ВИРТУОЗ
На подводную лодку пришло приказание пересечь Бискайский залив в надводном положении. И зачем это понадобилось? Видимо, что-то кому-то продемонстрировать было необходимо.
Приказ есть приказ. Надо выполнять, хотя и очень не хочется. Лодка предназначена для подводного плавания и поэтому очень плохо «чувствует» себя на поверхности, тем более в Бискайском, вечно неспокойном, заливе. Собственно, не лодка чувствует себя плохо, а личный состав. Лодка веретенообразная, киля, по сути, нет, вот и валяет ее с борта на борт, а внутри лю-ди, и воздух совсем не свеж.
Вот в таких условиях и пересекала лодка Бискай.
На лодке заканчивался обед. Поели, кто способен был. К командиру вестовой подходит и несет на подносе абсолютно полный, до краев, стакан с компотом.
Командир восхитился:
– Ну, виртуоз, и как это у тебя получается:ничего не пролив, донести полный стакан?
– Да это все просто, товарищ командир, крестьянская смекалка. Когда лодка ложится на борт круто, я набираю компот в рот. Когда лодка становится на ровный киль, я его снова в стакан выпускаю.
Классическая швартовка
Балтика. Крейсер. На крейсере курсанты проходят летнюю штурманскую практику.
Крейсер подходит к базе, скоро будет швартоваться. Операция не простая, требует и хо-рошего глазомера, и выдержки, и опыта командира.
По корабельной трансляции подается команда: «Курсантам – наверх. Будет продемонстрирована классическая швартовка!»
Курсанты быстро заняли места на верхней палубе. Всем любопытно увидеть классику.
Корабль хорошим ходом идет к стенке. Ну и молодец командир. Лихой командир.
Во, дает! На такой-то скорости.
Корабль, на приличном ходу, кормой, как шел, так на стенку и навалился. Треск, скрежет. Причал снесен, бревна плывут. Полный пассаж!
По трансляции раздается команда: «Курсантам по местам! Классическая швартовка отменяется!»
Аналогичная швартовка
БПК заходил в базу. Швартовался кормой. Надо было ловко попасть в пространство между двумя кораблями. Швартовые команды «По местам». С юта каждые десять секунд, на мос-тик, командиру подаются доклады.
До стенки тридцать метров. До стенки двадцать пять метров.
Ход небольшой, но почему-то командир его не снижает. Видимо, как всегда, хочет лихо швартануться, подойти почти вплотную, дать «Полный вперед» и сразу же «Стоп».
После чего корабль, как вкопанный, останавливается. А в адрес командира летит: «Ну дает!»
Итак, доклад: до стенки двадцать метров, десять метров, пять метров.
Ну и выдержка у командира.
До стенки метр.
«Корма на стенке», – хладнокровно, без ноток испуга или сомнений, полетел доклад ко-мандира кормовой швартовой команды!
А это и так все слышат. Душераздирающий скрежет и до мостика донесся, не считая приличного толчка.
А дальше что?
А дальше ненормативная лексика. И все это в адрес командира кормовой швартовой ко-манды.
А он-то тут при чем? Он же добросовестно докладывал.
Ну не самому же на себя командиру ругаться?
Красивая швартовка
Тральщик входил в минную гавань Таллина, когда-то нашу военно-морскую базу.
Командир был лихой парниша. Швартоваться тральщик должен был кормой. До стенки осталось чуть-чуть. Скорость приличная. Вот дана команда на якорь:
– Отдать якорь!
– Якорь отдан!
Якорь-то отдали, да несколько поздновато. Ход сбросили, но тоже поздновато.
Через несколько секунд раздался душераздирающий скрежет. Корма в гармошку. По-плыли щепки от причала.
Пришвартовались.
Для разборки ЧП на корабль комиссия прибыла. Опрос и допрос проводит.
Опрашивают в машинном отделении:
– Какие команды поступали с мостика, когда ход уменьшили?
Допрашивают боцкоманду:
– Когда якорь отдали?
Спросили, разумеется, и у рулевого, какие команды командир ему подавал.
Плохо рулевой говорил по-русски, из какой-то азиатской республики был. Однако мысль сформулировал:
– Не подавала командира команд. Она только одно сказала: «Подойдем красиво».
Чудо-якорь
Настала пора боцману увольняться в запас. Сколько лет он отдал своему крейсеру!
Ну, пора, так пора. Сдает боцман дела, сдает все, что в его заведовании находится. И вот, обнаруживается, что на нем числится якорь, четырехтонный. Когда-то давным-давно, еще во время войны, его потеряли. Оторвало его однажды. А висит якорь на нем, на боцмане.
Пригорюнился боцман. Но на выручку пришел корабельный плотник, были такие на старых кораблях должности:
– Не печалься, я тебе помогу. Сделаю тебе якорь.
