Туман

Действующие лица

Майков/Соколов – журналист/ начинающий писатель
Никитин -  известный кинорежиссёр
Смоленский – литературный критик
Левин – сатирик
Смолова – молодая артистка, кинодива
Мишин – поэт
Маевская – художница
Лена – дочь Никитина
Платонов – оперный певец
Редактор
Охранник
Множество гостей разного пола

Действие происходит в загородном доме Никитина

Действие 1
Явление 1
В машине сидит Майков и разговаривает по мобильному телефону со своим шефом, редактором одной известной газеты, специализирующейся на «горячих» фактах.

Редактор: Майков, ты понимаешь, что выпал уникальный шанс? Столько интересных людей в одном месте и при минимуме охраны – это подарок судьбы.
Майков: Да, я всё понимаю. Буду стараться.
Редактор: (передразнивая) Буду стараться! Ты обязан из кожи вон вылезти, но добыть что-нибудь интересное. Если статья мне понравится, то так и быть дам тебе целую полосу в газете. Я знаю, ты об этом давно мечтал.
Майков: Да, мечтал.
Редактор: Твоя легенда?
Майков: Я молодой, начинающий писатель Соколов Алексей Иванович. Пишу детективы. Был лично приглашён Никитиным.
Редактор: Сказать по правде, слабенько, но это неважно. Главное, попасть в дом, а в каком статусе и каким образом, не так уж и важно. Твой диктофон при тебе?
Майков: Всё готово.
Редактор: В таком случае: ни пуха, ни пера!
Майков: К чёрту!

Майков заканчивает разговор, выходит из машины и направляется к воротам дома, где толпится множество гостей, ожидая, когда охранник сверит их данные со списком и гостеприимно растворит ворота.

Явление 2
Майков и охранник

Охранник: Здравствуйте! Вы кто такой?
Майков: Соколов Алексей Иванович, молодой писатель.
Охранник: Ваша профессия меня мало интересует, мне нужны только ваша фамилия и имя. (Смотрит список) Алексей Иванович, что-то я не вижу вас в этом списке.
Майков: Этого не может быть! Ваш хозяин мне лично звонил и приглашал к себе.
Охранник: Очень правдивая история!
Майков: Вы мне не верите?
Охранник: Конечно, нет! Знаете, сколько у меня уже сегодня таких «старых знакомых» было? И, что характерно, все рассказывают ту же самую историю, что и вы сейчас.
Майков: Покажите ваши списки! Этого не может быть, я был приглашён.
Охранник: (Передавая Майкову книгу) Да, пожалуйста! Я что, по-вашему, похож на обманщика?
Майков: (лихорадочно листая страницы) Действительно, моей фамилии здесь нет. Это какая-то ошибка! Этого не может быть! Мне Никитин лично звонил, он просил меня приехать. Он хотел обсудить со мной одну из моих книг, чтобы впоследствии снять фильм. А вы говорите мне, что я не могу пройти. Ваш начальник, когда узнает об этом, он вас в бараний рог изогнёт!
Охранник: Молодой человек, Михаил Владимирович велел пускать только тех, кто есть в списках приглашённых. Он лично просматривал эту книгу. Ошибки быть не может. Если он действительно вас звал, то позвоните ему, объясните ситуацию. Если он позволит, то я с радостью вас впущу. А теперь попрошу вас, выйдите из очереди, вы задерживаете других гостей.
 
Крики сзади: «Почему так долго? Я продрогла до костей! Какая дрянная погода! Да, какой-то парень с охранником спорит. Пускай, он его выкинет прочь, чего он с ним разговаривает? Катись отсюда!»

Майков: Хорошо, я уйду, но вы ещё пожалеете, что не пустили меня!
Охранник: Пожалею, молодой человек, пожалею. (Отталкивая Майкова). Следующий!

Гости оттесняют Майкова прочь от ворот. Охранник внимательно за ним наблюдает. Майков делает вид, что звонит по телефону и с кем-то громко ругается.




Явление 3
Майков идёт вдоль забора, пытаясь найти дыру или близко растущее дерево, чтобы всё-таки попасть в дом.


Майков: Шеф был прав. Версия совсем никудышная. Молодой писатель! Да, кто в это поверит? Разве пригласит Никитин к себе на дачу никому неизвестного человека. Он слишком разборчив в выборе друзей и гостей. Эти вечеринки только «для своих». И как назло даже в дом пролезть не получается! Похоже, не видать мне газетной полосы, как своих ушей.  Ещё не дай Бог выгонят.

По дороге едет машина. Неожиданно она съезжает на обочину и останавливается. Из машины выскакивает водитель, открывает крышку капота. Посмотрев на внутренности автомобиля несколько минут, он многозначительно произносит: «Приехали!»

Майков: Интересно, а это кто такой? Машина крутая, номера московские, да и сам водитель выглядит вполне прилично. Наверное, это один из гостей Никитина? Может, стоит поговорить с ним, мало ли, вдруг чего-нибудь наклюнется?

Тем временем водитель уже закрыл машину, поставил её на сигнализацию и потопал по обочине в сторону дома Никитина.

Майков: (незаметно выскакивает на дорогу и догоняет водителя) Здравствуйте!
Смоленский: (слегка подпрыгивает от неожиданности) Вы с ума сошли? Вы кто такой?
Майков: Меня зовут Соколов Алексей Иванович.
Смоленский: А вы собственно кто?
Майков: Я молодой писатель.
Смоленский: Ах, молодой писатель! Мне кажется, что писатели молодые и старые уже давным-давно развлекаются  в доме Никитина.
Майков: Скорее всего, однако, вы мне до сих пор не представились.
Смоленский: Это странно.
Майков: Что странно?
Смоленский: Я бы, может, не сильно удивился, если бы вы, молодой человек, оказались художником, музыкантом или политиком. Но в литературных кругах я довольно-таки известная фигура.
Майков: Я не сказать, чтобы относился к известным литераторам, мой путь только начинается.
Смоленский: Это не оправдание. Если вы действительно интересуетесь литературой, то должны знать меня. Смоленский Виктор Антонович. Это имя вам о чём-нибудь говорит?
Майков: Это вы? Литературный критик?
Смоленский: Ну, наконец-то всё встало на свои места!
Майков: Извините, не признал. Сами видите погода какая, да и темно уже. Да, и не имел я пока чести оказаться в поле вашего зрения.
Смоленский: Раз Михаил Владимирович пригласил вас к себе, то значит, вы вскоре попадёте под мою строгую критику.
Майков: А вот здесь у меня начинаются проблемы.
Смоленский: Как у меня с машиной?
Майков: Да, если бы! Быть может, я совершаю ошибку, но мне уже терять нечего. Признаюсь вам, Михаил Владимирович меня не приглашал.
Смоленский: Не приглашал? А, что же вы тогда здесь делаете? Вы – журналист?
Майков: Да, что вы? Вы же знаете, что в «жёлтых газетах» работают профи. Если бы я был журналистом, то я бы предварительно подкупил бы охранника, подделал бы списки. Придумал себе красивую легенду, а не слонялся бы под забором, пугая при этом известных критиков.
Смоленский: И всё-таки вы мне не ответили на главный вопрос: кто вы такой?
Майков: Я Соколов Алексей Иванович. Молодой писатель. Скажу прямо, известен я в очень-очень узких кругах. Именно поэтому меня нет в списках приглашённых. Хотите, я вам паспорт покажу, если вы не верите? (начинает рыться в карманах)
Смоленский: Паспорт вы будете милиции показывать. А зачем же вы сюда приехали, зная, что охрана вас не пропустит?
Майков: Здесь столько известных писателей, поэтов, сам Михаил Владимирович, в конце концов. Я хотел посмотреть на своих кумиров, пообщаться с профессионалами. Конечно, для вас это звучит глупо, но для меня это так важно. Хотя, в принципе, мне не за что винить судьбу, я пообщался с вами, с такой величиной, с такой глыбой…
Смоленский: (перебивая Майкова) Ладно-ладно, всё понял. Вы редкостный подхалим! Если хотите стать известным писателем, то не забывайте об этом таланте. Если хотите всем понравится, то вешайте им лапшу на уши. Все всё понимают, но похвалу всегда приятно слушать. Как я понимаю, если бы я вас не встретил, то вы бы перелезли через забор?
Майков: Да, так бы всё и случилось.
Смоленский: И вы не боитесь, что у Михаила Владимировича на участке живут две здоровенные и злые псины, которые разорвали бы вас на кусочки?
Майков: Виктор Антонович, вы даже представить себе не можете, как я хочу попасть на этот вечер! Две, три псины, да хоть целая стая мне не страшны.
Смоленский: Эх, узнаю себя молодого! Лет эдак двадцать назад! Знаете, я, пожалуй, могу вам помочь.
Майков: Как?
Смоленский: Всё просто. Я скажу, что вы мой приятель. Восходящая звезда! Меня все знают, поэтому вопросов никто задавать не будет.
Майков: Почему вы хотите мне помочь?
Смоленский: Не знаю, молодой человек. Что-то в вас есть такое, что заставляет меня проникнуться к вам симпатией. В конце концов, разве совершу я большое зло, если проведу вас в дом?
Майков: Спасибо большое! Я даже не знаю, как вас отблагодарить!
Смоленский: Не стоит. Мне несложно сделать маленькое добро. Быть может, лет через пять мы уже будем гулять в вашем загородном доме?
Майков: Очень на это надеюсь!
Смоленский: И ещё. Я никогда не дружу ни с писателями, ни с поэтами. Никогда. Поэтому никаких фамильярных обращений. Для вас я «Виктор Антонович», а не «Витя», «Антоныч», или как там меня величают старые, заслуженные, но уже никому не нужные ветераны литературного цеха. Они уже отработанный материал, поэтому я позволяю им подобные слабости. Из уважения к их былым заслугам. Всё понятно?
Майков: Да, никаких проблем!
Смоленский: Вот мы и пришли! Значит так, молодой человек, не знаю, что вы наговорили охраннику при первой встрече, но теперь инициатива на моей стороне. Просто стойте рядом со мной, молчите и изредка преданно кивайте головой.  Сейчас вы увидите, как звёзды входят в дом!


