать не будем. Охрану все равно складывать придется. Сложим его, и вся недолга. Сегодня и сложим.
Молча прошли еще несколько шагов. Худой спросил:
- В ноль сложим?
- Не, не в ноль. По рогам и в стойло. Скотчем по рукам, по ногам, по глазам.
Худой кивнул. Толстый продолжил:
- На кобуре шнур у него, видел?
- Нет.
- Так вот, ствол на шнурке у него. Это с понтом, чтобы выбить нельзя из рук. Спецназ, ебтыть! - Толстый ухмыльнулся и сплюнул сквозь зубы. - Нож возьми хороший, острый. Деда сложили, ствол срезали, пока я вязать буду - ты всех баб на пол, чтобы не одна ****ь к кнопке не подошла, понял!
- Понял.
- Я деда вяжу и мету рыжье. На все про все пять минут у нас, не больше. Да, вот еще - камера эта. Купи две шапки вязаные, два ватника сраных какие-нибудь, все скинем после, шклерки две пары, копыта, мне - сорок четвёртый. И без дела не пали, если придется стрелять - выйдем, ствол сбросишь вон там. - Толстый показал на снег. - Ствол не лапай, перчатки не забудь.
- Не забуду.
Толстый остановился, внимательно посмотрел на Худого.
- Ну что, вроде все?
- Вроде все, - сказал Худой.
Толстый посмотрел на часы.
- Так, три часа у нас. Успеем. Теперь давай засечем, сколько ходу сюда от мусарни.
- Там, - Худой показал рукой, - еще опорный пункт есть, но там ни наряда, ни чего не бывает. Так - приемная участкового.
- Ладно, поехали.
Оба сели в тонированные жигули восьмой модели, за руль сел Худой. Поехали.
- К барыге своему один поедешь. Косяков не налепи! - строго сказал Толстый.
- Все по честному будет. Отвечаю.
- Отвечаю! - передразнил Толстый. - Сколько там ломится со всего, ты прикинул?
- Барыга этот питерский...
Толстый прервал:
- Следи за метлой то! Я же говорю - барыга твой, ты отвечай, а мне знать, что он питерский, или ростовский - все это лишнее. Ты про меня лишнего не знаешь.
- Да может он и не питерский вовсе. Так - погонялово просто.
- Ладно, проехали. Ну и что?
- Ну вот. Просто цацки возьмет по 3,5 бакса за грамм, камни там, цветники 20% от цены.
- Какой цены?
- Продажной.
- Ты что, бирки ему магазинные повезешь?
- Ну, посчитаться как-то надо.
- Ну, ты, брат, даешь!
- Что?
- Что?! Никаких бирок! Срежь, сожги! Пусть цену за грамм дает на все. Честную цену.
- Давай так - я с ним посчитаюсь, потом срежу ценники эти. Потеряем так. Так - кусков 50 ломится, а так - не знаю.
- Никаких бирок, все! Решил!
- Ладно, заметано.
- Все за грамм, все за грамм, пусть честную цену даст, - сказал Толстый, потом похлопал Худого по плечу и добавил: - Не жадись, брателла, на твой век хрустов хватит, увидишь свое небо в алмазах, а береженого - что...?
- А береженого, брат, бог бережет, - ответил Худой и оба рассмеялись.
*****
В дверь малогабаритной двухкомнатной квартиры тихо постучали. Она сразу поняла, что это был Он. Она всегда знала, когда это был Он. Отставила свой недопитый чай, поднялась, одной рукой придерживая живот, пошла открывать мужу. Открыла. Обняла.
- Здравствуй, Зайчонок, - сказал Он втаскивая по полу два огромных баула. - Здесь образцы . Ну, как вы тут?
Она ответила не сразу, Ей хотелось рассмотреть Его.
- Мы хорошо, Сережа.
- Как маленький? - спросил Он, положив ей руку на живот.
- Дерется, - улыбнулась Она. - Есть будешь?
- Нет, Зай, ничего не хочу. А что с машиной, что дядя Вова сказал?
- Он в гараже с ней возится; я сказала, что ты будешь в двеннадцать, он обещал зайти.
Он посмотрел на часы - поспать осталось совсем ничего.
