Corona Boreаlis Часть 2 Глава 3

               

      Из  кухонного  окна  двор  был  виден  целиком.  Он   был  общим  для  пяти  одинаковых  четырехэтажек  с  отштукатуренными  стенами ,выкрашенными  в  бледно-розовый  цвет. Двор  носил  очертания скорее  овала,  чем  прямоугольника,  и  половина  его  имела  выраженный  склон,  здесь  росла  трава  и  не  было  деревьев. Посередине  стояли  мусорные  бачки,  где  постоянно  околачивались  местные  нищие,  взрослые  и  дети,   в поисках  мусора,  представлявшего для  них  ценность. Рядом – детская  баскетбольная  площадка  с  одним  щитом  и  кольцом  без  корзины. Несколько  скамеек,  фонари  и  вырезанный  из  дерева  медведь, забирающийся  на  столб. Возле  помойки  сейчас  паслась  одинокая  заблудшая  корова.  Окна  спальной  и  детской  выходили  на  центральную  улицу  Эрдэнэта. Названия  ее  Серов  не  запомнил. Да  это  было  не  важно. Адреса  здесь  определялись  микрорайонами  -  первый,  второй  и  т.д.,  а  дальше  номер  дома  и  квартиры. Их  микрорайон -  второй. На  противоположной  стороне  улицы  находились:   «русский» магазин, кафе  с  дискотекой,   и  какое-то  училище, на  голом  фасаде  здания        монументально  изображены  в  фас  Маркс  и  Ленин  и  лозунг  на  монгольском  языке, перевод  которого  не  вызывал  особого  труда « Учение  Маркса  всесильно  потому  что  оно  верно» Их  домом  начинались  жилые  постройки  Эрдэнэта,  и  из  окна   была  видна   сопка  на  въезде  в  город,  увенчанная непонятным  бетонным  символом,  напоминавшим  разорванное  блокадное   кольцо. Россияне   сопку  звали  «тугрик». Эрдэнэт  -   типичный  город-спутник,  возведенный в  Орхонском  аймаке  в  семидесятые  годы  вместе  с  горно-добываюшим  комбинатом, как  принято  было  говорить «при  содействии  Советского  Союза», хотя  справедливей  было  бы  сказать  «при  содействии   МНР». В  общем,  чистый, вполне  приемлимый  для  провинциальной  жизни,  городок.  Здесь  были  даже  высотные -  двенадцатиэтажные  дома,  и  строились  новые.. За  ближайшим  перекрестком  начиналась  площадь  с  разбитым  на  ней  сквером,  с  фонтанами,  и  памятником  какому-то  монгольскому  деятелю. Здесь же  находилось  здание  генеральной  дирекции  ГОКа,  приземистое  и    внушительное. Напротив  дирекции,  через  дорогу,   располагался  главный  универмаг  города  «Наран», боковая  улица от  него  под  уклон  вела  к   медсанчасти, до  которой  отсюда  было  метров триста. Других  районов  города  Серов  еще  не  знал.  Но  успел  выяснить ,  что  в  Эрдэнэте  проживает  около сорока  тысяч  жителей,  а  вместе  с  юрточным  городом  раскинутым  у  подножия  сопки  с  телевышкой,  все  семьдесят.
    День, насыщенный  новыми  впечатлениями  и волнениями,  подходил  к  концу.  Как  было  оговорено,  утром  его  представили  коллективу  МСЧ. По  лицам  врачей  и  фельдшеров,  присутствовавших  на  собрании, Серов  понял,  что коллектив   не  слишком  огорчен сменой  главного. Потом,  когда  они  остались  вдвоем  с  Копаевым  и  тот  вводил  его  в  курс  дел,  он  составил  свое  мнение  об  этом  человеке. Как и  многие  в  МСЧ, работавшие  здесь  по  контракту,  Копаев  был  сибиряк  -  из  Новосибирска, очевидно  свою  роль здесь  играла географическая  близость До  этого  два  года  работал  в  Нигерии.   Стремление  Копаева    представить  себя  блестящим  профессионалом, говорило  как  раз  об  обратном. .Чисто  провинциальная  манера -  вскользь  упомянуть  о сложных  операциях, которыми  он  безусловно  владеет,  и  только  местные  условия  не  давали  ему  развернуться.  Его  жена,  красивая  высокая  блондинка,  работала  в  МСЧ  провизором. Да  и  супруг  был  ей  под  стать -  высокий,  спортивный, входил  в  сборную  комбината  по  волейболу. Великолепная  пара.  В  конце  разговора  Копаев  попросил  не  лишать  его привилегии  пользоваться  машиной  скорой  помощи  для  поездок  в  баню,  по  субботам.( Алимжан  потом  усмехнулся, видимо,  впервые  услышав  о  такой  привилегии.)
