Прошло три года... Настал 1825-й – год странный, тянущийся, что-то скрывающий... Под конец он принёс неожиданное известие о кончине государя-императора. И только мирные жители пока не подозревали о том, что приближающиеся перемены принесут за собою суровый шторм событий...
– Прямо как когда вы играли в прошлом году аллегро Моцарта, помните?... Оживлённо, быстро! Радостью наполнились и вылили через пальчики, – улыбнулся учитель, придерживая нотные листы перед глазами внимательно слушающей его Миланы.
Это был мужчина среднего возраста, в глазах которого было много добродушия и любви к музыке. Эта любовь была видна в каждом жесте и речи, которая подкрашивалась ласковым итальянским акцентом.
– Да, Катерино Альбертович, понимаю, но я хотела спросить, когда начнётся каватина, меня смущает, что, – хотела возразить Милана, но учитель закачал головою, тыкая в ноты на одном из листов.
– Вы должны продолжать играть, а не отвлекаться и срывать свои силы. Каватина будет проблемой, когда вы выйдете играть роль актрисы. А сейчас повторите, что чёрная клавиша между белыми фа и соль играет роль фа-диез и соль-бемоль. Также, здесь есть и дубль-диез, с которым у вас, сударыня, порой проблемы. Играйте это, а проверю в другой раз, – посмотрел он вдруг на свои часы, свисающие у него из кармана. – Да,... мне пора.
Катерино Альбертович поднялся и поцеловал руку вставшей следом ученицы.
– Сыграете без ошибок, споёте, отработаем арию для Русалки, а то скоро ведь ваш выход! – поклонился он и покинул гостиную.
Милана расслабленно вздохнула и покружилась по простору гостиной, где только что проходил урок. Хруст из греющего камина раздался от пролетевшего счастливого ветерка и будто кто заставил огонь станцевать несколько движений вместе.
– Ну как? – вбежали в гостиную подруги и принялись кружиться вместе с Миланой за руки.
– Я счастлива! – восклицала она. – Я буду играть в Русалке! Прямо там!
– Милана — королева русалок! – смеялась Ольга, кружась в радостном смехе.
– Не зря, не зря, она училась столько лет! Ура, ура, Миланы лучше нет! – воскликнула счастливая Ирина.
Звонкие их голоса раздавались эхом в просторе скромной гостиной, где малое количество мебели ещё не заглушало звуков.
– А где Татьяна Васильевна? – села Милана в мягкое кресло, стараясь успокоить участившееся дыхание.
– О, она ещё спит. Измаялась, испереживалась вся, – зашептала приземлившаяся у её ног Ирина.
– Давайте же всё-таки сходим покататься, пока она спит и на улицах пусто? – умоляюще сложила руки Ольга. – Ну же, кумушки...
– Может, и правда, не будет ничего страшного? – улыбалась Милана Ирине. – Сидим здесь постоянно, почти не выходим, будто в тюрьме какой.
– А давайте, – хихикнула Ирина, соглашаясь с подругами.
Совсем скоро, одевшись в тёплые шубки и укутавшись в шерстяные платки, подруги выбежали из дома. Морозный воздух и заснеженные улицы радовали красотою зимней свежести...
– Как я соскучилась по катаниям! – воскликнула Ольга, спеша с подругами к уже показавшемуся им катку, где маленькие дети резвились и катались на коньках.
– Я тоже, - подтвердила свою радость Милана и остановилась у тревожной женщины, в руках которой была связка коньков для тех, кто придёт покататься.
Подруги приняли от неё коньки и, усевшись на скамейку рядом, стали привязывать их к обуви. Поскорее справившись, Милана выскочила на лёд и стала кружиться, как кружилась только что в гостиной от полученного восторга. Её ровные движения и смелые ноги несли по кругу, будто она не на льду, а в бальном зале.
Умиляющиеся подруги подъехали также смело рядом и, обняв за талию, покружились немного вместе, пока одно неловкое движение не заставило их упасть и залиться звонким смехом.
– Неужто забыла уроки своего Жана Гарана? – смеялась Ирина Милане.
– Да уж у него не описано, что привяжутся Ольга и Иринка и упаду, – смеялась Милана.