- Тогда, Зай, дверь не закрывай, чтоб он Анюту не разбудил, - сказал Он и на цыпочках подошел к двери в комнату, которую они называли детской.
Осторожно отворив, Он прокрался к маленькой кроватке и, чтобы лучше рассмотреть в темноте свое сокровище, наклонился над ней. Девочка лежала, раскинув в стороны ручки, и было слышно, как она тихо-тихо сопит. Он на мгновение забыл о смертельной усталости, о неподъемных баулах, о деньгах под проценты, о том, что завтра - нет, уже сегодня - опять вставать ни свет, ни заря. Ничего этого уже не было, Ему только хотелось поцеловать эти крошечные пальчики, но было нельзя, ведь маленьким девочкам ночью надо спать. Кстати, вы знаете, что если уметь правильно слушать, то в детском дыхании вы услышите, как мы - ангелы - поем колыбельные песни.
Дверь за Его спиной тихо отворилась.
- Сережа, - прошептала Она, - дядя Вова пришел.
Дядя Вова - отставной военный и местный мастер на все руки, подрабатывал то ремонтом автомобилей, то строительством дач, а не так уж давно он, боевой офицер-зенитчик, смахивал с неба Вьетнама американские В-52.
Дядя Вова прокашлялся.
- Сереж, ну, я сделал там...
- Спасибо, дядя Вов, вот тут, возьмите...
Он протянул деньги. Дядя Вова взял, несколько смущаясь.
- Там это, Сереж, я посмотрел, это...шаровые менять надо, и ручник совсем не держит. Я глянул - трос совсем сгнил, похоже.
- Да, да, я знаю. Вы зайдите.
- Да я это...
- Давайте, дядь Вов. По пятьдесят. И я с вами немного.
- Ну, можно, что ж. Сделал дело - гуляй смело. Правильно я говорю, хозяйка? - Сказал дядя Вова и лукаво подмигнул Ей.
- Только вы тихо, ребенка не разбудите.
Дядя Вова понимающе закрыл глаза, приложил палец к губам, разулся, прошмыгнул на кухню.
Пропустили по пятьдесят.
- Вот сыр, вот колбаса, закусывайте, дядь Вов.
Дядя Вова отломил кусок сыра.
- Ну, как там, Сереж, заграница?
- Да какая заграница! - отмахнулся он и устало положил голову на руку. - Что я вижу из той заграницы? Мешки, рынок, мешки. Так - в автобусе посмотришь из окна, да больше все поспать пытаешься. Всю ночь - то таможня, то пограничники. Турция, Болгария, Румыния, Украина. Четыре границы, с каждой стороны по два раза и таможня, и пограничники. Вставай! Документы! Что в этом, мешке, что в том мешке? Всем - дай, дай! А не дашь, весь автобус выгружать заставят. И ведь даем же, все равно мешки туда, мешки сюда. Что им скажешь? В этот раз я что-то особенно наломался.
Дядя Вова слушал и понимающе качал головой.
- Ну, что, Сереж, еще по пятьдесят и я пойду, а то вон смотрю - ты уже носом клюешь.
- Это точно, вы уж извините, дядь Вов.
Уже в прихожей дядя Вова не спеша надел обувь, пожал ему руку, и умные его глаза озорно блеснули.
- Вот, что я тебе, Сереж, скажу, - прошептал он. - Будет время, когда на всех этих границах, русскому человеку все эти суки честь отдавать будут, как в прежние времена. Я то уж не доживу, а ты постарайся.
Дядя Вова вышел.
*****
Красный "Феррари" мчался по Новому Арбату в сторону области.
- Алло, алло!
- Ты где?
- Ты кто?
- Я кто, а ты кто?
- Привет, Димастый!
- Привет, ты где?
- В Караганде! Да вот только из офиса вырвался, а ты где?
- В клубе.
- В каком клубе?
- В каком? В своем, бля, клубе. Ты давай ветошью не прикидывайся! Дуй сюда!
- А что, процесс там идет?
- Процесс идет. Чиксы-бриксы, кокаин! Ты давай, сиськи не мни и быстро сюда! Будем тачку твою новую, лоховскую обмывать, пить, гулять и веселиться.
- Лоховская тачка у тебя в штанах! А кто там?
- Да все уже здесь - Эдик, Петя, Людка.
- И Людка там?