Явление 4
На улице из гостей уже никого не было. Из дома лилась музыка. Праздник был уже в самом разгаре. Охранник сидел у себя в комнатушке и грелся. Заметив, что к дому приближаются Смоленский и Майков, он выскочил им навстречу.

Охранник: Здравствуйте, Виктор Антонович! Что-то вы сегодня поздно.
Смоленский: Привет! Машина сломалась, поэтому пришлось пройтись пешком. Но я доволен, так как встретил своего молодого друга (показывает на Майкова)
Охранник: О, да его тоже знаю!
Смоленский: Неужели? И при каких обстоятельствах вы с ним успели познакомиться?
Охранник: Он пытался пройти в дом, хотя его нет в списках. Говорил, что ему лично звонил Михаил Владимирович. Кричал, что у него к нему личное дело.
  Смоленский: На самом деле всё так и есть. У меня, этого молодого человека и Михаила Владимировича действительно есть общее дело, которое мы должны обсудить. Теперь нам можно пройти?
Охранник: Но его нет в списках!
Смоленский: Ну, что за человек недалёкий-то! Конечно, его нет в списках, потому что этот человек должен появиться в доме инкогнито! Списки могли выкрасть. На такое могут многие решиться. Начались бы вопросы, наведение справок. В общем, всё наше дело пошло бы насмарку.
Охранник: Но почему он не сказал мне всё это ещё при нашей первой встрече?
Смоленский: (оборачиваясь к Майкову) Я не перестаю удивляться тупости этого человека! Я же тебе по-русски сказал, что он должен попасть на эту вечеринку инкогнито, то есть тайно. Не кричать же нашему молодому товарищу, зачем он сюда прибыл. Значит так, либо ты нас пропускаешь, либо я звоню твоему хозяину, и ты опять нас пропускаешь, но получаешь от него таких люлей, что ещё неделю носа своего не будешь высовывать из своей каморки. Что ты выбираешь?
Охранник: Проходите, проходите!
Смоленский: Спасибо! Надеюсь, что твои опасения возникли из-за твоей любви к делу, а не от природной тупости.
Охранник: Конечно- конечно! Сугубо профессиональная мнительность.

Ворота перед Смоленским и Майковым открылись. Охранник остался стоять в одиночестве.

Охранник: Вот уроды-то!

Охранник махнул рукой и пошёл к себе в каморку, чтобы вздремнуть часок-другой. Начинало холодать.


Действие 2
Явление 1
Смоленский: Никитин – человек старой закалки. Вымирающий вид. Вы слышите, как тихо проходит празднование?
Майков: Да, удивительно! Я всегда думал, что звёзды отдыхают с размахом.
Смоленский: Вы правы, но к Михаилу Владимировичу это не относится. И никогда не относилось, даже когда он был молодым. Он любит говорить со своими гостями: о семьях, о  творчестве. Если вы любите шумные тусовки, то вам будет очень скучно.
  Майков: Я приехал сюда не ради тусовки, а ради общения!
  Смоленский: В таком случае, вы впишетесь в нашу компанию. На самом деле, мы такие же люди, как вы, просто любим иногда пускать пыль в глаза. Кому-то удается вовремя остановиться, а кого-то накрывает с головой.
Майков: По-моему, это называется «звёздная болезнь».
Смоленский: Именно. И чтобы спасти вас от этой заразы – забудьте всё, что я говорил охраннику. Сегодня вы никто. Вы сейчас в том же статусе, что и жёны и подруги писателей и поэтов. Красивая упаковка, бесплатное приложение. Помните об этом.
Майков: И что я должен делать?
Смоленский: Пейте шампанское, ходите среди гостей, заводите полезные знакомства. В общем, показывайте товар лицом. Быть может, вам улыбнётся удача и к концу вечеринки карманы вашего пиджака распухнут от обилия визиток с нужными телефонами и адресами. Так начинается восхождение на литературный Олимп. Теперь всё понятно?
Майков: Да.
Смоленский: В таком случае я зайду в дом первым, а вы через минуту-другую. Если мы зайдём одновременно, то нас засыпят вопросами. А мне важен имидж.
Майков: Имидж? Какой имидж?
Смоленский: Вы забыли? Тогда я вам напомню. Я никогда не дружу с писателями и поэтами.

Явление 2
Гости чинно сидят на диванах и ведут беседы. Играет музыка. Горит камин. Писатели, поэты, актёры, музыканты образовали кружки по интересам. Смоленский вёдёт оживлённый разговор с хозяином дома. Майков, войдя в дом, незаметно включил диктофон.

Лена: Здравствуйте, ваше лицо мне незнакомо. Кто вы такой?
Майков: Я… Алексей Соколов. Начинающий писатель. Я впервые в жизни на подобном мероприятии присутствую.
Лена: А что вы так переволновались?
Майков: Не знаю, всё так неожиданно. Вот я и смутился. Я тут даже никого не знаю. До сих пор думаю, что это какая-то ошибка.
Лена: Тогда давайте знакомиться! Меня зовут Лена – я дочь Михаила Владимировича. По профессии – филолог.
Майков: Очень приятно. Даже и представить себе не мог, что вот так сразу познакомлюсь с дочерью Никитина.
Лена: Вы такой простой и наивный! Мне это нравится! Давайте, я вас с гостями познакомлю.
Майков: Ой, даже не знаю, удобно ли вас отвлекать от дел? Я мог бы и сам со всеми познакомиться.
Лена: Не беспокойтесь! Расслабьтесь! Всё нормально. Так здесь принято. Просто поверьте мне.
Майков: Хорошо. Моя судьба в ваших руках!
Лена: В таком случае, она в надёжных руках!


Явление 2
Лена: Познакомьтесь, это Мишин Иван Николаевич. Думаю, вы о нём не только слышали, но и читали его восхитительные стихотворения.
Мишин: Спасибо, Леночка, за такую лестную оценку. А кто этот молодой человек?
Лена: Это гость. Соколов Алексей. Он впервые на подобных вечерах, поэтому никого не знает.
Мишин: Такая красивая и гордая фамилия, а такой молчун! Соколов, ты что так и собираешься весь вечер в тишине провести?
Майков: Я… нет, просто я вас заслушался.
Мишин: Это зря. Слушать надо меньше, а говорить больше. Это пусть старики сидят по углам и тёмным закоулкам и слушают.
Лена: Может, я Алексея другим гостям покажу?
Мишин: Что ты Леночка? Мне надо с Соколом о многом переговорить, что называется с глазу на глаз. (Обращаясь к Майкову) Ведь нам есть, что обсудить, не правда ли?
Майков: Да, я был бы не против с вами поговорить.
Мишин: Ну, вот и замечательно!
Лена: Хорошо я вас оставлю. Алексей, я вас потом обязательно найду!
Майков: Я буду вас ждать, Елена Михайловна!

Явление 3
Мишин: Ну, вот мы и избавились от этой бойкой девушки! Теперь мы можем поговорить о делах.
Майков: О каких делах?
Мишин: Не здесь! Пройдёмте вон к тому столику, там как раз никого нет.
Майков и Мишин идут к журнальному столику, стоящему под лестницей, ведущей на второй этаж.

