Глава 3 Друзья.
Двери захлопнулись прямо за моей спиной, и я заняла место рядом с окном. Неожиданно мне стало стыдно, что я так невежливо рассталась с Лёхой, но раскаяние быстро уступило место сосредоточенной задумчивости, и я забыла о парне. Гораздо больше меня волновали сейчас воспоминания о сегодняшней ночи. Запястья, точнее, порезы на венах, неприятно саднили, и это нервировало. К тому же, идея проникнуть в странный дом, давно преследовавшая меня, стала навязчивой. Я лихорадочно прокручивала в голове все варианты, позволяющие оказаться там, не вспугнув проклятую сигнализацию. Решив, что нужно обязательно повторить попытку сегодня поздним вечером, я встала — пора было выходить.
Моему примеру последовали ещё две девушки из нашего ВУЗа. Я видела их в университетских коридорах, но не знала лично — они были из другой группы.
Я выпрыгнула из автобуса и устремилась в сторону леса по неширокой тропинке. Минут пять быстрым шагом, и вот уже виднеется величественное здание, построенное ещё коммунистами, ныне — филиал Международного Лингвистического Университета, где я учусь.
Мой универ со всех сторон окружён высокими вековыми соснами, которые широко и гулко раскачиваются из стороны в сторону, колышутся и стонут, словно живые. На переменах мне иногда хочется отойти подальше от шумной толпы студентов, в самую чащу леса, чтобы послушать ветер, гуляющий между толстыми шершавыми стволами. Ты словно попадаешь совсем в другой мир. Сначала он кажется тебе зловещим, немного неуютным, но вскоре к нему привыкаешь и как будто успокаиваешься, забываешь о своих мелких житейских проблемах. Я полюбила это состояние, и не променяла бы его ни на какое другое.
Во дворе университета, несмотря на мороз, было многолюдно и оживлённо. Да и помеха ли — холод для молодых, задорных людей, которые только-только вступают во взрослую жизнь? Я радостно заулыбалась, увидев парочку знакомых лиц. Среди них был и Антон Рейер, мой хороший приятель. Мы познакомились осенью, в тот самый день, когда я впервые пришла на занятия. Он один тепло принял меня, поддержал, тогда, как остальные в группе долго ко мне присматривались, прежде чем признали достойной своей дружбы.
Антошка — единственный мужчина в нашем женском коллективе, но ему вполне комфортно, ведь он, как и все остальные здесь, интересуется лишь сильным полом. Меня это нисколько не смущает, ведь давно известно – лучшие друзья девушки — это парни, ориентированные не совсем традиционно. Им можно о многом рассказать, и не волноваться, правильно ли тебя поймут. Такой приятель даст дельный совет, если ты ищешь сногсшибательный наряд для вечеринки или свидания, не станет обсуждать твои секреты с другими, и ценит дружбу.
Антошка о чём-то оживлённо беседовал с девчонками из нашей группы — Мариной и Таней, и курил. Завидев меня, он приветливо помахал рукой. Я подошла к ним и спросила:
-Ничего себе ещё не отморозили?
-Нет, – засмеялся Антон, – лично меня любовь греет.
-Вот как? – я изобразила на лице крайнее удивление.
Сказать по правде, мой приятель влюблялся по двадцать раз на дню, а мне регулярно приходилось выслушивать его откровенные признания касательно очередного парня. Девчонки оживились, и Антошка благоразумно притих — никто, кроме меня, не в курсе его личной жизни.
-И правда, холодновато, – заметила Марина, – у нас сейчас лекция по зарубежной литературе?
-Да, – подтвердила я, – пора идти, пять минут осталось.
Антошка кивнул, сделал ещё одну затяжку и отправил бычок в массивную урну рядом с входом.
-Я готов, – торжественно объявил он, словно собирался не на пару, а, как минимум, на торжественное мероприятие, приуроченное ко дню рождения самого президента.
Мы дружно вошли в здание университета и оказались в огромном холле с высокими сводчатыми потолками и мраморными стенами. Монументальность и торжественность — именно такие слова больше всего подходят к данному интерьеру. Я не уставала удивляться тому, насколько качественно и стильно строили при социализме, если, конечно, речь шла об особенных объектах, таких, как наш. Несмотря на то, что ВУЗ находится довольно далеко от города, запрятанный в подмосковной тиши, в основном его посещают москвичи и иностранцы, прибывшие в Россию осваивать русский язык. Местных, таких как я, тут наберётся немого. Молодёжь, живущая по соседству, предпочитает, как ни парадоксально, поскорее сбежать в Москву, чтобы там учиться и работать.
-Нам на пятый? – спросила я у Тани, нашей старосты, заходя в лифт.
-Да, – грустно ответила та, – только я сегодня не позавтракала, как следует. Не знаю, как высижу целую пару.