- Ну.
- С этим, как его..., со своим?
- Каким на хер своим! Она тут с тобой.
- А муж?
- Муж - объелся груш! Давай, давай, она говорит - хочу видеть, говорит, не могу говорит.
- Так и говорит?
- Так и говорит.
- ****уться!
- На поговори с ней.
- Алло!
- Алло!
- Люд?
- А?
- Ты пьяная уже, что ли?
- Нет, тебя жду. Приезжай!
- А что делать будем?
- Что, не слышу?
- Я говорю - глумиться над общественной моралью будем?
- Чего?
- Ну, глумиться над общественной моралью?
- Как это?
- Ну, я не знаю, извращенные половые акты, свальный грех и все такое.
- Чего?
- Я говорю - извращенные половые акты.
- Я не понимаю. Ты едешь?
- Уже еду. Дай Димастому трубочку!
- Даю. Дим, приезжай, ладно.
- Алло, ну ты где?
- А что, повар твой, креветки эти тигровые, бутичные готовит?
- Бля, все есть, Димон, все есть. Быстро сюда!
- А, что у вас там есть это...?
- Есть децл.
- Мне оставьте!
- Ладно.
- Все, я к вам.
Красный "Феррари" резко ушел в левый ряд, дал по тормозам и развернулся через две сплошных.
- Извините, здесь стоянка запрещена, - вежливо сказал охранник, дежуривший у дверей клуба.
- Ты что, новенький здесь? - спросил пилот красного болида, даже не глядя на того. - Я к Диме. На вот, купи себе что-нибудь красивенькое!
Он сунул охраннику деньги прямо в нагрудный карман, похлопал по карману и добавил:
- Стыдно, товарищ - героев революции надо знать в лицо.
- Пожалуйста, проходите.
- Спасибо, спасибо.
В уши ударила волна музыки, супербасы придавили, приколбасили. Пилот огляделся по сторонам. Три - четыре дюжины атлетов в узких рубашках, девчонки с голыми животиками - все плясали, стояли, сидели, ели, пили.
- ****уться! - сказал Пилот и заметил, что ему машут из-за столика VIP зоны.
- Ой, ой, ой! Димка приехал! - завизжала высокая блондинка, между сисек которой утонул бы и линкор "Миссури". Она выскочила из за стола и, размахивая в разные стороны маникюром, бросилась на Пилота целоваться.
- Здорово, Людка!
- Привет, Димон!
- Привет, Димон!
- Буэнос ночес, амиго! Люд, а где твой?
Она брезгливо махнула маникюром в пустоту - понимай, как хочешь.
- Ну, что процесс у вас тут идет, нет?
- Пойдем в офис, пробежишь спринтерскую дорожку.
- А пошли!
Пилот и еще один в узкой рубашке отделились и, проталкиваясь среди танцующих, скрылись в подсобные помещения. Человек в узкой рубашке протянул Пилоту целлофановый шарик.
- На, поправься!
- Это что, все?
- А тебе мало?
- Ну, что ж ты не сказал! Я бы к доктору заехал.
- К Склифосовскому?
- Ну.
- Ну, давай вызывай, если хочешь - я метнусь, ты только забейся с ним.
- Да он шугается, надо самому ехать, у него дежурство сегодня. Ладно, позвоню.
Пилот стал разворачивать шарик.
- Слушай, тут тема, эта с ресурсом двинулась, - сказал человек в рубашке.
- Да! Ну, ну, что там? - спросил Пилот, не отрывая глаз от целлофанового шарика - разворачивал.
- Ты своему позвони, скажи, что векселя эти мы в оплату примем.
- Но ты понимаешь, что это не векселя, а фуфло полное?
- Да я знаю - ими там уже пол области жопу вытирает, я пробивал. Целый, понимаешь, федеральный округ, вытирает ими жопу. Но это все батва. Пусть он думает, что такой самый умный, не важно. Важно, что мой на комбинате векселя те примет в оплату, за долю малую.
- Коррумпировал ты его, значит?
- Фактически. А ресурс сольем где хочешь, да хоть тут - в Москве.
- Да, это вообще не вопрос.
- На, возьми!
Человек в рубашке протянул скрученную купюру.
- Не надо, я с ключа ****у.