    С  другими  сотрудниками  МСЧ  Серов  решил  знакомиться  в процессе  работы. Став  главным  врачом  , он  должен  был  по  понедельникам  присутствовать  на  оперативном  совещании  на  АБК,  как  и  все  начальники  цехов  и  отделов. Сегодня  был  понедельник.
   Промзона  комбината: рудник  открытых  работ (РОР), обогатительная  фабрика (ОФ), авто-транспортное предприятие (АТП), РМЗ, тепловая  станция,  склады… находились  в  пяти  километрах  от  города,  там  же  находился  и  многоэтажный  административный  корпус,  куда  его  подвез  после  обеда  Алимжан  на своем  Kia-Sorento. Водителя  звали  Шагдар – медлительный,   темнокожий   монгол,  по  габаритам  слегка  превосходивший  Алимжана, склонный  к  меланхолии,  но  приветливый. Широкое  лицо,  словно  вырезанное  из  обгоревшего  дерева,  всегда  было  исполнено  не  то  печали,  не  то глубокой  задумчивости.  Алимжан то  и  дело выговаривал  ему  за  какие-то  мелкие  провинности,   связанные,  видимо,  с  особенностями   характера, но  Шагдар равнодушно  пропускал  критику  мимо  ушей,  не  стремясь  к  самоусовершенствованию.  Дорога  от  города  шла  мимо «тугрика», департамента  полиции, ковроткацкой  фабрики  и  дальше  разветвлялась  -  налево – к  вокзалу  и  потом  на  Уланбатр,  направо - к  комбинату. Справа  от шоссе - голое  поле,  и  вдоль  обочины,  поднятые  над  землей  трубы  теплотрассы,  обмотанные  обветшалой  белой  изоляцией. С этой  стороны  вдали  виднелись  сопки  и  гора,  насыпанная  из  отвальной  породы, она  резко  выделялась от  сопок  своим  светлым   цветом  и  плоской,  как  срезанной,  вершиной.
    Конференц-зал  на  четвертом  этаже, где  проходили  совещания,   рассчитанный  на  сто  человек,  к  моменту  их  прихода  был полон.  Все  места   закреплены  за каждым  конкретным  начальником, Серова  посадили  на  кресло с  табличкой  на  спинке «главный  врач МСЧ». Кресло  рядом  предназначалось  для  главного  врача  монгольского  профилактория – Дандара, оно  пока  пустовало.  В  зал  энергичной деловой  походкой  вошли  руководители  предприятия: генеральный  директор  Наранху,  Чалов  и  заместитель  генерального  по  производству Ганбатр. Они  заняли  места  в  президиуме.  Первым  делом  Чалов  представил   собравшимся  нового  главного врача,  вкратце изложив  его   трудовую  биографию. Затем  все  пошло  по  накатанному  сценарию .Совещание  вел  Ганбатр.  Тучный,  низкого  роста, он  плохо  говорил  по-русски  и  был  склонен  к  демагогии, к  банальным  лозунгам  и  призывам. Его   лицо  напоминало портрет члена  Политбюро  на  демонстрации  -  отретушированное и  моложавое. По  заведенной  традиции  первым  докладывал  отдел  техники  безопасности. Этим  подчеркивалось,  что  вопросам  охраны  труда на  комбинате придается  первостепенное  значение.  «Вопросы  отделу?» - выслушав  отчет, обращался  к  аудитории  Ганбатр,  придвинув  к  себе  маленький  микрофон. –«Садитесь пожалуйста.  ПТО,  пожалуйста»,  приглашал  он  на  трибуну следующего. Начальник  планово-технического  отдела,   Гаржаргал, высокий,  красивый,  с  короткой  стрижкой  и  несколько  разочарованным  выражением  строгого лица, владел  русским  в  совершенстве.  Его  отец  был  послом  Монголии во  времена  СССР. Гаржаргал  будничным  голосом   негромко  зачитывал  по  бумажке основные  показатели  работы  комбината  за  прошедшую  неделю:
Горной  массы  добыто  -  …   тысяч  кубометров,
Вскрыша  -  столько-то,
Подача  руды  на  фабрику  -  столько-то  тысяч  тонн,
Содержание  меди  в  руде  -  столько-то  процентов,
Содержание  молибдена  -  столько-то,
Медного  концентрата  отгружено  -  столько-то… катодная  медь –столько то… и  т.д. Все  показатели  рассматривались  относительно  плановых  цифр,  в  процентах  выполнения.