Татьяна была розовощёкой толстушкой, не успевшей, впрочем, стать по-настоящему грузной, в силу возраста. Её тело со временем обещало ощутимо округлиться, но пока обмен веществ исправно работал, героически справляясь с бабушкиными пирожками, блинчиками, и бутербродами с сервелатом. Я где-то читала, что с возрастом этот самый обмен веществ замедляется, и приходится во всём себя ограничивать, если хочешь оставаться в форме. Меня эта новость впечатлила, и с тех пор я старалась поменьше есть. На всякий случай. Чего, конечно, нельзя было сказать про Таню.
-А ты, Танюха, не хочешь сегодня устроить день здоровья? – со свойственной ему прямотой поинтересовался Антошка, – тебе давно пора сесть на диету. Скоро в дверь не пройдёшь.
Если бы эти слова были произнесены кем-то другим, а не моим приятелем, наша староста пришла бы в ярость, но к Антошке она относилась с нежным трепетом, и прощала ему любые неосторожные высказывания в свой адрес. Я подозревала, что за всем этим кроется некое чувство, впрочем, тщательно скрываемое стеснительной Татьяной от посторонних глаз. Бедная девочка...
Вместо того, чтобы наорать на Рейера за дурацкий совет, она игриво поинтересовалась:
-А тебе что, только худенькие нравятся?
Парень озадаченно хмыкнул, не найдя, что ответить.
-Ему нравятся такие, как Мила, – язвительно заметила Марина. Несмотря на довольно тёплые отношения между нами, установившиеся, впрочем, совсем недавно, она никогда не упускала случая меня поддеть.
Я картинно округлила глаза:
-Да? Вот так новость! Антон, так ты — мой поклонник?
-Ещё какой! – в тон мне подтвердил приятель, – ночей не сплю, всё о тебе мечтаю.
Ему понравилась эта игра. Исполняя роль моего воздыхателя, он чувствовал себя безопасно, ведь в таком случае от него отводились любые подозрения касательно сексуальной ориентации.
-Видишь, Тань, ему Мила нравится. А она гораздо стройнее тебя, так что расслабься, – припечатала «добрая» Марина.
Таня вспыхнула. Едва ли ей хотелось, чтобы о её чувствах к Антошке стало известно широкой общественности.
-Вряд ли меня можно назвать худой, – миролюбиво отозвалась я, выходя из лифта, – 60 килограмм при росте 1 метр 72 сантиметра. Совсем не модельный стандарт!
Действительно, особой стройностью моя фигура никогда не отличалась — в детстве я была кругленькой, словно пончик, но потом, лет в 13, вытянулась. У меня по-прежнему остались округлые формы, но лишнего жира нет и быть не может, потому что я много двигаюсь и не трачу драгоценное время на бесконечные застолья. Да, и еда в моей иерархии ценностей занимает одно из последних мест, где-то между разгадыванием кроссвордов и игрой в покер.
Громко переговариваясь на ходу, мы шумно ворвались в аудиторию и заняли свои места. Я, как обычно, рядом с Антошкой, Марина и Таня — вместе.
-Будь осторожен, друг мой, – насмешливо прошептала я на ухо приятелю, – кажется, на тебя положили глаз.
-Только этого мне не хватало, – недовольно отмахнулся тот, – чего это нашло на нашу старосту?
-Возможно, она мечтает о тебе давно, – с дурашливой торжественностью предположила я, – и вот, уже совсем скоро, решится открыть свою душу.
-А давай без лишнего пафоса, а? – взмолился парень, – может, всё не так плохо?
-Так. Именно так, и никак иначе, – беспощадно констатировала я, – и придётся тебе что-то придумывать, чтобы, так сказать, отвести от себя угрозу.
-Что? – затрясся Антошка. Похоже, он по-настоящему испугался перспективы стать объектом воздыхания нашей властной старосты, которая потому и была старостой, что умела надавить, когда нужно и заставить любого плясать под свою дудку.
-Ну, не знаю... Она очень настойчивая.
-Это верно.
-Может, найти ей парня какого-нибудь? Как говориться, клин клином вышибает..
-Где я его найду? У нас же одни бабы в университете, за исключением иностранцев. Но они к нашим девчонкам что-то не очень подходят.
-А ты не здесь ищи. Что же, у тебя друзей нет симпатичных?
-Есть. Только она никому из них не понравится.
Я понимающе кивнула.
Его круг общения — известные фигуры в мире искусства, политики, просто богатые люди, тяготеющие к не совсем традиционным взглядам на секс. Их гораздо больше, чем кажется обычному человеку на первый взгляд. Подчас трудно поверить, что мужественный политик или брутальный режиссёр, повсюду сопровождаемый красавицей-женой и тремя детьми, на самом деле является представителем секс - меньшинств. Антошка, в свои восемнадцать, уж как-то очень легко влился в эту тусовку, и часто хвастался передо мной громкими именами тех, с кем ему довелось общаться на какой-нибудь очередной вечеринке. Тем не менее, он панически боялся разоблачения здесь, в универе, словно это могло послужить причиной его позорного и немедленного исключения и автоматического попадания в ряды доблестной российской армии.
«И, докажи им потом, что ты не верблюд!» – часто поговаривал он, когда речь заходила об этом.