Пилот сковырнул из шарика ключом белого порошка и ****ул с ключа.
- Ну, вот и обмыли твою тачку.
- Нет, еще не обмыли. Нам помогут люди в белых халатах, врачи-вредители, - сказал Пилот и полез в карман за телефоном.
*****
Архангел Гавриил осуждающе покачает головой.
Я пожму плечами.
- Посмотрим, что будет дальше, -скажу я.
- Посмотрим, - скажет Гавриил.
*****
За десять минут до закрытия к ювелирному магазину подошли двое в синих ватниках. Толстый нес через плечо спортивную сумку. Перед самым входом они натянули вниз вязаные шапочки с дырками для глаз, достали стволы. Толстый взялся за ручку, прошептал: "Осветись, пасочка", резко открыл дверь, и оба ворвались во внутрь.
Толстый подскочил к охраннику и сильно наотмашь ударил его в седой висок, заорал:
- Всем на пол, суки!!! Это ограбление!!!
Охранник отшатнулся, теряя равновесие, рукой оперся на стену. Худой два раза ударил старика в зубы и несколько раз ногой, уже лежащего на полу. Потом, обернувшись к прилавкам, Худой наставил пистолет на окаменевших девчонок.
- А ну, на пол, на пол, ****и!!! На пол!!!
Толстый уже обматывал старику руки, стоя над ним на корточках. С каждым мгновением лужа крови на полу растекалась все шире и шире, и уже не только колени Толстого, но и все штаны и даже руки были перепачканы ею.
- Нож, нож! - крикнул он Худому. - Нож давай скорее!!!
Через пять минут двое быстрой, почти срывающейся на бег походкой, скрылись во дворах. В сумке у них было золото. Золото. Золото.
*****
- Сережа, Сереж...- услышал Он через сон. - Сережа, вставай, уже пора.
- А! Который час? - спросил Он осипшим голосом.
- Вставай, уже пора.
- Все, все, Зай, уже встаю.
Он поднялся и побрел в ванную. Жадно напился прямо из под крана. Машинально вымыл лицо, руки, выдавил пасту, чистил зубы, осоловело глядел в зеркало, и ему не нравилось то, что он видел в этом зеркале.
- Яичницу будешь?
- Нет. Сделай кофе, пожалуйста, - сказал Он, потом подумал и добавил: - Буду, яичницу буду.
Он ел медленно, не чувствуя вкуса еды. Она сидела напротив, молчала.
- Зай, я сейчас в гараж. Загружусь. Ты выходи минут через 10 - 15.
- Хорошо.
- А там я за две ходки выгружусь. Ты посторожишь мешки - и домой на такси. Хорошо?
- Сереж, я на метро вернусь.
- Какое там метро! Куда тебе на метро - час пик будет. Нет не могу. - сказал Он и отодвинул недоеденную яичницу.
*****
Красный "Ферари" мчался по внешнему радиусу Садового кольца.
- Алло!
- Алло, это кто?
- Дим, ты куда делся?
- Слышь, Люд, я тут отскочил ненадолго. Вы все там еще?
- Петька уехал, Димку найти не могу. А ты скоро будешь, Дим?
- Я быстро - туда и обратно. А Димастый где?
- Не знаю, найти не могу. Дим, приезжай, мне скучно!
- Слышь, Люд, ты давай мозги мне не еби! Сейчас порешаю тут быстро и приеду.
- Дим, что вы все меня бросили-то?
- Так, все, меня гаишники тормозят. Все, сиди там, никуда не уходи!
Пилот бросил телефон на сиденье, потом снова взял.
- Алло! Все, давай выходи я на месте.
Он остановился возле института Склифосовского.
"Бля, - подумал Пилот, - а сильно движет". И от этой мысли ему стало еще лучше. Следом пришла мысль о том, что так хорошо движет его уже от нешуточной дозы, а от шуточной уже и не движет вовсе, и то, что по утрам кумарит тоже не шуточно. Но эту думку он отогнал легко и просто, любимым приемом: "Херня, захочу - брошу!"
"Ну, где ты, белая карета?" Он забарабанил пальцами по торпеде. "Где ты доктор Менгеле, академик Павлов, врач вредитель? Опаньки, а вот и мы!"
К машине подошел человек в белом холате, глаза у него бегали.