Далее   следовало  сообщение  о  простоях.   За  неделю  экскаваторы  простояли  столько-то  часов, причины  простоя  такие-то, мельницы  простояли  столько-то…конкретно  назывались  какие  именно  мельницы  и  причины  простоя.  В  заключении  предлагался  план  на  следующую  неделю  по  тем  же  показателям.  «Так… Вопросы  отделу? Садитесь. Рудник».  С  ударением  на  «у». Остальные докладывали  с  места,  поочередно  передавая  друг  другу  радиомикрофон. Поднялся  начальник  рудника  Бямбадорж. Невысокий, несколько  развязный  крепыш,  в  джинсовой  куртке,  лет  сорока  пяти.  «Неделю  отработали  без  травм  и аварий.. Простои  эскаваторов  постараемся  уменьшить. Плановые  показатели  по  горной  массе  перевыполнены» «Обращаю  ваше  внимание  на качество  шихты, - счел  нужным  сделать  замечание  Ганбатр.- Мы  уже  сильно  отстаем  по  содержанию  меди. Прошу дать  свои  предложения  через  два  дня  по  этому  вопросу. Так… Вопросы  руднику?  Садитесь. АТП  пожалуйста». Санамдорж,  начальник  автотранспортного  предприятия, был  самым  толстым  и  громоздким   из присутствующих руководителей, расстегнутый   клетчатый  пиджак   трещал  по  швам  на  его  необъятной  фигуре. Сбивчивым  басом  он  прогудел  обычное  клише : «За  неделю  цех  отработал  без  травм  и  аварий. Работаем  согласно  недельно-суточного  графика. Производственная  техника  без  нареканий. По  разномарке  тоже  вопросов  нет»  По  рядам  прошелся  человек,  отключая  пультом  слишком  шумные  кондиционеры.  Следующей  отчитывалась обогатительная  фабрика. Главный  инженер  -  Семшов  Виктор  Иванович, доктор  технических  наук, с  детским  выражением  лица  и по-детски  шепелявой  речью,  обстоятельно  говорил  о  работе  фабрики,  по  цехам. Его  выступление  было  самым  длительным.  Проблемы  монтажа  флотационного  оборудования, мельницы, КСИ, ремонт  хвостового  хозяйства…низкое  содержание  меди в  руде...  Шаров-  «десятки»  осталось  всего на  пять  дней  «Вопросы  фабрику?  Садитесь  пожалуйста. РМЗ»  Моногов  запальчиво,  даже  с  какой-то  обидой, высказал  претензии  к  ОМТС (отделу  материально-технического  снабжения)  за  задерживаемую  поставку  металла. «Так  дело пойдет, придется  останавливать  литейку».  Чалов  сделал  какую-то  пометку  у  себя  в  блокноте.   Затем  настала  очередь  менее  значимых  цехов  и  отделов. РСЦ (ремонто-строительный  цех), РМЦ (ремонто-монтажный  цех),  отдел  главного  механика,  главного  энергетика,  ОКС (отдел  капитального  строителства)… «У  директоров  есть  вопросы?»  В  первом  ряду  сидели  заместители  генерального  директора  по  экономике, по коммерческим  вопросам, по  развитию, по  социальным вопросам.  Последним  был  отчет  ОМТС .  На трибуну  прошел  заместитель  начальника  отдела  Дегтярев. Лысоватый,  улыбчивый , с  брюшком  соответственно  своему шестидесятилетнему  возрасту, в  элегантном костюме, держащий  в  уме  десятки комбинаций  по  отправке  и  доставке  всевозможных  грузов,  он  почти  не  заглядывая  в бумаги,  на  память  объяснял  сколько  и  каких  позиций  получено  на  этой  неделе.  