Мишин: Каким образом вы попали сюда?
Майков: Что?
Мишин: Не прикидывайтесь дураком, у вас это не очень получается. Я узнал вас сразу, как только Лена подвела вас ко мне.
Майков: Откуда вы меня знаете?
Мишин: Ещё бы мне вас не знать! Я стоял в очереди за вами, когда вы устроили перепалку с охранником. «У меня к Никитину дело! Пропустите! Я вас в бараний рог изогну!». Раз вы здесь, то у вас действительно есть какое-то дело.
Майков: Не понимаю, о чём вы.
Мишин: Я всё слышал! Сокол, отпираться бесполезно. Какое у тебя дело к Никитину?
Майков: Я не хотел бы об этом говорить!
Мишин: А, может, у тебя и не к Никитину дело, а к Леночке? То-то я смотрю, вы так мило встретились, так мило общаетесь, гостей она тебе собирается показать. Не успел зайти и сразу попал на прелестную девочку, притом незамужнюю. А, может, вы и раньше были знакомы? А папа о вас знает?
Майков: Я с Леной познакомился только сегодня. То, что ты говоришь–    это бред!
Мишин: Я не помню, чтобы разрешал тебе переходить на «ты». Но всё-таки, как ты попал сюда? Только не надо мне рассказывать истории про то, что совершенно случайно встретился с Никитиным, подсунул ему какое-нибудь своё творение, он прочитал, растаял от умиления и пригласил тебя к себе. Так бывает только в фильмах. А, давай, у него спросим? (кричит) Михаил Владимирович, можно вас на минутку!
Майков: Не надо! Хорошо, я всё расскажу.

Подходит Никитин.

Никитин: Ваня, ты звал меня?
Мишин: Вы знаете, я хотел вам представить своего друга, Лёшу Соколова. Молодой писатель, но подаёт такие надежды!
Никитин: (жмёт Майкову руку) Очень приятно, молодой человек, очень приятно! Только я что-то не помню, чтобы вы были в моём списке гостей.
Мишин: Михаил Владимирович, это моя вина. Сокол очень давно мечтал увидеть вас, да и всю нашу компанию. Вот я и взял на себя смелость провести его сюда, под свою ответственность.
Никитин: Вам нравится здесь, молодой человек?
Майков: Очень нравится!
Никитин: Тогда развлекайтесь, а я пойду поговорю с Левиным.

Никитин уходит

Мишин: Ну, а теперь колись, Сокол, как ты сюда попал. Или это был крик души? Если будешь неправдоподобно врать, то я верну Никитина. Мне стоит лишь свистнуть, и он прибежит сюда на цыпочках.
Майков: Нет, я расскажу всю правду.
Мишин: Давай, трави байки!
Майков: Нам нужно выйти на улицу, а то вы подумаете, что я «неправдоподобно вру».
Мишин: Что ж, мы можем и прогуляться!

Явление 4
Мишин и Майков идут вдоль забора. Уже совсем стемнело. Туман начинает сгущаться.

Мишин: Долго ещё идти?
Майков: Нет! Хотя, чёрт его знает, когда я лез через забор, тумана не было и всё было по-другому.
Мишин: Мы уже далеко от дома ушли.
Майков: И? Если хотите, то мы можем повернуть обратно.
Мишин: Нет, я непременно хочу увидеть дерево, которое стало мостиком из твоего мира в наш мир.
Майков: (чуть слышно) Я бы тоже хотел его увидеть.

Через несколько минут.

Мишин: А, может, и нет никакого дерева?
Майков: Неужели вы думаете, что я попал сюда с помощью катапульты?
Мишин:  Есть время шутить? Это похвально! Кстати, на будущее – я очень сильный человек и просто так в руки не даюсь.
Майков: Это вы к чему клоните?
Мишин: Это я к тому, что если ты ищешь тихое место, где меня можно убить, то ты совершаешь страшную ошибку.
Майков: Вы шутите? Я не собираюсь вас убивать!
Мишин: Это меня обнадёживает! А то ведь, как говорят в народе: «Нет человека – нет проблемы»!

Вскоре Майков замечает дерево, одна из веток склоняется над участком Никитина.

Майков: Вот оно! Вот это дерево!
Мишин: Похоже, ты действительно не врал. Чёрт возьми! Тут же метра два между веткой и землёй! И ты не побоялся прыгнуть?
Майков: Раз я стою здесь, значит, не побоялся.
Мишин: А, ты, действительно, сокол! Уважаю! С тоборой можно идти в разведку! Теперь я всё увидел, проверил и, что для тебя особенно важно, поверил! Теперь назад, а то обеспокоенные хозяева шум поднимут из-за нашей пропажи.


Явление 5
Мишин и Майков стоят на крыльце и курят.

Мишин: Сокол, ты теперь главное меня держись. И твоя жизнь заиграет новыми красками. Считай меня вторым лицом, на этой вечеринке, после хозяина. Даже можно сказать, что я претендую на лидерство. Видел, как Никитин прибежал на мой зов?
Майков: Видел. Почему так происходит?
Мишин: Потому что у меня хорошие друзья!
Майков: Не понимаю, а у него, что ли плохие? Он ведь тоже известный человек.
Мишин: Мои друзья всё равно лучше. Но это я тебе потом расскажу. Приезжай ко мне на следующие выходные. Увидишь, что такое настоящая вечеринка, а не эти посиделки на диванах.
Майков: А ты меня со своими друзьями познакомишь?
Мишин: А ты наглый! Но мне это нравится! Я говорю ещё раз, держись меня и все, все эти люди будут бегать за тобой и преданно заглядывать тебе в глаза. Тебе папа Ленку завернёт в свадебное платье и приданого отвалит выше крыши! Ведь тебе нравится же Ленка? Ведь нравится?
Майков: Ну, немного…
Мишин: Знаю я это немного! Возьмёшь её в жёны, детей нарожаете, на радость старику и будешь до самой смерти жить, ни в чём себе не отказывая.
Майков: А, расскажи мне про других гостей.
Мишин: Решил переменить тему? Ну, ладно, о Ленке пока говорить не будем. Тем более она должна тебя ещё найти!
Майков: И всё-таки…
Мишин: Да, всё здесь вяло и неинтересно! Мы надоели друг другу уже давно, но продолжаем съезжаться у старика и вести заунывные беседы о своих стихах, романах, альбомах. Под утро мы все разъедимся, и целую неделю будем вспоминать, как нам здесь было скучно. Через месяц нас пригласит к себе другой юбиляр, и мы, достав из платяного шкафа хорошее настроение, которое всегда хранится для подобных случаев, помчимся на своих «Мерседесах» и «кабриолетах», чтобы скучать ночь напролёт. Если хочешь быть в нашей банде, то должен следовать этим глупым, но важным правилам.
Майков: Скучать не надоедает?
Мишин: У нас хватает интересных развлечений. Кстати, если хочешь всем понравится, особенно Лене, то предложи какую-нибудь интересную игру. Без пошлостей, конечно, но чтобы можно было пощекотать нервишки. Наш брат – это очень любит. Исполнение желаний, откровения – это так омерзительно-захватывающе.
Майков: Надо подумать.
Мишин: На холоде думается очень хорошо. Только с этим не затягивай. Ленке больной муж не нужен. А я, пожалуй, пойду, а то туман сгущается, да и зябко как-то.
Майков: Эй, подожди! Я с тобой!
Мишин: Ну, пошли.

Явление 6
Лена: Где вы ходите? Вас уже повсюду ищут!
Мишин: Неужели без нас в этом доме ничего не делается?
Лена: Все за вас так переживали!
Майков: Да, неужели?
Лена: Представьте себе! Я же обещала, что познакомлю вас с гостями. Куда вы пропали?
Майков: Да, мы…
Мишин: (перебивая) Вышли погулять! Столько раз здесь бывал, а толком участка и не видел! Вот и решил с собой Сокола взять, чтобы скучно не было.
Лена: Так, всё и было?
Майков: Именно так.
Мишин: Сокол, ты меня извини, но я тебя оставлю. Мне надо получить ответы ещё на пару щекотливых вопросов.

Мишин уходит

Лена: Я вижу, вы подружились с ним.
Майков: Подружился, наверное, будет сказано громко. Скорее всего, мы просто приятели.
Лена: Знаете что, лучше держитесь от него подальше. Он нехороший человек.
Майков: Почему? Мне он показался вполне интересным собеседником, простым даже. Пафоса, правда, в нём много. Но я заметил, что среди ваших гостей это не такой уж и страшный грех.
Лена: Вы себе даже не представляете, как для него важна репутация. Ради неё он готов продать кого угодно и что угодно. Он напористый. Если надо, он блоху подкуёт. Можно не сомневаться. Приятельствовать с ним можно, а вот дружить…
Майков: Позволь мне решать, с кем и как мне общаться.
Лена: Я хотела просто дать совет, но раз уж ты всё знаешь…

Лена разворачивается и уходит к своему отцу.

Майков: Вот и поговорили! Вот и познакомились с гостями!


Явление 7
Прошёл час. Гости уже изрядно наговорились и теперь разморённые сидели на диванах. Майков сидел за журнальным столиком, где он «плотно» познакомился с Мишиным. Диктофон уже давно выключен. Рядом ведут разговор Никитин и Платонов, известный оперный певец.

