Немного о собачьей жизни

   

    В нашей квартире собака  появилась, когда мне было 40 лет, а жене немного меньше.   Это был пудель, девочка. Ее нам подарили. Была она ласковой, очень умной собачкой. На прогулку ходила со мной без поводка. Когда я посещал магазин, она останавливалась у входа и ждала меня без привязи. На зов незнакомых никак не реагировала. Из чужих рук ничего не брала. В общем вела себя достойно.  Но вскоре собачка заболела: начала падать на задние ноги. Выяснилось, что она, как и весь помет, болела чумкой.  До последнего дня она, волоча зад, пыталась справлять нужду в строго отведенном для нее месте. Ее потеря стала трагедией для взрослых и детей.
 

   Вскоре нашей дочери подарили лохматого  серого кота-крысолова сибирской породы, а жене –  щенка: девочку, которую  назвали  Лесей. Подарила ее ветеринар, к которому жена и дочь ходили лечить первую собачку.  Росла девочка такой же умненькой и ласковой, как и первая,  но ревнивой. Она всегда печалилась, когда мы, уезжая, оставляли её на дальней даче в Шатурторфе. Щенков у нее не было. Прожила Леся 16 лет и умерла по-старости. Умирать она никак не хотела. Мы пытались продлить ее жизнь, но Леся угасала на глазах. Умирая, она печально смотрела мне в глаза, взывая к помощи.  Но ни мы, ни ветеринары, к которым мы обращались, не смогли помочь.


   Тогда, насмотревшись на беды животных и на отношение к ним любящих хозяев, мы поняли, что неизлечимо больных животных гуманнее было бы усыплять, а не наблюдать их страдания. Продлевая жизнь тяжело страдающему другу, ты практически думаешь не о друге, а о себе.

   После Леси теперь и дочь не могла представить свою жизнь без собаки. Я же клялся, что больше дома не будем  держать животных.  Но жена и дочь, скрыв свои намерения, поехали в Москву и на птичьем рынке купили новую собачку – черного пуделя. Это была копия Леси. Назвали ее Басей. Она также росла умненькой и ласковой. Очень ценила дружбу.

   Через два или три года наша собачья семья удвоилась. Знакомые, зная любовь Оксаны к животным, подарили ей щенка эрдельтерьера рыжего окраса. Щенок был по каким-то причинам выбракован из помета.  Это была девочка. Дали ей имя Шери.  Старожилы   кот Чип  и пудель Бася, признали нового члена семьи. Шери, несмотря на свою молодость, была значительно больших размеров чем Чип и Баси.   
   
   Жили они дружно, иногда издеваясь друг над другом. Бася хватала Шери за заднюю ногу, а когда та пыталась укусить шалунью, Бася проныривала под животом Шери и снова бралась за лапу. Длилось это до тех пор, пока Шери не хватала Басю за загривок и не отбрасывала ее в сторону. Кота они, как правило терзали вместе, но тоже до тех пор, пока он позволял им это делать. Защищался он оскалом и выставленной вперед лапой с выпущенными когтями. В это время собаки наскакивали, но не дотрагивались до кота.  Если они наступали с разных сторон, то кому-то из них удавалось беззлобно схватить и тут же отскочить от кота.

    Кот постоянно приносил к двери дома мышей. Так он отчитывался за работу.
  Бася рыла траншее и научила этому делу Шери. Траншеи рылись сначала под забором. Прорыв дыру, они через неё уходили на соседний участок и там хулиганили. Вновь вырытую траншею я или дочь заделывали шифером, закладывали камнями, кирпичом. Однако собаки не сдавались: такая же  дыра появлялась в другом месте.
   В жаркую погоду Шери рыла не траншею, а окопы. Это были окопы под кустами смородины,  рябины, крыжовника. Любимое место - куст смородины у забора. Этот куст плохо просматривался  со стороны садовой дорожки и поэтому, что там происходило, никто не видел. Это устраивало собаку. Было несколько случаев, когда она полностью скрывалась в своем окопе.

   Через 10 лет семья пополнилась еще одной собакой. Дочь увидела ее по телевизору. Выглядела собака жалкой и несчастной. Дочь не выдержала, съездила в Москву  и забрала её из приюта.  Собака была исхудавшей, выглядела несчастной, какой-то пришибленной. Я был в шоке от ее вида.

   Жена и дочь отмыли приобретение, надушили и представили мне на осмотр под именем Луша, сказав, что это китайская хохлатая. Действительно, она была похожа на эту породу. Знакомые до сих пор верят, что у нас  была собака с хорошим родословной.

  Население в лице Чипа, Шери и Баси не сразу приняли Лушу в свою компанию  Луша была большой вертихвосткой. Она словно юла вращалась вокруг собак и кота.  Когда Лушу стыдили за шалости, она ложилась на спину и каталась перед воспитателем. Но как только переставали её стыдить, она снова, как ужаленная, начинала носиться по огороду, задевая по ходу каждую из собак. Если им было больно, то они огрызались и начинали носиться за ней. В этом круговороте страдали огородные культуры, и в борьбу вступала основная сила – дочь Она пыталась угрожать им палкой. Шери и Бася успокаивались и сдавались, а Лушу это еще больше раззадоривало.