Казалось, на улице больше радости не было, как только от них и от резвившихся на льду детей. Все остальные, кто следил за детьми, или шёл мимо, были погружены в мрачность переживаний... Услышав красоту смеха, проезжающий по другой стороне Алексей остановил своего коня и, уставившись в шоке на Милану, тут же с него спрыгнул.
– Что случилось? – последовали его примеру вставшие рядом два друга.
– Поехали же, сейчас на Сенатской всё начнётся! Мне надо быть там, – беспокоился Сашка.
– Подожди, – вымолвил понявший случившееся Дмитрий и рукой остановил его рвение подойти к Алексею.
Прильнув к стене дома рядом, Алексей замер. Он принялся наблюдать, как поднявшаяся на льду милая его глазам Милана стала кружиться и ловко кататься, время от времени касаясь рук весёлых подруг...
– Ах, – понял и Сашка. – Гляди-ка... Ты из-за этой девки все полы театров и церквей протоптал, а вот она! Воспылал, что ли, я не пойму, что ты всё бегаешь?! Я надеялся, ты оставишь эту затею.
– Во-первых, – не сводя глаз с Миланы, молвил Алексей. – Она не эта девка. А во-вторых, я тебе скажу... Я не воспылал. Я уже давно её люблю.
Друзья молчали от слов его, но реакция у них была разная. Дмитрий был рад за друга, тогда как Сашка – шокирован от того, что узнал. Его глаза вдруг задрожали. Будто что-то вспоминая, Сашка уставился на снег тротуара, куда стали опускать медленно падающие с неба снежинки... Одна за другой... Исчезая навсегда... Странная печаль коснулась души Сашки, и он буркнул он себе под нос:
– Неужели началось?
– Что? – будто не уловив его слов, спросил Дмитрий и стал серьёзнее.
– Я на площадь, ребята, – только и сказал Сашка, понимая, что, по крайней мере, Алексей не последует теперь с ним.
Он умчался верхом прочь. Алексей, как и ожидавший его Дмитрий, не трогался с места, словно ничего больше не волновало. Он любовался Миланой, не обращал внимания больше ни на кого, пока та не покинула вдруг каток и не побежала следом за прогуливающимся с тёплыми пирожками мальчиком.
Примчавшиеся следом подруги порылись в карманах шубок, но, достав оттуда несколько монет, пожали плечами.
– Видимо, те пирожки дороже, чем они думали, – улыбнулся Дмитрий.
Тоже понимая произошедшее, Алексей отправился к уже удаляющемуся мальчику с пирожками. Он выкупил у него несколько пирожков и оглянулся на Милану, оставшуюся стоять у катка и наблюдать за катанием вернувшихся туда подруг.
Алексей не спеша приблизился и протянул ей все пирожки.
– Ой, – вздрогнула от неожиданности она и оглянулась.
Оба стояли и не сводили друг с друга тёплых взглядов. Милане почудилось, будто всё вокруг почернело и куда-то пропало, оставив её только с этим молодым человеком, пока сознание не пробудило то, что в её руки вдруг легли пирожки...
Ничего не говоря, а только поскорее отступая, Алексей вернулся к Дмитрию. Он замер возле него. Глаза неотрывно следили за милой девушкой, как и она, оказавшаяся в объятиях примчавшихся подруг...
– Что это был за кавалер? – спросила Ольга.
– Ой, кумушки, не знаю, – вздохнула Милана и нежно улыбнулась в сторону Алексея. – Да глаза добрые,... красивые...
– Держись, – хихикнула Ирина и, заметив рядом с обсуждаемым его друга, добавила. – А тот-то с ним как статен!
– Прям барины, – засмеялась Ольга, и её смех подхватили подруги, принявшись угощаться полученными пирожками.
– Идём, Лёшка, – позвал Дмитрий, пытаясь побудить того к дальнейшим действиям. – Слава богу, мы стоим далеко, и тебя не узнали её подруги.
– Нет, не могу, – молвил тот, не сводя глаз с Миланы. – Я не потеряю её опять... Все эти годы искал. Не могу уйти.
– Не потеряешь. Она ещё сюда придёт, а Сашка может погибнуть с остальными. Наш долг быть с ними, не так? Мы же собирались выйти с ним на площадь.
– Да, да... Идём...
Поняв, что друг прав, и надеясь на новую встречу с Миланой, Алексей сел на коня. Оглядываясь на возлюбленную, он скоро скрылся с глаз...
– Вот, умчался, как и не бывало, – махнула рукой в их сторону Ольга.