Платонов: Михаил Владимирович, конечно, у вас приятно, но вынужден вас расстроить.
Никитин: Что такое?
Платонов: Видите ли, мне завтра, точнее уже сегодня, надо ехать на запись, поэтому я вынужден покинуть ваш гостеприимный дом.
Никитин: Может, ещё часика полтора подождёте? Поедите в Москву вместе со всеми. Так даже веселее будет!
Платонов: Мне лестно ваше гостеприимство, но всё-таки я действительно должен ехать. Пока нет пробок. Да, и выспаться я должен. А то знаете, сейчас у вас засижусь на часок, а завтра на записи всё буду путать. Отпустите уж меня!
Никитин: У меня здесь не тюрьма, если надо, так надо! Счастливого пути! Как до Москвы доберётесь, позвоните мне, пожалуйста.
Платонов: Непременно, Михаил Владимирович. Спасибо за прекрасный вечер! (пожимает Никитину руку). Обнимите за меня Леночку!

Платонов как можно незаметнее от остальных гостей пытается выбраться из дома, но всё-таки сталкивается с Мишиным.

Явление 8
Мишин, проводив Платонова взглядом, направился к столику, где скучал Майков.

Мишин: А, Сокол, я так и думал, что ты здесь? Правда, я удивлён, что с тобой Лены нет.
Майков: Мы поссорились.
Мишин: Вот как! Из-за чего?
Майков: Не поверишь! Из-за тебя. Сказала, что ты не самый приятный человек.
Мишин: Здесь все, далеко не самые приятные люди, в том числе она и её многоуважаемый папа. Мир неидеален, а мы-то и подавно. А хочешь, я расскажу, почему она меня так недолюбливает?
Майков: Сейчас, подожди!

Майков лезет во внутренний карман пиджака, чтобы включить диктофон.

Мишин: Что такое?
Майков: Мобильный телефон.
Мишин: А, понятно. Так вот, когда-то давным-давно, когда мы с ней были совсем молодыми и неопытными.
Майков: А сейчас, хочешь сказать, вы уже опытные и старые!
Мишин: Сейчас у нас скорее «вторая молодость». И силы ещё есть, но почему-то их всё реже хочется тратить. Её папа очень хотел, чтобы мы были вместе. Я этот дом знаю, почти как свой.
Майков: А ты не хотел быть с Ленкой?
Мишин: Хотел. Не хотел. Какая разница, уже ничего не изменить! Наломал я тогда дров, в общем, встречался  с ней, потом показалось, что Лена приелась, завёл другую. Ты, наверное, не понимаешь, как я хотел тогда жить!
Майков: А сейчас не хочешь?
Мишин: Почему же? Хочу! Но сейчас, это совсем другое. Понимаешь, тогда я был, как ты – подающим надежды. Я их мог оправдать, а мог и не оправдать. Но я совершенно об этом не думал. Я просто жил. На полную катушку. И радовался жизни. А теперь я просто существую. У меня появилась даже какая-то ответственность за свои поступки. Во мне борются два начала: одно хочет веселиться, а второе говорит мне, что пора становиться серьёзней. И, знаешь, мне кажется, что второе вскоре победит.
Майков: Так, а с Леной-то что?
Мишин: Как видишь ничего. Мы делаем вид, что как будто бы между нами ничего не было. Хотя иногда в ней просыпается ненависть ко мне.
Майков: А между вами что-то было? Или так мимолётное влечение?
Мишин: Эх, глупый ты человек, Сокол! Неужели тебе это действительно так интересно? Ты думаешь, что, правда, кому-то нужна, что за неё надо стоять с кулаками? Чего бы я сейчас тебе не сказал: правду или ложь, ты будешь вынужден принять за чистую монету. И так происходит всегда и везде. А знаешь почему?
Майков: Почему?
Мишин: Потому что я авторитет! И моя правда всегда будет выше её правды. Потому что она всего лишь дочь Никитина. И больше ничего! Она интересна лишь из-за своего отца. Я интересен вообще! То, во что верит большинство и есть правда! Если сегодня за меня народ, значит я прав, какую бы околесицу не нёс. Людей устраивает такая правда, которая никому не причиняет вреда. Захочешь её опровергнуть – тебя порвут на части. Между мной и Леной ничего серьёзного не было. И всех это устраивает.

Среди гостей начинается движение. Женщины поправляют причёски, платья. Мужчины терпеливо ждут. Вечер у Никитина закономерно движется к своему завершению.


Мишин: Платонов-то молодец! Не ожидал я, что он может взять и первым уйти с вечера. Я думал, он тихоня. Только и может, что на своих студенток орать.
Майков: Да, у него какая-то запись с утра. Вот, он и хочет выспаться.
Мишин: Ой, я тебя  умоляю! Поверь мне, сейчас каждый будет подходить к Никитину и говорить, что у него репетиции, прослушивания, кастинги. Обычные отмазки. Вроде все творческие люди, могли бы уж придумать что-нибудь пооригинальнее!
Майков: А ты, что будешь говорить Никитину.
Мишин: Да, ничего! Просто попрощаюсь и всё. Ты, кстати, все свои дела здесь закончил?
Майков: В смысле?
Мишин: Ну, ты же сюда полез не ради того, чтобы посидеть в углу и поссориться с дочкой Никитина. Ты же вроде собирался завести полезные связи.
Майков: Ну, видимо, ничего не вышло.
Мишин: Я поражаюсь твоему спокойствию! Будь я на твоём месте, я бы уже стал королём этого вечера!
Майков: Но ты не на моём месте! Ты же обо мне ничего толком-то и не знаешь!
Мишин: У меня ещё будет время тебя узнать. Приезжай ко мне, я познакомлю тебя с действительно полезными людьми. А сейчас я поеду домой спать. Тебя подвезти?
Майков: Я сюда добирался на своей машине. А не рано ли уезжать?
Мишин: Для тебя, может, и рано, а для меня в самый раз! Я пошёл, а ты и дальше сиди в углу, если тебе заняться нечем!

Мишин встаёт из-за столика и уверенной походкой направляется к выходу. Майков, понимая, что сегодня на вечере ничего интересного не произойдёт, следует за ним следом.

Явление 9
Вдруг дверь открывается. В дом входит промокший до нитки Платонов. Все, кто был в доме Никитина, тут же прекращают свои приготовления. Мишин останавливается. Никитин подбегает к Платонову.

Никитин: Что с тобой? Забыл чего-нибудь? Ты же должен был быть уже на полпути к Москве!
Платонов: Ничего я не забыл.
Никитин: Тогда почему же ты вернулся?
Платонов: А вы на улице выгляньте! Туман! Ничего не видно же!

Гости мгновенно ринулись к окнам. Раздаются голоса:«Ничего себе! Вот это да! Надо было раньше уезжать! Что же теперь делать?»

Платонов: Вы же знаете, Михаил Владимирович, что я водитель опытный. Ну, думаю, столько лет за рулём и не в такие передряги попадал! А к вам сюда столько раз ездил, что и с закрытыми глазами доеду до Москвы!
Мишин: И что? Доехал?
Платонов: Всё злорадствуете, юноша? Напрасно! Шоссе скользкое, не видно ничего, вот я и вписался в какую-то берёзу.
Мишин: Вот тебе и опыт! Как говорится, и на старуху бывает проруха!
Никитин: Вань, ну хватит уже! Что ты ей-богу, как маленький. (к Платонову) Ты не пострадал?
Платонов: Нет, не пострадал. Пока до дома твоего добрался, замёрз, как собака и промок. Дождь льёт, как из ведра!
Никитин: Леночка, сделай чаю
Лена: Сейчас, папа!
Мишин: И водочки не забудь принести! Лучшее средство!

Лена убегает на кухню.

Никитин: Что же теперь делать-то?
Платонов: Я пока ехал в машине, радио слушал. Так вот, там говорили, что туман не раньше утра рассеется.
Мишин: Это что же? Вы нам предлагаете здесь до утра сидеть что ли?
Никитин: Ваня, а у тебя есть ещё какие-то предложения?
Мишин: Предложения? Я, конечно, не министр МЧС, но неужели ничего нельзя придумать?

Прибегает Лена с горячим чаем.

