Глава 4. Просьба.
-Так о чём ты хотел поговорить? – спросила я Антошку немного позднее.
Мы выпили уже по две чашки крепкого чая, и теперь, разгорячённые и красные, сидели за столом, покрытым расписной цветастой скатертью.
-У меня новая любовь, – как всегда, робко, начал друг. Он всегда немного смущался, когда рассказывал о своём очередном увлечении, – и на этот раз — всё серьёзно.
Я улыбнулась:
-Очень на это надеюсь. И кто он?
-Заместитель главного редактора журнала. Модного...
-Подожди, дай угадаю, – перебила я, – GQ?
-Нет, – покачал головой приятель, ещё варианты. Ну, модный мужской журнал...
-Ну, если мужской, значит — Максим, или Плэйбой, – предположила я, – только они на ум и приходят.
-Нет, – подсказывал Антошка, – он больше о моде, чем о сексе.
После нескольких неудачных попыток, мне удалось - таки определить название пресловутого журнала. Это было довольно известное издание, выходящее приличным тиражом. Однажды, пару месяцев назад, красочный номер был изучен мною от корки до корки с большим интересом. В самый последний момент я заглянула на страницу, где указывают фамилии людей, работавших над выпуском. Удивительно, но там не было ни одной женской фамилии! Редактор, журналисты, дизайнеры, художники, специалисты по рекламе — все они были мужчинами. Я, конечно, понимаю — журнал-то мужской, но присутствует что-то неестественное, нездоровое в том, что дирекция принципиально предпочитает принимать на работу лишь представителей сильного пола. В Америке и Европе этому явлению дали бы чёткую и понятную характеристику: сексизм. При нынешнем-то масштабе феминизма!
Правда, узнав от Антона, что главный редактор — гей, и его заместитель – тоже, я перестала удивляться отсутствию в штате женщин.
-В общем, у нас серьёзно... С Зиновием, – робко подытожил Антон.
-Имя-то какое! – удивилась я, – ладно, извини. Кажется, ты хотел меня о чём-то спросить?
-Да! – горячо воскликнул приятель, – ты сможешь нам помочь?
Затем он помялся, и пояснил:
-Мне и Зиновию.
Я еле слышно хмыкнула:
-Ну, Зиновию — вряд ли, я ведь его почти не знаю. А вот тебе — обязательно. Даже если надо будет спрыгнуть с моста. Высоченного!
-Вот, любишь ты обсмеять любой, даже самый торжественный момент! – горько воскликнул уязвлённый приятель, – а я бы хотел, чтобы ты взяла меня за руку и сказала: «Друг! Для тебя и для твоей новой любви сделаю всё, от меня зависящее и не зависящее!»
-Да я почти так и сказала. Ты просто не понял.
-Ладно. В общем, слушай, – голос Антона стал очень серьёзным, – тебе что-нибудь говорит имя Николай Лавровский?
-Ну, да. Это режиссёр такой.
-Всё? – прищурился мой собеседник.
С огромным усилием, выуживая из памяти отдельные отрывки новостей и журнальных интервью, я вспомнила кое-что о вышеупомянутом Лавровском:
-Насколько я знаю, сначала он был актёром. И жизнь не сразу подарила ему славу и признание, – медленно и монотонно начала я, – он долгое время существовал в полной безвестности, играя лишь в не очень популярных театральных постановках. В кино его почти не звали, а когда звали, то дело не шло дальше проб. Он приходил на кастинг, его хвалили за отличную манеру держаться и яркую индивидуальность. Обещали, что именно он будет сниматься в этом фильме, и всё... Никто не перезванивал. А Лавровский ждал.
-Ух, ты! – восхитился Рейер, – ты откуда так много знаешь?
-Точно не скажу. Наверное, где-то что-то читала, – неуверенно предположила я. Вообще, ума не приложу, откуда в моей бедной голове подчас берётся та или иная информация.
-И что он стал делать? – похоже, Антон не на шутку заинтересовался нелёгкой судьбой режиссёра.