   Если в это время кто-нибудь входил в калитку, то Луша, где бы она ни была, стремительно пролетала между ногами входящего, выскакивала на улицу и начинала с лаем нарезать круги вокруг квартала. На ее лай отзывалось все собачье население квартала и близлежащих территорий.

   Кульминацией было ее катание на обнаруженном где-либо человеческом или иного происхождения говне или на протухших остатках рыбы, мяса, которые оставались на берегу реки после воскресных пикников молодежи. 

  Возвращалась она самостоятельно гордой и счастливой. Теперь наступало «счастье»
у дочери. Она её ловила, заталкивала в корыто и начинала отмывать разными шампунями. Затем основательно вытирала и  духанила. Ругать Лушу было бесполезно. Она, как всегда, ложилась на спину и каталась. Слова пролетали мимо ее ушей.

   Летом мы обедаем под навесом, окутанном диким виноградом. Собаки пристраиваются к тому, от кого можно получить что-нибудь вкусненькое.  Часто в этой роли оказываюсь я. Шери обычно станет рядом и начинает жалобно смотреть,  изредка толкая меня в бок головой. Луша занимает положение ниже. Глядит она обычно выжидательно, хитро. Когда я смотрю на нее, она кладёт голову  на колени, глазами косясь на мои руки. Положение Баси ещё ниже. Она начинает стучать по ноге лапой, требуя внимания к себе.
 
    Изредка я беру кусок хлеба, или мяса. Делю на три части и даю собакам. Независимо от размеров кусочков каждая из них осторожно берёт по одному кусочку.  Никто не перехватывает у другого. Берёт та, к которой кусочек ближе. Если долго не даю чего-нибудь вкусного, первой начинает стучать по ноге Бася. Процесс повторяется. Изредка я каждую чешу за ухом. Для них это кайф.
   
    В моё отсутствие собаки пристраиваются к Абдулу. Мы долгое время не ездили на дачу дочери, и собаки привыкли к нему, меня они перестали встречать и провожать. Как-то после перерыва мы с женой посетили дачу дочери. В этот день Абдула не было. И, вообще, он уже две недели уходил в 4 часа ночи и приходил в 23. Собаки нас не встречали. Обычно  Бася была моим хвостиком, а на этот раз всё было иначе. 
Она не ходила и не ложилась там, где я работал. Она ложилась в кресло и не реагировала ни на меня, ни на жену. Жена пыталась ласкать ее, но та не реагировала. Очевидно, она была обижена, что мы оставляем ее на даче и редко бываем. В отличие от Шери и Луши она перестала нас провожать к машине. Да и встречала-то не очень радостно.

   Мы собрались домой. Все шло, как обычно. Бася лежала на кресле, никак не реагируя на нас. Я почесал за ухом. Никакой реакции. У нее на глазах были слезы. Она отворачивалась. Пошли к машине. За нами дочь,  Шери и Луша.  Бася не вышла. Сели. Поехали. Луша побежала впереди машины. На зов дочери она не откликались.   

   Я остановился. Дочь подходит к Луше и берёт её за ошейник.   В зеркале вижу, как она доводит Лушу до калитки и отпускает её. Та, словно сорвавшись с цепи, снова понеслась за мной. Я завернул за угол. И она тут как тут. Бежит уже впереди. Я остановился. Дочь догоняет нас. Ей еле удается поймать Лушу. Я поехал. Повернув за второй угол,и вновь вижу Лушу спереди. Остановился. Подходит дочь. Луша ее не слушается. Я разворачиваюсь. Открываю дверь. Зову Лушу. Она быстро подходит, и я приглашаю ее в машину. Она, перепрыгнув через меня садится на свободное второе кресло.

   Снова поехали. Выезжаем за первый угол и видим: впереди бежит Шери, а за ней ковыляет Бася. Останавливаюсь. Открываю дверь и приглашаю Басю. Она тяжело перебирается через меня к Луше, а затем пытается перебраться на заднее сидение к жене. Для Шери места нет. Поехали домой. Шери ковыляла сзади, а эти дурочки радовались, что собрали всех вместе.

  Но радость была недолгой. Подъехав к воротам, остановился. Оксана взяла за ошейник Лушу, поманила Басю во двор и закрыла калитку. Шери не было. Мы увидели ее в конце улицы, перпендикулярной нашей. Домой она не шла. Я развернулся. Оксана села в машину, и мы поехали в сторону дома. На перекрестке она вышла. Позвала Шери, и они пошли домой.
Вот так неожиданно в этот день собаки прореагировали на мое внимание и  ласку к ним.