*****
- Менты! - выдохнул Худой, увидев милицейский уазик и двух сотрудников у обочины. Один подавал палкой сигнал остановиться.
- Не останавливайся! - зарычал Толстый сквозь зубы. - Покажи поворотник, потом по газам!
Худой включил поворот, перестроился вправо, поравнялся с милицией и резко нажал на газ. Из под колес вырвалась снежная пыль. Сотрудники бросились к уазику.
- Уйдем! За мостом уходи вправо!
Худой до отказа нажал педаль, разогнав движок до предела. Поворот. Сбросил газ. Сцепление. Нейтральная. Перегазовал. Воткнул третью. Вошел в поворот, и тут Худой стал видеть все рваными кадрами, как в кино. Милицейский "Форд" наперерез. Красные, синие огни. Удар. Машину развернуло, вынесло в снег. Двери "Форда". Менты. Автоматы с плеча. Страшно! Газ. Нет! Задняя. Руль вправо. Нет! Руль влево. Газ. Пошла.
- Выноси! - заорал Толстый и выстрелил два раза через стекло.
Брызги стекла. Автоматчик упал на колено. Пошла! Пошла! Выровнял. Газ. Уходим. Что-то ударило по спине. Обожгло. Лобовое стекло расцвело паутиной.
- Уходим!!! Уходим!!! - заорал Толстый и высадил всю обойму.
Газ. В машину ворвался свежий ветер. Уходим. Вот только дорога набегает то слева, то справа. Выровнял. Газ. Снова выровнял. Уходими. Ветер. Как холодно.
- Оторвались! Оторвались, брат, оторвались!!!
Оторвались... Уходим... Почему так бросает дорогу?! Выровнял... Оторвались...
- Давай, брат, в Измайлово, здесь прямо давай!
- Руки...- сказал Худой.
- Что?
- Руки... не держат...
- Ты что, брат?!
Все поплыло перед глазами Худого, он успел выдернуть в нейтраль. Потом руки сами упали, машина уткнулась в бордюр. Худой почувствовал, как во рту становиться мокро, в ноги стал забираться холод, и стало совсем не страшно.
- Ты что, брат?! - толстый схватил его за плечо, развернул. - Ты что?!
Худой поднес руку ко рту, отнял ее всю красную от крови.
- Все, - тихо сказал он.
Толстый выбрался с заднего сиденья, выволок Худого на снег.
- Ты что, брат?!
- Кровь... я весь в крови, - тихо сказал Худой и показал свою руку.
Толстый упал рядом с ним на снег, стал расстегивать ватник.
- Это не твоя кровь, брат! Не твоя!
Толстый рыскал руками, ища пуговицы, и чувствовал, что ватник Худого тяжелый от крови.
- Это не твоя кровь, брат. Не твоя, - говорил он. - Не твоя кровь. Не твоя кровь, брат...
*****
Когда Она вышла из подъезда, Он все еще ковырялся над мешками на багажнике своей гремучей пятерки, старясь закрепить их. Задний багажник уже был забит до отказа и не закрывался. Как обычно, Он привязал его веревкой. Он покачал из стороны в сторону один из мешков.
- Вроде, держится, - сказал Он удовлетворенно. - Ну что, Зайчонок, поехали?
Она кивнула. Сели, поехали. Ночь, на дороге никого. Она слушала, как рычит пробитый глушитель, и обдумывала, как сказать Ему то, что хотела сказать еще вечером.
- Сереж.
- Аюшки?
- Сереж, мне надо рассказать тебе что-то.
- Что?
- Ты только не сердись и не волнуйся.
- Что? Что случилось?
По Его голосу Она сразу поняла, что нет, не так надо было начать.
- Что? Что случилось?
- У меня деньги украли.
- Какие, какие деньги?!
- Те, что ты оставлял, чтобы доллары купить для тети Вали.
- Что?! Все?! Cколько?!
- Все украли, Сереж.
- Что?!
Он задергался на сиденье из стороны в сторону, остановил машину.
- Как украли? Когда?
- Ты только не волнуйся, мы соберем потихоньку.
- Как украли? Где украли?
- Я пошла валюту покупать...
- Ну!
- Ну, купила.
- И что?