-По-моему, мужик однажды плюнул на актёрскую профессию и пошёл торговать на рынок. Подумал: к чёрту, что моё призвание — быть артистом, к чёрту амбиции, когда нечем кормить семью...
-Слушай, а я всего этого не знал! – воскликнул Антон, – мне известно лишь о его звёздных ролях и многочисленных наградах за заслуги перед отечественным кинематографом. И как же он попал с рынка обратно в искусство?
Я пожала плечами:
-Точно не знаю. Только, по-моему, однажды он решил снять своё собственное кино, в качестве режиссёра. Чудом нашёл деньги. Его фильм получился гениальным, и завоевал главные призы почти всех европейских кинофестивалей того года.
-И тогда-то все о нём заговорили, стали гордиться своим соотечественником, да? – живо предположил Антон.
-Насколько я знаю, нет. Его отметили за границей, но не у нас. Здесь, в России, сделали вид, что никакого успеха не было.
-А как же орден за заслуги перед страной? – удивлённо переспросил Антон, – я точно знаю, он получал его.
-Наверное, уже после второго фильма. На этот раз, он нашёл большой бюджет, и снял в главных ролях голливудских звёзд. Вот, тогда о нём заговорили все!
-Ну, Мила, я даже не знал, что ты настолько хорошо знакома с историей нашего кинематографа! Могу лишь сказать, что не зря у меня возникло такое хорошее предчувствие относительно тебя! – восхищённо воскликнул приятель.
-Ты о чём? – удивлённо спросила я, – каким боком ко мне относится эта звезда?
-Да, теперь он – звезда, – кивнул Антошка, – такая звезда, которая может капризничать и отказываться давать интервью разным изданиям.
-Что-то, я не понимаю, к чему ты клонишь.
-К тому, что шеф дал моему Зиновию задание... А выполнить его нереально. По некоторым причинам, – парень опустил голову.
-Антон, – твёрдо сказала я, – не темни. Какое задание дал шеф твоему Зиновию?
-Интервью. С Николаем Лавровским, – промямлил Рейер.
-И что?
-А тот отказывается.
-Чем мотивирует? – деловито осведомилась я.
-Тем, что журнал, в котором работает Зиновий, принадлежит геям. И работают в нём тоже одни геи.
-Не вижу связи.
-Лавровский долго шёл к признанию и славе, а сейчас мстит всем, кто, по его мнению, препятствовал его восхождению... На Олимп, так сказать, – тихо пояснил Антошка.
-А твой Зиновий, и впрямь, чему-то препятствовал?
-Да нет же! Они даже не знакомы! – горячо воскликнул парень, – просто, имидж журнала говорит сам за себя. А Лавровский считает, что вся журналистика и кинематограф держатся именно на пидорасах, – это я тебе дословно цитирую. А они, по мнению Николая, только своих людей толкают. Именно поэтому он так долго был никому не известен.
-Ладно. Картина мне ясна. А от меня – то, что нужно?
-Зиновий меня спросил, нет ли на примете какой-нибудь интересной девушки, чтобы можно было ей поручить это самое интервью, – не без смущения, ответил Антон, – Лавровский испытывает слабость к молоденьким красоткам… Вот я сразу о тебе и подумал. Ты быстро находишь контакт с людьми, обладаешь хорошими речевыми навыками. К тому же, умная. Может, это судьба?
Я фыркнула:
-Да уж, судьба, определённо! Даже не сомневайся!
-Вот, видишь! – обрадовался парень, – я знал, что ты согласишься!
Мне не хотелось разочаровывать его, но я сочла своим долгом вернуть его к реалиям:
-Рейер, солнце моё! Я-то согласна, не вопрос. Только, согласиться ли Лавровский? Ты что, не понимаешь — мне даже на встречу его не вытащить, стоит только произнести название журнала, который я представляю! Какая разница, кто будет брать интервью, которое не состоится?
