Вновь вернулся Алексей домой ни с чем. Но, как только он собрался войти в гостиную, где оставлял друзей, перед ним из библиотеки вышел прибывший в Петербург отец...
– Вы? – только и смог сказать Алексей, застыв перед его суровым взглядом, и снял цилиндр.
– Что за доносы мне шлют про тебя, Алёша? – строго спросил тот и выпрямился, спрятав руки за спину. – Ты участвовал в мятеже?
– Какие доносы, – усмехнулся Алексей. – Ведь ведомо вам, каково видеть гибнувших товарищей. Будь я в ином положении, с полной самоотдачей, и я бы вышел с ними на площадь!
За подобное заявление Алексей был удостоен твёрдой пощёчины.
– Да, – кивал Алексей в широко раскрытые глаза родителя. – Я предал свои идеалы, вышел из общества и ушёл тогда сразу в отставку! Вы спрашивали меня тогда, почему, Алешёнька, а вот, батюшка, вы воспитали слабодушие во мне! Не в силах я был бороться с общими идеями, способами, которые были неприемлемы для моей чести!
– У каждого своё понятие о чести, – согласился отец, еле сдерживая гнев, сложив на груди руки и уставившись в пол. – Но честь заключена в добродетели, и от этого я не позволю тебе отступиться, с кем бы ни пришлось сталкиваться! Не вам вершить!
– Отец, – хотел что-то ответить Алексей, но тот взглянул в его глаза и продолжил:
– Нет, Алёша, нет... Измени ты вокруг себя сначала что-нибудь в ту сторону, к которой стремишься, а потом уже проси других. И не смей больше дерзить перед государем!... Пожалей мать.
Алексей немного помолчал. Он понял, что отец на его стороне, что поддержка всегда будет, как бы душа ни болела, но она болела и трясла его обливающееся кровью сердце.
– Я... Я видел сейчас Милану, – вымолвил он, наконец-то, на что взгляд отца стал спокойнее и немного удивлённым. – Она с подругами подъехала к храму, но они скрылись от меня, не поверив ни слову.
– Изменяй всё вокруг себя, как тебе угодно, – повторил отец. – И не жди никого у храма... В самом храме вымаливай, коль грешен.
Алексей вдохновенно улыбнулся, а ничего больше не сказавший отец спокойно вернулся в библиотеку.
– Вы ещё здесь? – поспешил в гостиную Алексей, где так и были его два друга.
Те сразу расплылись в улыбках, видя счастливое его лицо.
– А я смотрю на часы, жду и думаю, – рассиживая на диване, улыбался Дмитрий. – Наверное, не дождётся!
– Ну, по лицу видно, – отложив газету, которую читал, поднялся Сашка. – Поговорил с ней?
– Да, - кивнул Алексей, потирая руки. – Правда, совсем мало... И они снова сбежали, но я пойду на завтрашнюю службу в этом храме и, клянусь, не упущу!
– Ну, наконец-то, ты оживаешь, – обрадованно хлопнул в ладоши Дмитрий и сел удобнее.
– Сейчас я вам расскажу, – уселся в кресло рядом Алексей. – Что за настроения теперь и среди детей!
Заинтересованные друзья слушали всё, что рассказывал: и о мальчишках с голубем, и об их выкриках, и о том, как прошёл разговор с Миланой и её подругами. Часы шли, согревая, как трескучий камин перед бессонными глазами Алексея, все его надежды...
После того как друзья просидели с ним в беседах до поздней ночи, он не смог покинуть тёплые стены гостиной, чтобы погрузиться в сладость снов. И как только рассветные линии показались на небе, Алексей схватил плащ и поскорее поспешил вернуться в храм.
Очень скоро, самым первым, он прибыл на место и стоял там перед иконами лишь с одним: «Придёт или нет». Его молитва была лишь из двух слов:
– Пусть придёт... Пусть придёт, – и это слышать могли лишь те, кто вошли в храм и своим присутствием заставили замолчать.
Он ждал... Знал, что Милана придёт. И она уже с раннего утра и тоже от бессонной ночи ожидала на улице. Она стояла у дверей дома Татьяны Васильевны, пока завидевшая из окна девица не поспешила позвать вернуться в дом.
– Чего удумали, – шептала та, помогая снять шубку. – Барыня прознает, гневаться будет. Ведь захвораете!
– Не могу ждать, – высказала Милана. – Долго ещё?