– Да, пускай катится, как снежный комочек, – хихикнула Ирина. – Наша русалка найдёт скоро и получше!
Подруги вновь смеялись. Доев пирожки, они отправились кататься, но скоро до них стали доноситься шум и возгласы. Оглядываясь на засуетившихся людей, убегающих с катка детей с родителями, подруги тоже вернули коньки и поспешили уйти назад за свои тёплые стены, оберегающие от очередного тревожного дня.
Все знали и переживали за то, что в это время на Сенатской площади происходило...
Около трёх тысяч восставших старались показать своё противостояние, чтобы не дать взойти на престол новому царю, когда другие войска тех, кто уже присягнули Николаю I, собирались их остановить.
Заменить монархию олигархией и отменить крепостное рабство — главная цель произошедшего восстания после смерти, как некоторые надеялись, последнего императора. И люди собирались, болели душами за каждого, кто сейчас там... рискует жизнью ради лучшего будущего, хотя далеко не каждый знал истинную причину восстания, и что такое «конституция»,... кто же встанет у власти тогда...
Подоспев к разгару действий, Алексей и Дмитрий спрыгнули с коней и пытались пробраться к площади через собравшуюся толпу наблюдающих. Те, явно сочувствуя восставшим, крепкой стеной мешали им. Всё же друзья протиснулись, но строй жандармов не пропускал их уже к действующим на площади.
Крики, летящие поленья и камни от наблюдающих мешали поскорее разглядеть происходящее. Заметив яро выкрикивающего молодого офицера, Дмитрий указал Алексею на него:
– Вон, там Каховский...
– Чёрт, мы опоздали, – только и смог сказать дёрнувшийся от выстрела Алексей, и друзья, как и многие из окружающих ахнули...
Все увидели, как Каховский выстрелил в восседающего на коне Михаила Андреевича Милорадовича, который был занят своей бурной речью: уговорами разойтись и принести присягу.
Выскочивший среди восставших их друг Сашка кинулся с планом поддержать раненого генерала, пока солдаты вокруг накинулись бить Каховского. Увидев это, Алексей старался отозвать Сашку, но ничего не услышавший их друг вдруг пал на их глазах от прилетевшей откуда-то и для него пули...
– Нет! – в один голос дёрнулись на сдерживающих их жандармов Дмитрий и Алексей, но сделать уже ничего не могли.
– Стюрлер! – только и смог воскликнуть Дмитрий в шоке от того, что Каховский выстрелил и в гордо стоящего полковника.
Друзья застыли в бессилии и потере надежд на лучший исход происходящего. Они видели падающих от ранений генералов, солдат, восставших, за каждого из которых сердце обливалось горячей кровью обиды...
– Сашка, – молвил потерявший друга из вида Алексей и чуть пошатнулся.
– Держись, – подхватил его за плечо Дмитрий, судорожно оглядывая всех на площади.
Собравшееся у подножия памятника Петру I войско восставших уже было выбрало себе нового руководителя для республики, однако окружили отряды Николая I. Численность их уже намного превышала численность противников, и провал всего дела вот-вот виделся, хотя надежды на своё ещё горели во многих сердцах...
К чему всё привело, друзьям удалось бы досмотреть, если бы перед их глазами не выскочил из ряда площади круглолицый мужчина с очками на носу.
– Заберите его, – вытащил он им еле передвигающего ногами Сашку и поправил очки.
Приняв раненого друга, друзья тащили его в сторону от площади, вновь пробравшись сквозь чуть расступившуюся для них толпу наблюдателей.
– Положите меня... Не смогу, – простонал Сашка, теряя силы, но, проследовав до ближайшего подъезда, друзья положили его там на пол.
Видя закрывающиеся глаза Сашки, Дмитрий покачал головой:
– Нам не донести его на себе...
– Подожди здесь, я вернусь с повозкой и отвезём на квартиру, – тихо сказал Алексей и тут же умчался на улицу.
Только уже у себя на квартире Алексей вздохнул облегчённо... Рану друга перевязали. Сам Сашка лежал теперь в постели, а Дмитрий, занавесив окна, зажёг свечу.
Молчаливое потянулось время, тревожа сердца друзей за жизнь друга и за происходящее на родине... Лишь тихо тикающие часы были слышны, но... пока никаких надежд на лучшее...
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/24/716