-Здесь ты права, – задумчиво согласился мой приятель, – тысячу раз права. Только...
В его глазах загорелся задорный огонёк, не предвещавший мне ничего хорошего.
-Эй, ты там что задумал? – забеспокоилась я.
-Ты должна с ним пересечься, как будто, случайно. Познакомиться. А потом, когда он уже к тебе привяжется, ты признаешься, кто ты и откуда...
Я во все глаза смотрела на приятеля — он что, псих?
-И Лавровский не сможет отказать прекрасной девушке в такой малости, как интервью, – торжественно закончил он.
-Может, мне с ним переспать? – язвительно поинтересовалась я, – во имя журнала, который я всего один раз держала в руках.
-Ну, зачем ты так? – обиженно воскликнул Антон, – никто тебя не просит делать то, чего ты никогда не делала.
Вот, негодяй! Как изящно напомнил мне о том, что я не имею ни малейшего опыта в интимной сфере! В наше время почти все семнадцатилетние девушки знают, что такое секс. Наверное, одна я осталась непросвещённой в этой области. Впрочем, по моему мнению, не стоит торопиться получать столь волнующий опыт. Даже обычный поцелуй с парнем – довольно серьёзный шаг.
-Мила, – Антон, как всегда бесцеремонно, прервал мои размышления, – Зиновий сделает всё, чтобы вы с Лавровским повстречались где-нибудь в неформальной обстановке. Тебе лишь нужно быть неотразимой, привлечь его внимание интересным разговором, расположить к себе, и уговорить на интервью. Вот и всё...
Я чуть было не поперхнулась чаем:
-Вот и всё?! Легко сказать! Я не имею опыта ни в журналистике, ни в обольщении мужиков, а ты говоришь: «Вот и всё!»? Даже если мы с этим «Николаем Великим» окажемся рядом в каком-нибудь ресторане, мне никак не удастся его привлечь. Давай будем честными – внешность твоей подруги далека от идеала, да и обаяния – слегка не достаёт... А когда я волнуюсь, то, вообще, начинаю нести чушь или замыкаюсь в себе... Милый, ты зря сделал на меня ставку. Я бы хотела тебе помочь, но вряд ли смогу!
-Я верю в тебя, – твёрдо сказал Антон, – в кого же ещё верить, если не в друзей? В конце концов, если тебе удастся взять интервью, Зиновий может нанять тебя, и ты станешь единственной женщиной, которая работает у него в журнале. Разве это плохо?! Будешь зарабатывать, поможешь матери, со временем купишь себе машину, как и мечтала… И кому я должен предлагать всё это, если не тебе? Я ведь именно тебе желаю успеха и хочу, чтобы именно ты присутствовала в моей жизни всегда, как бы она не повернулась, и с кем бы я ни был...
У меня защипало в носу. Никто и никогда не говорил мне таких слов. Тем более, я не ожидала их услышать от парня, с которым дружу всего полгода. Да это вообще звучало невероятно — дружить с парнем! Подруги — верные и не очень, болтушки, хохотушки, сплетницы, зануды, — все они окружали меня в школьные годы, сменяя одна другую. Они легко отказывались от меня, если им было невыгодно или неудобно со мной дружить, предавали, если на горизонте появлялся парень и требовал от них некой жертвы. Ведь, не секрет – многие мужчины хотят, чтобы их девушки меньше общались с подругами. Очень скоро я взяла за правило не впускать в свою душу таких «подруг», и пока придерживалась его.
Однако, как поступить с подругой, если она, то есть, он — парень? На этот счёт пока не было никаких правил, и дружба с Антоном заняла достойное место в моём сердце. И вот, сейчас, лишнее доказательство тому, что я поступила верно — Рейер признался, что очень привязан ко мне.
Хотелось сказать что-то доброе, ответить ему такими же искренними словами, но я не смогла, а просто притянула его к себе и поцеловала в щёку. Антон смутился — вероятнее всего, он никогда не обнимался с девушкой. Тем не менее, он улыбнулся и тоже чмокнул меня.