– Подруги ваши спят ещё, – шепнула девица и умчалась вон, завидев вышедшую во всей готовности Татьяну Васильевну.
– Ни свет ни заря собралась? – удивилась та с улыбкой к повернувшейся Милане.
– В храм мне надо, – умоляюще молвила она.
– Неужто барина надеешься вновь увидеть? – улыбалась Татьяна Васильевна.
– Слово честное взять хочу, если увижу,... если придёт, – пожала плечами та и опустила глаза от неловкости.
Покачав в умилении головой, Татьяна Васильевна сняла со своих плеч платок и повязала им голову Миланы:
– Растрепалась коса твоя за ночь-то, переплела бы... А так, смотри, чтобы беды не было... Василий! – позвала она вдруг.
Явившийся статный ещё в своём пожилом возрасте дворецкий поклонился:
– Что изволите, матушка?
– Одевайся-ка ты под барина да гляди, чтоб Милану нашу не украли! Будешь её кавалером в храм, – сообщила та в добродушной улыбке, на что Василий умчался исполнять просьбу. – Вот, милая, а пока ты там, Василий приглядит, мало ли что.
– Благодарю, – засветилась счастьем в глазах Милана, но пока приходилось только ожидать и гадать о возможной встрече...
А Алексей всё ждал. Восторженность, покаяние, переживание, раскаяние или мольба о спасении — всё замечал Алексей среди людей, которые стояли у икон и перед алтарём, то медленно передвигаясь по залу с горящими свечами, то оставаясь в своих тихих молитвах.
Он просил время поторопиться, ждал. Он не двигался с места и следил осторожным взглядом за каждым, пока не посмотрел вновь на вход. Страшно забилось его сердце, заметив, что Милана явилась в сопровождении некоего пожилого кавалера, гордо выхаживающего рядом с ней.
Её глаза тоже в надежде отправились на поиск Алексея, но,... встав перед горящими свечами, Милана перекрестилась и что-то прошептала. Алексей не сводил с неё взгляда и, решив подойти, остановился возле...
– Прошу прощения, сударь, – тихо заважничал дворецкий в своей роли. – Дама не одна.
– Оставь нас, Василий, – вымолвила нежно Милана, не сводя глаз с Алексея, как и он с неё.
– Барыня будет недовольна, – шепнул Василий, но послушно отошёл в сторону, крестясь и произнося слова молитвы.
– Я думал, это или муж, или жених, – несмело улыбнулся Алексей.
– Нет, – робко улыбнулась Милана. – Иное мне судьба сулит, не замужество.
– Что же? – заинтересовался Алексей.
– К театру меня готовят, – призналась Милана, на что Алексей оглянулся и рукой предложил выйти из храма.
Перекрестившись на улице перед дверями и за воротами, они медленно побрели по почти безлюдной улице, не обращая внимания на следующего за ними Василия...
– Вас готовят к театру? – надеясь на продолжение беседы, спросил Алексей.
– Да, учат петь, играть, – опуская взгляд под ноги, скромно говорила Милана. – Благодаря нашей покровительнице и супругу её, жизнь наша так спокойна и полна добра... Словно мы под крылом
родной матушки, – призналась она.
– По мне, учить вас петь даже и не стоит. Ваш голос дан ангелами при рождении, – нежно улыбнулся Алексей, на что получил ответную улыбку нежности:
– Благодарю...
– Я искал вас с того дня, как вы бежали, – напомнил он, став серьёзнее.
– Зачем же, коли всё равно вольную даёте моим подругам? – напомнила Милана про обещанное.
– Дам, – подтвердил Алексей и улыбнулся. – А вы умны, как я и думал! Однако Иван меня тоже интересует. Он вернулся в полк?
– Нет, что вы, он в бегах... Его же уже держали, пытали.
– Пытали? – нахмурился Алексей и погрузился в задумчивость. – Значит, он прячется... На площади не был. Значит, ещё не присягал.
– Вы там были? – в вернувшемся с того дня беспокойстве спросила Милана, и Алексей, остановившись, осторожно взял её руки в свои.
Снег стал медленно кружить, падать на их лица, волосы. Алексей невольно любовался, как каждая пушинка снега осторожно касалась щёк и губ милой... И боязно было за судьбу такой светлой, нежной девушки...
– Я видел, что там было, знал... Был, – уставившись с тревогою в глаза, прошептал он.
– Вы входили в какое-нибудь из тех обществ? – насторожилась Милана.