Платонов: Спасибо большое, Леночка! Выручила старика.
Лена: Ой, не за что!
Мишин: И всё-таки возвращаясь к нашему затруднению. Может, стоит куда-нибудь идти, кому-нибудь звонить?
Никитин: Ваня, куда ты собираешься идти. На дворе ночь. Дождь. Туман. Ближайшая деревня в пятнадцати километрах. На шоссе машин нет. А позвонишь кому-нибудь, скажешь: «У нас туман, спасите нас!». Тебе самому не смешно от твоих предложений.
Мишин: То есть, насколько я понимаю, вы предлагаете сидеть и ждать.
Никитин: Можешь ехать. Но когда ты на своей машине влетишь не в берёзу, в какой-нибудь дуб, то помощи тебе ждать будет неоткуда. Вот тогда, наконец, поймёшь, почём фунт лиха!
Майков: По-моему, мы спорим из-за ерунды! Сейчас час ночи. Часов в шесть наверняка туман рассеется. Мы все взрослые и самостоятельные люди, неужели так тяжело посидеть в доме каких-то пять часов? Мы, вроде приехали сюда, на праздник к Михаилу Владимировичу. Вот и давайте продолжать праздновать!
Никитин: Молодой человек, вы правы! В конце концов, мы же не в тюрьме сидим, благо есть чем заняться. Оставайтесь, будет весело!
Платонов: Мне выбирать особо не приходится, я за!
Майков: Не волнуйтесь! Я вас подвезу и с машиной помогу.
Платонов: Очень благородно с вашей стороны!
Майков: О чём разговор!
Смоленский: И я за. Мне всё равно сегодня никуда не надо. Я могу у Михаила Владимировича  ещё посидеть.
Мишин: Да тебе никогда никуда не надо! Ты всех нас обличаешь в тиши своей двухкомнатной квартиры!
Смоленский: Куда ты так спешишь?
Мишин: Жить спешу. Слишком у вас тут всё правильно, стерильно. А я не люблю стерильность.
Лена: Такое чувство, будто один ты живёшь, а мы все тебе мешаем. Каждый год одно и тоже!
Майков: Спокойней-спокойней! Как бы там ни было, нам всё равно придётся провести вместе ещё пять часов. Давайте же не будем наше совместное ожидание превращать в сведение личных счётов.
Никитин: Так, всё! Я иду на кухню, посмотреть, что осталось из припасов. Приказываю всем веселиться!
Лена: Я с тобой!

Никитин и Лена уходят.

Смоленский: Ваня, иногда складывается ощущение, что в тебе до сих пор сидит капризный ребёнок.
Мишин: А мне кажется, что вы вообще никогда ребёнком-то и не были! Сразу родились таким старым и желчным!

Майков, понимая, что ситуация может выйти из-под контроля оттаскивает Мишина в «их» уголок.

Мишин: Ну, вот, Сокол, сейчас опять будем скучать.
Майков: Неужели ты всерьёз собирался ехать в туман?
Мишин: А, не знаю! Может, и собирался. Здесь умирать от скуки или умереть в аварии? Второй вариант выглядит предпочтительнее.
Майков: Можно и не скучать.
Мишин: В этом доме это невозможно.
Майков: Очень даже и возможно. Помнишь, ты что-то говорил про игры?
Мишин: А, ну это моя фишка! Я люблю, когда люди раскрываются друг перед другом. Детские страхи, мелкие обиды и тому подобная ерунда.
Майков: Неужели раскрывают всё?
Мишин: Конечно, же! Это как покаяние в церкви, только вместо священника другие грешники. Народу нравится!
Майков: А, что если и здесь разыграть такой же спектакль?
Мишин: А ты действительно хочешь всё обо всех знать? Обо мне? О Никитине? О Лене? Быть может, даже о самом себе? Уверен ли, что эти знания тебе так нужны?
Майков: Зачем ты всё усложняешь? Это же просто игра!
Мишин: Ну, что ж, для тебя это будет первый раз! Если тебе нужна правда, то дерзай! Или тебе важна не правда, а что-то другое?
Майков: Считай, что это мой второй шанс в познании нового для меня мира.



Действие 3
Явление 1
Туман сгущается всё больше и больше. Гости, потеряв всякую надежду добраться до дома, сидят на диванах и ведут вялые беседы. Некоторые, никого не стесняясь, спят на полу. Мишин решил взять инициативу в свои руки.

 Мишин: Дамы и господа! Позвольте мне сделать небольшое заявление!
Смоленский: Ну, что тебе опять нужно? Решили уже, что ждём рассвета.
Мишин: Я  это не оспариваю. Но предлагаю не просто сидеть или храпеть, как некоторые гости, а провести время до нашего расставания с пользой.
Смоленский: Это как же?
Мишин: Можно сыграть в какую-нибудь игру.
Девушка 1: Ага, игра на желания! Кто пробежит голым вокруг дома – приз, пять тысяч рублей.
Мишин: Девушка, неужели вы так дёшево цените своё тело? Мне это подходит! Хотите, я вас подвезу после нашего увлекательного вечера?
Девушка 1: Боюсь, у вас не хватит денег со мной рассчитаться.
Мишин: Как жаль!
Девушка 2: Так всё-таки, что вы предлагаете?
Мишин: Предлагаю не я, а Сокол. Я поддерживаю его предложение.
Девушка 2: Кто такой этот Сокол? Почему я его не знаю?
Мишин: Это мой хороший знакомый. А то, что вы его не знаете, то это уже сугубо ваша проблема!
Смоленский: И что же предлагает ваш знакомый?
Мишин: Пускай, он нам всем сам и расскажет. (Обращаясь к Майкову) Сокол, иди сюда!
Майков становится рядом с Мишиным.

Майков: Моё предложение такое. Берётся шляпа, в которую каждый кладёт бумажку со своим именем. Ведущий вытягивает бумажку, провозглашает «счастливчика»
Смоленский: И что же должен делать «счастливчик»?
Майков: «Счастливчик» должен рассказать про те факты, которых он до сих пор стыдится.
Смоленский: Наивный! Неужели вы думаете, что кто-то всерьёз будет рассказывать о себе нелицеприятные факты? Допустим, ведущий вытянет бумажку с именем вот этой юной особы (указывает на девушку 1). Неужели вы всерьёз думаете, что она расскажет нам всю правду, а не придумает красивую историю?
Майков: Даже если она и придумает сказку, неужели вам будет неинтересно послушать?
Смоленский: Мне, кажется, что я могу тратить своё время на куда более интересные вещи, чем прослушивание баек.
Мишин: Интересно на что, Смоленский? Ты, наверное, забыл, так я тебе напомню! Нас окружает туман, который и не дал нам примерно час назад благополучно разъехаться по своим благоустроенным квартирам. А сейчас мы так весело отдыхаем, что некоторые уже успели увидеть седьмой сон!
Смоленский: Хорошо, допустим, нам действительно нечем заняться взаперти. Давайте придумаем что-то другое. Смысл нам друг друга намеренно обманывать?
Мишин: А, давайте, не будем друг друга обманывать! Правда, так правда! Чтобы поддержать идею Сокола, я готов начать даже с себя. Добровольно!
Смоленский: Да, ты же ничего и не скажешь! Испугаешься! Репутация тебе дороже правды.
Мишин: А вот здесь ты не прав! Я расскажу некоторые нелицеприятные факты из своей биографии, если уважаемые слушатели поклянётесь, что услышанное здесь не уйдёт дальше нашей компании. И касаться это будет не только меня, но и всех, кого жребий заставит говорить. Как вам такой уговор?

Гости начинают переглядываться, шептаться. Некоторые из них будят тех, кто уже заснул. Через несколько минут все начинают кивать головами и говорить: «Согласны, никто ничего не узнает!»

Мишин: Отлично! Раз у нас пошло такое единодушие, то я начну. Смоленский, помните, как несколько лет назад вы нелестно отозвались о моём сборнике стихов. Более того, вы мне обещали, что ни один критик не напишет мне положительных рецензий. А затем буквально через две недели Михаил Луканов, Царствие ему Небесное, накропал, чуть ли не хвалебную оду в своём журнале. Вы никогда не задавались вопросом, почему так произошло? Ведь вы такой уважаемый критик, никто против вашего слова и противопоставить ничего не посмеет, а тут раз – Луканов пишет положительную рецензию?
Смоленский: Допустим, задавал.
Мишин: Сам себе или Луканову?
Смоленский: И Луканову тоже.
Мишин: И что же он вам ответил?
Смоленский: Ничего. Сказал, что он переосмыслил ваше творчество.
Мишин: А знаете, почему он тогда «переосмыслил моё творчество»? Да, потому что он разбил свою любимую машину! А денег на ремонт у него, как назло не оказалось! Вот я и «помог» ему. А он помог мне! Видите, Смоленский, ваше слово ценится намного меньше, чем пачка купюр, сунутых в нужный момент нужному человеку! В итоге мой сборник стал бестселлером, а вы сели в лужу!
Смоленский: Что ж, честно признаться, я подозревал что-то подобное…
Мишин: Вот видите! Весёлая же игра! Теперь как, все будем играть?

Гости вскочили с мест. Никитин убежал в другую комнату, чтобы вскоре вернуться со шляпой, которую он передал Майкову. Гости лихорадочно ищут листочки, ручки, карандаши, чтобы написать свои имена и фамилии.

Смоленский: А кто же будет ведущим нашей замечательной игры?
Мишин: Я предлагаю Сокола! Он человек новый, никого и ничего не знает, поэтому судить о каждом будет свежим, незамыленным взглядом. Как вам моё предложение?
Никитин: Я давно за! Видите, я даже дал ему шляпу.
Лена: А тоже согласна, но при одном условии.
Майков: При каком?
Лена: Вы тоже бросите своё имя в шляпу. Не думайте, что вы будете просто сторонним наблюдателем.
Майков: Хорошо. Не вопрос. У вас есть ручка и бумага?
Лена: (протягивая бумажку и ручку) Пожалуйста!
Майков: Спасибо! (пишет своё имя и бросает бумажку в шляпу)
Мишин: Кажется, всё готово, можно начинать.