-Жаль, что у тебя нет никого на примете для нашей Татьяны, – притворно – трагически вздохнула я, – тогда, терпи. И готовься к самому страшному.
Антошка поёжился. Видимо, представил. Мне стало жаль парня, и я уже пожалела, что так долго над ним потешалась.
-Да, перестань напрягаться. Я же просто пошутила! Это вы, мужики, можете брать женщин силой, но не наоборот. Мы же никак не можем заставить мужчин любить нас против их воли.
-А как же известное утверждение, что это женщины выбирают мужчин? – оживился любопытный Рейер.
-Чушь, – решительно отозвалась я, – просто думать так — удобно. И тем, и другим. Мужчины, таким образом, оправдывают свою бесхребетность, а женщины — свою излишнюю навязчивость и неестественную инициативность. Я думаю....
-Богданова, а не слишком ли вы, голубушка, увлечены беседой на моей лекции? – раздался прямо надо мной голос профессора Кременчугова.
От неожиданности я чуть было не вскрикнула, но быстро взяла себя в руки. Чёрт, нервы совсем расшатались!
-Простите, пожалуйста, – виновато промямлила я, вставая.
-Надеюсь, вы просто увлеклись моим предметом, – строго предположил профессор.
Этот учёный муж был из такой породы преподавателей, которых занимает лишь одно — наука. Он живёт и дышит литературой, и я, всякий раз убеждаясь в этом — на лекции, или на семинаре, не перестаю восхищаться его воодушевлением. Именно поэтому мне стало по-настоящему стыдно, когда нас с Антошкой застали за обсуждением обычных человеческих проблем. Я показалась сама себе пошлой, совсем не возвышенной, и решила больше никогда не мешать преподавателям на занятиях.
Типа, зарекалась свинья, – грязь не есть!
Сев на своё место, я раскрыла тетрадь, и написала крупными буквами:
«Продолжим дискуссию на перемене».
Мой приятель прочитал это предложение, и ответил:
«Да. Мне надо с тобой поговорить. Разговор будет серьёзный».
Я удивлённо вскинула брови, но спросить не решилась. Мы с Рейером, не сговариваясь, раскрыли свои тетради, и стали конспектировать лекцию.
Увлечённые рассказом профессора, мы не заметили, как закончилось занятие.
-Ну, что, пойдём, чайку попьём? – предложила я, вставая.
-Можно, – с готовностью согласился Антошка.
Мы вышли из аудитории и стали спускаться по лестнице в буфет.
-Так что ты там говорила про мужскую безынициативность? – напомнил мне приятель наш прерванный разговор.
Я не сразу вспомнила, о чём идёт речь. Рассуждения на любые темы даются мне довольно легко. Будто, я и вправду обладаю опытом, позволяющим уверенно и бескомпромиссно утверждать некоторые истины. Правда, вскоре я забываю об этом, и могу начать утверждать прямо противоположные вещи.
-Ах, ты о том, кто кого выбирает? – не без труда догадалась я.
-Да. Из твоих слов я понял, что не женщины выбирают мужчин, а, скорее, наоборот.
-Это не совсем верно, – мягко поправила я, – бывает и так, что женщина решает судьбу отношений, взяв инициативу на себя. В этом нет ничего плохого, постыдного. Все счастливы, и, слава Богу! Просто, глупо после этого считать, что в жизни так и должно происходить. У всех — по-разному. У кого-то — так, а у кого-то — по-другому. Вот, например, бывают случаи, когда девушка даже не подозревает, что её кто-то выбрал. Живёт себе, мечтает о любви, а за ней уже наблюдают. Эту девушку уже полюбили, и её судьба решена.
-Кто полюбил? – не понял Антошка.
-Ну, не знаю, её будущий муж, наверное, – не очень уверенно сказала я, – и ей суждено быть только с ним, и ни с кем другим.
И откуда в моей голове эта история про какого-то неведомого и таинственного поклонника и ничего не подозревающую девушку? Бред какой-то!
Мы вошли в студенческую столовую и направились прямиком к барной стойке. Там было немноголюдно, потому что основная масса людей толкалась рядом с буфетом, покупая салаты, пирожки и прочую несложную еду, которую с большой любовью сооружала добрая повариха тётя Катя.
На барной стойке стоял лишь огромный самовар, да чистые чашки. Каждый мог подойти и налить себе горячего чаю.
-Может, поесть чего-нибудь? – с сомнением спросил Антошка.
-Давай. А мне что-то не хочется, – улыбнулась я.
Приятель обеспокоенно уставился на меня:
-А ты вообще хоть что-то ешь в последнее время?
-Да не особо, – промямлила я, задумавшись.
И правда, со мной что-то происходит. Вот уже больше месяца я сама не своя — мало ем, всё время думаю о том таинственном доме по соседству, с упорством маньяка стремлюсь попасть туда... Странные мысли, нечёткие видения, эти голоса, с которыми я веду беседы... А этот ужасный песок в моей ванной?! А вены, которые я никогда бы сама себе не перерезала?! Пора признаться самой себе — всё очень и очень запутанно.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2014/03/25/1988