– Входил давно, но ушёл... Друг мой там остался с товарищами, и теперь сердце умирает от мысли, что, может, я их предал, не понял. Товарищей ждёт суровая кара, а наш общий друг, стоящий в стороне, спас меня и Сашку из всего этого, – признался Алексей, как бы тяжело ни было на душе.
Милана смотрела в глаза и представляла, как трудно ему было видеть происходящее на площади, терпеть и пережить страх за друзей и свою жизнь...
– Вас тоже арестовывали? – спросила она вдруг и прослезилась.
– И допрашивали, – подтвердил Алексей, видя искренние переживания милой и желая её прижать к своей груди, но лишь нежнее прижал её руки. – Это ещё не конец, и всё ещё может измениться. Я не хочу оправдываться... или кого-то обвинять.
– Не надо, – согласилась Милана, и волна поглощающего тепла пробежала по телу. – Я счастлива, что вы спаслись... Несчастных больше остальных, да молитв мало звучит за них. Я буду и дальше молиться за спасение остальных и... вас.
– Вы проклянёте меня, если я скажу, что мало верую уже?
– Нет, что вы, никогда не прокляну, не вправе я, но буду надеяться на успокоение вашей души, – как бальзам на сердце прозвучали эти ласковые слова.
Оба замолчали и неотрывно купались во взглядах нежности друг к другу. Заметивший это Василий подошёл ближе и объявил:
– Барышня, нам пора возвращаться! Немедля!
– Мне пора, – в сожалении опустила взгляд Милана, и Алексей отпустил с нежеланием её руки.
– Где я могу снова найти вас? – в надежде спросил он, следуя за ней и Василием.
– Только, – качала головой Милана, подходя к ожидавшей их карете. – Только на Благовещение, – устроилась она туда.
Алексей сдержанно молчал, взглянув на недовольного Василия, и наклонился к стеснительной улыбке милой:
– До Благовещения долго ждать! Я умру за один день ожидания!
– Трогай! – послышался возглас Василия и карета тронулась с места.
– Я живу у Татьяны В..., – только и смог расслышать Алексей из слов удаляющейся от него Миланы.
– Подлец Василий, – выдавил из себя Алексей, но тут же забыл про гнев, вспомнив последние слова дорогой Миланы. – Кто же эта Татьяна В?
Алексей вернулся домой впервые с улыбкой, не слезающей с его лица. Он ощущал счастье, как никогда, и, что-то себе напевая под нос, прошёл в гостиную.
– Ну надо же! – всплеснул руками довольный Сашка и откинул на диван журнал, который читал. – Опять виделись?
– Да, – покружившись на месте, топнул ногой в пол он и, заметив, что они только вдвоём, стал серьёзнее:
– А куда Димка делся? Мы же не закончили обсуждать.
– А он решил выполнить поручения канцелярии, пока тебя нет. Сказал, быстро вернётся. Собирает какие-то подписи, – пожал плечами Сашка. – Я хотел ещё в театр. Дмитрий сказал, если ты пойдёшь, то он и сестру позовёт.
– Нет, сегодня не пойду, – махнул рукой Алексей.
– Значит, не судьба... Сегодня, – задумчиво вымолвил Сашка. – В Невском альманахе, в Северной пчеле, кстати, пока ничего такого.
– Это только начало... Нам надо обратиться к Аладьину о печати в Невском, как и в пчеле, – отошёл Алексей к столу и сел перед пером с готовой чистой бумагой. – Владимировна, Викторовна... Помогай, – принялся писать Алексей список отчеств. – Какие ещё могут быть на букву В?
– Это зачем? – вздёрнул бровью удивлённый друг.
– Она у некой Татьяны В, – улыбнулся Алексей.
– Ааа, ты знаешь сколько таких Татьян в Петербурге? Будешь всех обходить? – понял тот и принялся вспоминать вместе с ним ещё отчества. – Вадимовна... Васильевна... Валентиновна...
– Вячеславна..., – записывал далее Алексей и ответил между делом на вопрос. – Да, буду...
– Так, может, В – фамилия? – улыбнулся Сашка, предположив ещё одну версию, и Алексей остановил записи.
– Да, но я почему-то подумал отчество... А до Благовещения ждать, когда вновь её в храме увижу, долго.
– Да ну, чуть меньше недели! – махнул рукой Сашка, но добродушно засмеялся, понимая тоску друга, и что ожидания до следующей встречи с милой — высшая мука...
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/25/612