Явление 2
Майкову принесли из гостиной стул и столик. Гости сели вокруг него. Он запускает руку в шляпу и вытягивает первую бумажку.

Майков: Итак, кому же суждено открыть нашу ночь откровений?

Медленно Майков разворачивает бумажку. Пытается разобрать почерк.

Майков: Левин! Кажется, Левин.

Левин поднимается с дивана и подходит к ведущему.
Майков: Это ваш подчерк?
Левин: Да, это писал я.
Мишин: Ну, сейчас начнёт свои байки травить!
Майков: Господа, попрошу тишины! Всё же тяжело начинать первому.
Мишин: Всё, Сокол, молчу!
Левин: Боюсь, что стравить очередную байку мне вряд ли удастся. У меня нет никакого таланта.
Майков: Как же так? Вы же известный сатирик, автор многих книг. Неужели вы думаете, что мы поверим, будто вы не умеете шутить?
Левин: Хотите верьте, хотите нет, но это действительно так. Знаете, как говорят, у каждого писателя отмерено определённое количество книжек, которое он может или хочет написать. Мне судьба, не знаю к счастью или, к сожалению, отмерила лишь одну книжку, которую я смог написать.
Мишин: Как одну? Ты что с ума сошёл?  Ты же мне совсем недавно присылал свою книгу.
Левин: Это была не моя книга, вернее, не совсем моя книга.
Майков: А чья же?
Левин: Сейчас расскажу. Свою самую первую книгу – «Вокруг вселенной смеха». Я действительно написал сам. Всем вам хорошо известно, что она имела ошеломляющий успех. Издательство, с которым я заключил контракт, требовало, чтобы я на волне успеха написал ещё одну книгу. Честно, я пытался, но ничего не выходило. Ни идей, ни текста, ничего не было. Когда ко мне приходили люди из издательства, я показывал им рукописи первой книги, какие-то черновики. Они особо в подробности не вдавались, просто требовали, чтобы я работал быстрее. До сдачи рукописи оставалось две недели. У меня не было ничего. Я мог попасть на большие бабки. В общем, я настолько отчаялся, что уже готов был лезть в петлю.
Майков: И что же вы не полезли?
Левин: Вы знаете, мне повезло. Мне пришло письмо.
Майков: И что в письме?
Левин: В письме было моё спасение. Писал поклонник. Он прислал несколько своих рассказов. Хотел узнать моё мнение. Будь другая ситуация, я бы так никогда не поступил, но у меня не было выбора.
Майков: В общем, вы украли чужие труды.
Левин: Не совсем. Я изменил некоторые сюжетные повороты, линии, имена героев. В общем, за эти две недели благодаря неизвестному поклоннику я смог закончить книгу и сдать её в срок в издательство.
Майков: Что дальше?
Левин: Я думал, что со второй книгой на меня наваждение нашло. Думал, что третью книгу смогу написать самостоятельно. Но опять ничего не вышло. Только теперь я не ждал, а сразу написал тому поклоннику.
Майков: И какой же лапши вы навешали ему на уши?
Левин: Я написал, что его рассказы очень хороши, что если он будет писать и дальше, то он может стать вполне интересным и популярным писателем. Я боялся, что он раскусит мою кражу. Но мне опять повезло. В следующем письме  он прислал несколько тетрадей своих рассказов. Опять переработка. И вот уже готова третья книга.
Майков: И вы хоть поблагодарили своего спасителя?
Левин: Мы с ним начали переписываться. А потом я узнал, что у него рак.
Майков: Рак? И что же вы сделали?
Левин: Ничего. Я испугался, конечно, но не потому, что мне было жаль его, как человека. Было страшно представить, кто же мне будет писать рассказы.
Майков: И что с ним случилось?
Левин: Он умер.
Майков: И вы ему не помогли. Хотя он спас вашу карьеру и жизнь. Безвозмездно. Просто из-за любви к вашему творчеству. А вы любили не человека, а идеи, которые помогали вам оставаться на плаву. Мало того, что вы воруете чужие мысли, так вы ещё и не цените людей. Знаете что, мне мерзко, что я когда-то ходил на ваши концерты, покупал, как оказалось, не ваши книги. Вы – полное ничтожество, для которого свои шкурные интересы намного важнее жизни людей, которые вас действительно ценят и любят. (Отдавая Левину бумажку) Вот держите вашу бумажку и сидите с ней где-нибудь в самом дальнем углу. Иного места вы не заслуживаете.

Левин уходит.

Явление 3
Майков вытягивает вторую бумажку.

Майков: Вторым номером у нас  - Смолова!

К Майкову подходит роскошная брюнетка. У мужчин, которые оказались рядом с ней перехватывает дыхание.

Майков: Что же рассказывайте свою правду. Надеюсь, она не такая мерзкая, как у Левина?
Смолова: Нет, моя правда совсем другая.
Майков: Какая же?
Смолова: А вот такая. С самого детства мне твердили родители, учителя в школе, что, быть может, Бог и не наделил меня мозгами, но зато у меня привлекательная мордашка и фигура. Мне тогда так это нравилось, что я даже ни на секунду не задумывалась, что меня считают пустышкой, просто красивой куклой. Я начала ходить в театральный кружок. Способностей у меня не было никаких, но так как я была самой красивой девочкой, то меня всегда утверждали на роль то Василисы Прекрасной, то Снегурочки. Мне казалось, что так будет всегда. Но летала я в облаках недолго.
Майков: Что случилось?
Смолова: С раннего детства у меня не стояло выбора, куда идти. Конечно, в актрисы! Но на вступительных экзаменах, меня чуть не завалили. Опять спасла моя красота. Мне так и сказали: «Девушка, у вас нет никаких способностей, только ваша красота. Мы берём вас авансом». Несмотря на все авансы, я всё-таки смогла окончить университет. Получила свои первые роли. И с тех пор за мной закрепилась репутация несерьёзной артистки. Я играла кого угодно секретарш, проституток, глупеньких блондинок. А на серьёзные роли меня не берут! Я стала заложницей своей внешности! Чем старше я становлюсь, тем меньше шансов, что меня будут брать хоть куда-нибудь. Честно, я бы всё отдала лишь бы сыграть какую-нибудь действительно важную и интересную роль! Мне надоело, что в Интернете, газетах обсуждают меня не как человека, а как куклу!
Мишин: Честно признаться, я думал, что мы сейчас услышим, как вы поступили в университет, как получали в сериалах свои глупенькие роли.
Смолова: Неужели вам непонятно как? Что тут рассказывать?
Мишин: Не знаю. Всегда есть, что рассказать…
Майков: Каждый сам выбирает, что ему рассказывать. И мы не вправе принуждать рассказчика к выбору историй. То, что она нам раскрыла свою душу, рассказала нам свою мечту, делает ей огромную честь. Хочу сказать, что нас действительно часто судят исключительно по оболочке, даже не пытаясь проникнуть вовнутрь.
Мишин: Сокол, сам же видишь, тут такая оболочка!
Майков: Может быть, вашей мечте суждено будет сбыться. Вы любите своё дело. Быть может, Михаил Владимирович найдёт вам роль, о которой вы мечтали долгие годы, в своём фильме. И, надеюсь, вам не придётся ради этого запираться с режиссёром в гримёрной. Спасибо большое за ваш рассказ!

Смолова возвращается на своё место.

Явление 4
Гости, распалённые первыми двумя историями, в предвкушении ждут, когда Майков вытянет из шляпы третью бумажку.

Майков: Кому же суждено замкнуть магическую «тройку»? (засовывает руку в шляпу и достаёт бумажку) И это…. Смоленский!
Мишин: Сокол, какая у тебя лёгкая рука! Ну, теперь пришла очередь моралиста от литературы каяться в своих грехах!

Смоленский подходит к Майкову.