-Эй, да они целуются! Прямо у всех на глазах! – раздался лёгкий смешок прямо над нашими головами. Я подняла глаза и увидела рыженькую девчонку из параллельной группы.
-Привет, Ира! – воскликнула я, вставая, – представляешь, наконец, нашла свою любовь! Вот он, мой принц.
Антошка поднялся вслед за мной из-за стола. Вид у него при этом был растерянный. Это вполне объяснимо — Ирина, рыжая весёлая бестия, имела один, но очень существенный недостаток: она любила сплетничать. Самозабвенно, часами, обо всём и обо всех. Именно в её яркой головке рождались самые невероятные слухи, которые потом обсуждал весь университет, включая ректора и преподавателей. Сейчас мы с Антоном попали под прицел её любопытства, и девчонка, наверняка, раздует из всего этого целую мыльную оперу.
Я подмигнула Антону: не унывай, мол. Затем с улыбкой посмотрела на Иру и громким шёпотом попросила:
-Ты эту тему ни с кем не обсуждай, мы пока никому ничего не рассказывали... Чувства проверяем...
Глаза Рейера неестественно округлились. Видно было, что он ничегошеньки не понимает.
-Я-то никому не скажу, – вздохнув, ответила Ира, – но вас уже все видели целующимися.
«Ага, видели... Ещё бы! Ты так орала на весь буфет, что все невольно обернулись в нашу сторону!»
Вслух, конечно же, я свои соображения не высказала. Просто ещё раз попросила:
-Пожалуйста, никому — никому...
Потом, не дожидаясь ответа, схватила Антошку за руку, и выскочила из столовой.
Мы оказались в фойе и стали подниматься вверх по лестнице.
-У нас какая аудитория? – невинным тоном спросила я.
- 417, – машинально ответил парень, - слушай, Мила, а что это на тебя нашло? Ты зачем соврала Ире про наши отношения?
-Глупый, – улыбнулась я, – а кто сегодня испугался, что находится «под колпаком» у нашей старосты? Что ты ей нравишься, и она начнёт тебя доставать?
-Ну, я, – нехотя признался Антон, – и что?
-А то, что тебе выгодно считаться моим парнем, ведь ты как бы со мной, а значит, никто не станет на тебя покушаться....
-Логично, – кивнул Рейер, – как я сам не додумался тебя об этом попросить?
Я засмеялась:
-Не знаю. Кроме того, ты постоянно боишься, что твоя.... ориентация станет достоянием общественности. А я с тебя эти подозрения снимаю.
Антошка остановился прямо на лестнице и сказал:
-Мила, спасибо тебе! Ты прости, что я сразу не понял. Даже обалдел слегка от твоего поведения.. Но теперь понимаю — ты права, тысячу раз права. Видишь, свои собственные взгляды на жизнь и на отношения приходится скрывать под другими, более удобными в обществе. Иначе тебя не воспринимают нормально, насмехаются, или, вот, не дают интервью...
-Ладно, помогу тебе, – неожиданно для самой себя, пообещала я, и зашагала вверх по ступенькам.
Антошка помчался вслед за мной, восклицая:
-Спасибо! Спасибо тебе, подруга!
Я пожала плечами:
-За что? Ведь мы ещё ничего не добились от этого Лавровского, и, честно говоря, я совсем не уверена, что добьёмся.
-Но попробовать-то можно?! – весело ответил Антон.
Мы довольно быстро оказались на четвёртом этаже, и зашли в аудиторию. Преподаватель уже начал лекцию, и потому посмотрел на нас с лёгким укором. Мы, виновато опустив головы, проследовали в самый дальний угол класса и уселись за парту.
-Слушай, а чего ты так впрягаешься за этого Зиновия? – шёпотом спросила я у Антона.
-Говорю же, любовь у нас, – так же, шёпотом, ответил он, и открыл тетрадь для конспектов.
Занятие по современному русскому языку началось.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2014/03/25/1999