- Домой пришла - кошелька нет, и в сумке дырка. Вот так вот, как будто порезали. - Она начертила пальчиком в воздухе какая была дыра. - Сереж, ты только не ругайся, мы соберем.
Он опустил руки.
- Сереж, а Сереж...
Он молчал.
- Сереж, а Сереж... Сереж, я такая дура, Сереж.
- О-о-о!!! Черт! - взорвался Он, ударил по рулю, выскочил на дорогу, стал метаться из стороны в сторону. - О-о-о!!! Черт! Черт! Черт!
Она тоже выскочила на улицу, хвостом стала бегать за ним, пыталась успокоить.
- Мы соберем, ты не волнуйся.
- Что соберем, когда соберем?! Надо на этой неделе отдавать.
- Давай поговорим с ней, может она товаром возьмет.
- Товаром?! Товаром?! Даже если возьмет, я что эту поездку впустую скатался?! Даже если возьмет! - кричал Он.
Остановился, повернулся к ней, беспомощно затряс ладонями перед Ее лицом.
- Ну, как же... Ну, как же ты... Ну, как же ты, Зайчонок...
- Сереж, я такая дура, - только и смогла ответить Она.
- А-а-а! - Он в сердцах махнул на Нее рукой и стал опять метаться, но уже медленнее.
Она, уткнувшись лицом в рукавицы плакала.
- Ну, ладно, все, все - сказал Он, остановившись, обнял Ее, погладил по голове. - Все, все.
- Я такая дура, такая дура...
- Ну все, все, не надо.
Он посмотрел вверх, что есть силы, про себя обругал небеса, вслух сказал:
- Ладно, ничего, переживем. В конце концов, отдадим ей товаром, в самом деле. Ладно, ничего, ничего. Ладно, давай, поехали. - Он погладил Ее еще раз по голове. - Все в порядке? Давай поехали. Ты в порядке?
Она кивнула. Он сел в машину.
- Ну, все, поехали, поехали! Давай, Зайчонок, садись, поехали уже.
- Сереж.
- Ну, что?
- Сереж, что это там?
- Где?
- Вон там, - она показала на деревья возле обочины, - вон там, что-то лежит.
- Ну, где? - Он, недовольный, вылез из машины.
- Вон там.
*****
Красный "Феррари" стоял возле института Склифосовского.
"Ох, движет не на шутку!" - подумал Пилот. Зазвонил телефон.
- Алло!
- Да.
- Ты где, Димон?
- Слушай, мне ****ец!
- Что, ты где?
- Да я здесь еще.
- Ну, что застрял? Давай сюда дуй!
- Какой дуй! Пошевелиться не могу! Я тут догнался децл. Так вштырило - пошевелиться не могу.
В трубке раздался смех.
- Бля, хорош прикалываться! Серьезно тебе говорю - клина словил.
- Тебе надо поаккуратнее с этой китайской кухней.
- Ох, вот ведь прессануло-то!
- Давай, приезжай!
- Какой приезжай! Меня уже глючит. Во, глюки начались!
- Глюки?
- Натурально.
- Что видишь?
- Да, ****ец, тачка какая-то подъехала, вся в мешках.
В трубке опять заржали.
- Каких мешках?
- Да я ебу что ли, в каких мешках! В мешках! Во, во, гляди!
- Что, что там?
- Баба беременная и мужик, мужика тащат.
- Какого мужика, кто там кого тащит?
- Мужика.
- Какого?
- Да я ебу что ли, какого! Мужика. Худого мужика тащат. Ох, и ни хера себе!
- Что, что там?
- Весь в крови!
- Кто?
- Да мужик этот! Сейчас ботинок упадет.
- Кто, кто?
- Да кекс этот, бля, весь в крови! Ну вот, я же говорил!
- Что?
- Ботинок соскочил.
- Чей?
- Да погоди ты!
Пилот бросил трубку.
- Эй! Эй, ботинок потеряли! Эй, вы - святое семейство! - Он вышел из машины, подобрал в снегу ботинок, махнул им. - Эй, запчасти потеряли! Эй!
Пилот стал догонять их, держа ботинок на вытянутой руке.
*****
- Н-да, - протянет Архангел Гавриил и многозначительно сделает бровями.
- Да... - соглашусь я.
И на город с неба пойдет снег.