Смоленский: Можете называть это, как угодно! Лично я считаю, что оказался в точно такой же ситуации, что и Смолова.
Мишин: Что неужели…
Смоленский: (перебивая) Нет, что вы! До этого мне опускаться не пришлось!
Майков: Что же у вас тогда с нею общего?
Смоленский: У меня тоже когда-то была мечта.
Майков: Какая?
Смоленский: Я хотел стать поэтом.
Мишин: Вот это да! Как же тебя угораздило в критики попасть?
Смоленский: Всё началось давным-давно. Хоть многие в это не верят, но когда-то я был молодым. И я писал стихи. Сейчас с высоты прожитых лет и накопленного опыта, я понимаю, что они были глупы и несовершенны. Но моим друзьям, девушкам, которым я их посвящал, они очень нравились. И, естественно, мне снесло голову. Я думал, раз моим знакомым понравились мои творения, значит, они понравятся и всем.
Майков: А вам не приходило в голову, что ваши друзья могли льстить вам, чтобы не портить вам настроение?
 Смоленский: Мне было восемнадцать лет! Энергии много – мозгов мало. Рядом не было никого, кто смог бы меня наставить, подсказать. Я собрал все свои стихи и пошёл в редакцию. Уже даже и не помню какую.
Майков: И что дальше?
Смоленский: Да, ничего! Там сидел такой же критик, как и я. До сих пор помню, как он черкал мои записи красным карандашом. Каждый его росчерк был, как удар ножом в сердце. В общем, мои стихи не приняли. Сказали, что слишком глупо. На этом моя поэтическая карьера закончилась.
Майков: А  критиком, как вы стали?
Смоленский: Банальная злоба. Когда я вышел из редакции, то чувствовал себя уничтоженным, оплёванным. Когда я рассказал своему лучшему другу про всё это, то он предложил мне «клин клином вышибать». Если из меня получился посредственный поэт, то, быть может, критик получится хороший.
Мишин: Можно мне задать вопрос?
Смоленский: Задавай!
Мишин: Если вам попался такой принципиальный критик, который погубил вашу мечту, то почему вы повторили его судьбу? Не закрадывалась ли в вашу гениальную голову мысль, что, быть может, вы и своими «красными росчерками» и едкими рецензиями погубили ни одну мечту?
Смоленский: Знаете, на эти вопросы я уже много лет ищу ответ. Действительно, почему я стал тем, кого так в своё время возненавидел?
Майков: И как? Нашли ответ?
Смоленский: Наверное, нашёл. Я мстителен, как и все неудачники. Я мщу писателям и поэтам за то, что они имеют то, о чём я когда-то мечтал. Знаете, в глубине души я понимаю, что многие из них вполне приятные люди, но мстительность мешает мне с ними дружить. Наверное, мне больше нечего рассказывать. Прошу ничего не говорить мне в след. Вы до конца не понимаете, да и, наверное, никогда не поймёте, как мне иногда противно от самого себя.  Сегодня один из тех самых дней.

Смоленский возвращается на своё место.

Мишин: Молодец, Виктор Антонович! Я теперь тебя уважать стал! И поверь мне, это правда!
Смоленский: Хоть за это спасибо!

Явление 5
Происходит непредвиденное событие.

Майков: Не верю своим глазам! Опять Мишин!

Мишин подбегает к Майкову и рассматривает бумажку.

Мишин: Ничего себе! Бывают же такие совпадения!
Никитин: Неужели тебе есть в чём ещё покаяться перед нами?
Мишин: Да, вот представьте себе! Так вот, начну с самого дорогого, что у меня есть. С моего творчества. Хочется вам признаться, что технически я не написал ничего!
Майков: В смысле? Неужели кто-то пишет за тебя?
Мишин: И да и нет. Но чтобы вы всё поняли, надо вернуться на много лет назад. И разговор мой следует начать с моих родителей. Как вам всем известно, ну, может, за исключением тебя, Сокол, мой папа был довольно влиятельной персоной в своё время. Чем-то вроде первого заместителя министра иностранных дел. Я никогда этим особо не интересовался. Естественно, при таком отце я жил совершенно иначе, нежели вы. С самого детства у меня было всё, что только можно было пожелать. И честно признаться, я не понимал, зачем мне надо будет впоследствии работать, делать карьеру в министерстве.
Майков: Всё это, конечно, интересно, но к поставленному мною вопросу имеет отдалённое отношение.
Мишин: Ошибаешься! Самое, что ни на есть прямое! Так вот, папа меня чуть ли не с пелёнок готовил к тому, что рано или поздно я должен занять его место. Достойная позиция достойного человека. Меня не прельщает бюрократия сейчас, не прельщала она и тогда. Хотя, конечно же, пришлось покориться отцовской воле и поступить в МГИМО. Учиться было невыносимо скучно. На втором курсе я рассказал отцу, что так и так, но такая жизнь меня не прельщает. Отец мне сказал, если я смогу добиться высот на любом другом поприще, до окончания института, то он так и быть примет мой выбор. Я думал недолго. Поэзия показалась мне единственно верным выбором. У меня был друг, который писал стихи. И я предложил ему уговор. Он пишет стихи, а я, используя связи своего отца, печатаю их под своим именем. Гонорар справедливо делим между собой.
Майков: Твой друг согласился?
Мишин: Конечно! Он же знал, какие люди за мной стоят. Так началась «наша» с ним карьера. Отцу пришлось смириться с тем, что я обыграл его. Я стал поэтом.
Майков: Какой же ты поэт, когда сам стихи не пишешь?
Мишин: Почему же, пишу! Когда технологии стали проникать к нам в страну, то творить стало намного легче. Словари рифм мне очень сильно помогают! Теперь друг мне не нужен.
Майков: Что с ним случилось?
Мишин: Понятия не имею. Мы с ним много денег подняли. Надеюсь, он нашёл им достойное применение.
Смоленский: Но вы же пишите откровенную ерунду!
Мишин: Может, и ерунду. Нет, я даже соглашусь с вами ерунду! Но народ хавает! А разве мы творим не ради этого? Смысл что-либо делать, если это не приносит никакой отдачи? Вот вы, Смоленский, быть может, писали лучше чем я, но вам этот факт разве принёс удовлетворение? Молчание? Вот то-то и оно. Вы можете называть меня халтурщиком, конъюнктурщиком, но я продаю своё творчество. Как бизнесмен я удачен!
Смоленский: А как поэт? Что вы сотворили великого, того, что останется в веках?
Мишин: Если я скажу, что мои стихи актуальны, а народ в это уверует, то поверьте, лет через сто мне будут ставить памятники, мои произведения будут печатать в школьных учебниках литературы, про меня будут снимать фильмы, писать книги. Звезда не появляется сама по себе, она начинает блистать только в удобном для себя окружении. Пиар никто не отменял! Вы можете обо мне думать, что угодно, но общественное мнение в свою пользу я смогу изменить уж будьте уверены! Пушкина тоже не все любили! Только теперь он «Солнце русской поэзии», а его недоброжелатели неизвестны широкому кругу людей. Над этим задумайтесь, Смоленский! Пожалуй, на сегодня с меня хватит!

Мишин рвёт бумажку со своим именем и возвращается на своё место.


Явление 6
Майков: Маевская!

Маевская уже успела уснуть. Сидящие рядом с ней гости начинают её будить. Она не сразу понимает в чём дело, но всё-таки подходит к Майкову.

Маевская: Такие интересные истории рассказывают, что даже заслушалась!
Майков: Теперь пришёл ваш черёд, либо подогревать к своей персоне интерес, либо усыплять внимание.
Маевская: Это не сложно.
Майков: Несложно усыпить?
Маевская: Нет, подогреть к себе интерес. Если бы среди нас были журналисты, то они могли бы написать про меня скандальную статейку.
Майков: А про остальных?
Маевская: Про остальных не получится так, как про меня.
Майков: Мы в нетерпении.
Маевская: Хорошо, я начну. Мои родители были известными людьми. Мы жили в центре Москвы, с нами по соседству жило много таких же семей, как и моя. Училась я в хорошей школе. Всё своё детство и юность я думала, что жизнь проста, как дважды два. Про бедность и нужду я знала лишь из книжек, фильмов и обрывистых рассказов моих родителей, друзей, соседей. Я плыла по жизни, как лодка, которую несёт течением река. Я сталкивалась с препятствиями, но течение разводило нас так быстро, что я не успевала толком и сообразить, с чем я столкнулась.
Майков: И долго продолжалось ваше безмятежное существование?
Маевская: Я была в творческом поиске. В двадцать два года, гуляя по Арбату, я наткнулась на цыганскую семью. В их измученных глазах, непонятной речи, наглости я почувствовала то, что я так долго искала. Я подумала, люди любят униженных и оскорблённых. Так появилась моя первая картина «Цыгане на Арбате». Мне удалось её продать. Я поняла, что эта ниша может приносить неплохой доход. И я поставила это дело на поток.
Майков: Каким образом?
Маевская: Я ходила по улицам города  искала бездомных, беспризорников, опустившихся женщин. Благо, что в девяностые годы этого добра на улицах было в избытке. Я приглашала их к себе домой, кормила, даже платила какие-то деньги. Нарисовав ещё две или три картины, я почувствовала, что своими руками уничтожаю свой бизнес. Дело в том, что кормить бродяг приходилось до позирования, по-другому они не соглашались идти ко мне домой. Сытый бродяга выглядит уже не так жалко. И тогда я придумала небольшую хитрость.
Майков: Что за хитрость?
Маевская: Я начала подмешивать им в еду снотворное. Они засыпали, и я перевозила их на дачу, где несколько дней держала в подвале. Вариант был беспроигрышный: никто этих людей не искал, а я буквально через два-три дня после их пропажи могла начинать картину.
Майков: А ваши узники не хотели сбежать или убить вас?
Маевская: Нет, я над ними никогда не издевалась! За каждый день заточения я платила вполне умеренную плату.
Майков: Можно узнать, какую?
Маевская: Детям – сто рублей в день. Бомжам – бутылку водки. Поверьте, все были счастливы. И сейчас я тоже практикую эту систему. И поверьте мне, недовольных мной не было. Более того, многие возвращаются ко мне. Для них это самый простой и безопасный способ подработки. Да, ведь ещё они остаются в веках! Только дурак откажется от такой заманчивой перспективы!
Майков: Да, конечно, возвращаются они к вам исключительно из-за тяги к живописи! По-моему, как были вы маленькой и наивной девочкой, так ей и остались. Даже не знаю, хуже ли вы Левина или примерно на одном уровне. В одном вы правы, статья про вас получилась бы скандальная!
Маевская: А мне плевать! Мишин был прав, главное, пиар и общественное мнение. Остальное приложится.
Маевская садится рядом с Левиным, который одобрительно ей кивает головой.