сколько  ожидается  в  ближайшие  дни,  кто  из  поставщиков  в России, в  Китае, в Германии  и  по  всему  миру  уже  отгрузил  свою  продукцию  для  комбината,  кто ждет  предоплаты и  т.д.  Вот  ему  задавали  много  вопросов,  на  которые  Дегтярев  с опытностью  старого  функционера  давал  исчерпывающие  ответы. Пришло  время  подводить  итоги.  Ганбатр  наставляющим  голосом  миссионера,  оскорбленного  непониманием  паствы , начал ,  предписанную  своей должностью,  речь. «У  нас  опять  продолжает  воровство. В  четверг  шофер  Белаза  Ганзориг   пытался вывезти двести  литров горючего. На  фабрика  со  склада  пропал  десять  килограмм  молибден. Прошу  начальников  цехов к  завтрашнему  дню  подготовить  приказ. Усилить  работа  с  людьми. Прошу. Мы  не  будем  терпеть  такой  безобразие. Будем  делать  выводы  в  отношении  руководства  цехов.  Прошу  не ослаблять  внимания  к  этим  фактам.  У  полиции заведено двадцать  дел  на  наших  рабочих, из-за  воровства. Значит  никакой  воспитательной  работа  не  ведут  в  цехах. Ни мастера,  ни  бригадиры, ни  ИТР. Пьянство тоже  продолжает. А  где  принимаемые  меры? Опять  будем  ждать,  когда  кто-нибудь травму  получит? Или пожар?». Голос  Ганбатра   наливался  гневной  тяжестью. Паузы ,  которые  следовали  за  вопросами, давали  возможность  аудитории  прочувствовать справедливость  и  озабоченность оратора, единственного  по  его собственному мнению,  кого  волнуют  проблемы  с  дисциплиной  на  производстве. Посеяв  в  тишине  семена  своего  возмущения, Ганбатр  вежливо  передвинул  микрофон  к  Чалову. Юра остановился  на  вполне  конкретных  проблемах,  поднятых  сегодня,  и  всем  свои  видом  показывал, что разочарован  неумением  своих  подчиненных  с  ними  справляться,  тут  же  предлагая  варианты  решения. К  монголам обращался на  «ты», и  не  упускал  возможности  отпустить  безобидную шутку   в чей-нибудь  адрес,  вполне  по-приятельски.  Но  кто действительно  покорил    сердце  Серова,  так  это   генеральный -  Наранхуу. Серов  не  предполагал,  что  в  Монголии можно  встретить  таких  интеллигентных  людей. Узкое, с  приятными  мягкими  чертами,  лицо, пытливый,  заинтересованный  взгляд  из-под  очков  в  тонкой  позолоченной  оправе, модно  остриженные  черные  волосы,  тонкие  пальцы  и сам  весь  тонкий, худощавый, деспоты  такими  не  бывают.  Пятьдесят  лет. За  плечами опыт  работы  в Америке.  Спокойный,  тихий.  В  своем  заключительном  слове  Наранхуу объявил,  что  предприятие  переходит  на  электронный  документооборот,  то  есть  теперь  все  приказы,  распоряжения,  письма, протоколы  заседаний  будут  рассылаться  не  в  виде  бумажных  документов,  а  по  внутренней  компьютерной  сети. Дал задание  экономическому  отделу  начать  подготовку  к  очередному  Совету  предприятия,  который  состоится  в  ноябре,  в  Москве. Говорил  Наранхуу  медленно, со  мхатовскими  паузами, тщательно  подбирая  слова,  но  никак  не  смущаясь  такой  своей  манерой  держать  речь. Он -  генеральный  ,  и  не  собирается  подделываться  под  чьи-то  вкусы. Его  обязанность  -говорить,  обязанность  остальных  -  внимать  тому,  что  он  скажет.