Мишин: Вы страшная женщина! Надеюсь, во мне вы никогда не увидите образ для своей новой картины. Неохота в вашем подвале три дня на сухом пайке сидеть!


Явление 7
Майков: Следующим у нас будет ( вытягивает бумажку) Я!
Никитин: Как этого не может быть!
Лена: Может, папа, я же сама просила участвовать его в этом светопреставлении! Вот он и попался!
Левин: Ну, что, справедливый палач и судья, теперь пришёл и твой черёд каяться в своих прегрешениях!
Майков: Значит, такова судьба…
Мишин: Дамы и господа! Это какое-то недоразумение! Надо перетянуть бумажку и всё! Сокол ведущий, он независимый судья, он не может участвовать.
Маевская: Раз бумажка с его именем оказалась в шляпе, значит он, как и мы, играет по тем же правилам! Правила непреложны!

Мишин подходит к Майкову.

Мишин: (шепчет) Ты же понимаешь, что вскроется, что ты не мой старинный друг, что ты попал сюда с помощью того дерева. Ты понимаешь, какой скандал поднимется.
Майков: Поверь мне, это не так страшно. Выкрутимся!
Левин: О чём вы там шепчетесь?
Мишин: Я предложил Соколу рассказать сейчас историю в которой замешаны мы оба.
Левин: А без чужих подсказок он говорить не может?
Мишин: Слушай, вор сатирический, ты вообще молчи! И так уже всё уважение потерял.
Левин: Да, ты сам ненамного меня лучше, сын дипломата!
Мишин: Что ты сказал?
Левин: Что слышал!
Мишин: Да, я тебя!

Мишин буквально в два прыжка добирается до Левина и хватает его за грудки. Присутствующие девушки начинают визжать. Мужчины растерялись. Лена и Маевская пытаются их разнять.

Майков: Прекратить! Я расскажу всё!



Действие 4
Явление 1
Майков: Начну с самого начала. Дело в том, что зовут меня не Соколов Алексей Иванович, а Майков Пётр Евгеньевич.

По толпе проносится: «Ничего себе! Вот это дела!»


Смоленский: Что ж, кажется, пришло моё время. Я всё могу объяснить.
Мишин: И я тоже могу всё объяснить!
Маевская: И что же вы нам  можете объяснить?
Мишин: Позвольте я начну. Дело в том, что наш Сокол, ой, прошу прощение, Петр Евгеньевич, на самом деле не был приглашён на этот вечер.
Никитин: А тогда, как он здесь оказался?
Смоленский: Я расскажу!
Мишин: Вы не перебивайте меня! Я сейчас всё расскажу, а вы потом добавляйте что хотите. Так вот, наш ведущий оказался смелым парнем, ради встречи со своими кумирами, то есть с нами, он не испугался приехать в такую даль и перелезть по дереву через забор.
Смоленский: Да, ничего подобного! Всё было по-другому! У меня сломалась машина, я шёл по дороге, как вдруг из кустов выпрыгнул наш ведущий. Слово за слово мы разговорились, оказалось, что он молодой писатель, хочет увидеть своих кумиров. Мне он понравился своей открытостью, поэтому я обманул охранника, назвав его очень важным гостем, и провёл в дом.

Смоленский и Мишин в недоумении смотрят друг на друга, а потом и на Майкова.

Никитин: Молодой человек… как вас там! Потрудитесь объясниться, наконец, как вы попали в дом?
Майков: Меня провёл в дом Смоленский.
Мишин: Подожди – подожди, не надо так быстро сдаваться! Ты же мне сам показывал это дерево.
Майков: Я сам его впервые в жизни увидел, когда мы шли вместе с тобой.
Маевская: Вы однозначно чемпион сегодняшнего вечера!
Левин: Кажется, я всё понял…

Левин подбегает к Майкову и выдёргивает из внутреннего кармана его пиджака диктофон.

Левин: Так я и думал!
Мишин: Как ты догадался?
Левин: Всё же просто, как дважды два, а вас развели, как школьников. Во-первых, он стравил вам двоим две разные версии своего появления. Вернее, провёл его в дом Смоленский, а тебе, Ваня, он рассказал красивую байку про то, как он якобы лазил по дереву. Во-вторых, его здесь никто не знает. Михаил Владимирович, вы часто приглашаете к себе домой гостей, которых никто не знает, даже вы сами?
Никитин: Нет, никогда я так не поступаю.
Левин: Вот! В-третьих, он придумал себе имя и биографию. Ну, и, в-четвёртых, он придумал игру, участники которой рассказывают про себя всю правду. Кстати, Ваня, при твоей непосредственной поддержке.
Мишин: Откуда же я знал, что он шпион? Я ж ему доверился…
Левин: Ты хотя бы среди людей походил бы, поспрашивал, а не таскался бы за ним, как домашняя болонка. А, в-пятых, я думаю, нам следует прослушать запись, которую весь вечер вёл наш замечательный ведущий.

Левин включает диктофон. В полной тишине гости слушают рассказ Мишина, откровения Левина, тайну Маевской.


Левин: Вот ещё совсем недавно ты нас всех судил и обвинял, а оказалось, что ты самый обыкновенный продажный журналист, без роду и без племени. Помогла тебе твоя правда?

Майков молчит.

Левин: Молчишь. И правильно, молчи. Ты, наверное, в глубине души думаешь, что мы тебя побьём или сделаем тебе больно?
Майков: Я, честно, уже ничего не думаю
Левин: А я знаю, что надо сделать.

Левин кидает диктофон в горящий камин.

Левин: Вот и всё! Можешь передать пламенный привет своему редактору от меня лично, да и от всех гостей тоже. Кстати, Платонов, я вас подвезу. Не думаю, что вам приятно будет делить дорогу с таким пренеприятным субъектом.
Платонов: Спасибо!
Никитин: Молодой человек, прошу вас очистить помещение! И никогда не попадайтесь мне на глаза! Ещё раз я вас встречу, ей богу, набью морду!
Майков: Имею ли я право на последнее слово?
Левин: Нет, не имеешь!
Мишин: А, может, пусть чего-нибудь скажет?
Левин: Тебя уже сегодня и так за нос поводили изрядно. Я бы уже на твоём месте молчал.
Никитин: Идите  вон! Мы ничего не желаем от вас слышать!

Майков уходит.

Явление 2
Левин: Да, Михаил Владимирович, хорошо мы сегодня погуляли!
Никитин: До сих пор не могу поверить! Не со мной это происходит, не со мной!
Мишин: Что теперь делать-то будем?
Левин: Я думаю, что больше никто не хочет играть в идиотские игры?

Все отрицательно мотают головой.


Левин: Журналистов или тайных агентов среди оставшихся в доме больше нет? Я ведь могу и обыскать!

Все опять отрицательно мотают головой.

Никитин: Ну, что ты, в самом деле заводишься! Все остальные нам хорошо известны.
Левин: Как показала игра, не очень-то мы друг друга знаем!
Мишин: Интересно, а он точно ничего в газете не напишет?
Левин: Доказательств-то никаких нет! Кто ж ему поверит?
Мишин: Мало ли что…
Никитин: Никто не захочет рисковать.
Маевская: Неужели всё шито-крыто?
Левин: Абсолютно точно!
Смоленский: Тогда можно уже и по домам разъезжаться что ли?
Никитин: Можно. А что у вас с машиной?
Смоленский: Да, я вызову техпомощь. Не беспокойтесь!

Все смотрят в окна.


Мишин: Светает…
Левин: Интересно, туман уже рассеялся?
Смоленский: Пора бы уже. Платонов что-то по радио слышал.
Платонов: Точно-точно!
Никитин: Лена, сбегай, посмотри, туман рассеялся или нет? Могут ли все уже ехать?

Лена выбегает на улицу.

Маевская: Хорошо посидели!
Смолова: Да, уж не то слово!

Возвращается Лена.

Лена: Всё замечательно! Туман рассеялся! Можно ехать!
Конец.