Плотник не сталевар. Из чего сумеет соорудить он якорь – можно только догадываться. Вот и сделал через пару дней, и поставили его на место, в клюз завели. Прекрасно смотрится. Приемная комиссия увидела якорь. Все на месте. Отпустили боцмана с миром, как говорится.
Вскоре крейсер в море вышел. Поплавал. И на рейде остановился. Швартовая команда на баке выстроилась.
– «Отдать правый якорь!» – поступила команда с ходового мостика.
– «Есть отдать правый якорь!» – отрапортовал командир баковой команды.
– «Якорь отдан!»
– «Якорь встал!» – прошел следующий доклад.
И вдруг, совершенно неожиданно, неуставная команда последовала:
– «Товарищ командир, якорь всплыл»!
Не бывает некрасивых женщин
Советская гавань. Захолустье жуткое. Одна отрада на берегу – это ресторан.
Моряков много. Тут и рыбаки сошли на отдых. Здесь и моряки торгового флота. Все наутюженные, набритые, наодеколоненные. Разумеется, и наш брат военно-морского флота тут же. Ну просто братство морское. И все в ресторан устремлены.
Сели, заказали, выпили по первенькой.
В зале дамы стали появляться. Некоторых из них моряки акулами называют. Но не будем это обсуждать. Им-то, морякам, виднее. А это что за старушка, да еще и горбатенькая? Жаль ее. Ну кто на нее обратит внимание? Кто на танец пригласит? Не говоря уж об остальном.
Вечер и танцы в разгаре. А эту, несчастную, так никто и не приглашает.
Вино льется рекой. Температура повышается. Страсти накаляются. И вот, конец торжества.
Ресторан закрывается. Начинается развод. Ну, слово «развод» – это типичное флотско-армейское слово. Развод и есть развод.
Тут обнаруживается, что на весь флот: военный, торговый и рыболовный – женщин-то и не хватает. Тут вспомнили про ту самую, невезучую, горбатенькую. Да не тут-то было. Она уже троим отказала. Вот и вывод напрашивается: «Нет некрасивых женщин, бывает мало водки».
На румбе
Крейсер возвращался из дальнего похода. Шли к своим берегам. Шли домой.
На корабле, как всегда летом, было много курсантов, проходящих практику.
Расписали всех по боевым постам. Штурмана будущие занимались прокладкой курса на морских картах, стояли на руле. Короче говоря, набирались опыта, закрепляя на практике все, чему их учили в течение учебного года.
Рулевая рубка, у штурвала стоит курсант, первокурсник. Перед рубкой ходовой мостик. Там командир вышагивает, время от времени на приборы посматривает.
Неожиданно в рулевую рубку доносится его команда:
– «Рулевой, на румбе!»
Ну чего проще, это командир хочет проверить, какой курс держит крейсер.
Однако курсант то ли задумался, то ли растерялся и после команды командира доклады-вает бодро и бойко:
– Курсант Петров, товарищ командир.
Тьфу, чертовщина:
– Я спрашиваю, курс какой?
– Первый, товарищ командир!
– Да еще учиться тебе и учиться, салага!
С руля не снял, так как очень уж диалог ему понравился.
А на румбе было 90 градусов.
Корабль шел на восток. Шли домой.
Оповестители
На кораблях, для оповещения офицерского состава, назначаются матросы, оповестители.
Оповестители должны хорошо знать кратчайшую дорогу к закрепленному за ними офи-церу, чтобы по тревоге можно было быстро вызвать его на корабль.
Однажды командир корабля отрабатывал эту задачу. Сыграл учебную, боевую тревогу вечерком. Все заняли свои места по боевым постам. За отсутствующими офицерами оповести-тели отправились, да что-то долгонько не возвращались.
Командиру результаты учения не понравились. Осерчал он на разгильдяев.
Построил весь экипаж. Вышел лютый перед строем и команду прорычал:
– Осведомителям выйти из строя!
Ну, перепутал немного слова, от гнева.
Осведомителей было полно в ту пору прекрасную, но никто не пошевелился даже.
Это же запрещено было разглашать. Какой же он будет секретный сотрудник, если себя обнаружит? Да и на гнев товарищей можно напроситься.
Про кота
Было в военно-морском училище, что в г. Пушкине находится, свое небольшое подсоб-ное хозяйство. Руководил этим хозяйством мичман по фамилии Кот. Ну, что делать, фамилия такая, и мы их не выбираем, по наследству получаем.
Звонит однажды в это хозяйство начальник училища, контр-адмирал.
– Матрос Пупкин слушает, – доложил дежурный матрос адмиралу.
– Где Кот? – прозвучал вопрос начальника.
– Кот на крыше, – последовал ответ.
Пауза, после которой трубка разразилась громкими угрозами:
– Ты еще расскажи мне, где котята сидят, я тебе покажу, как с адмиралом шутить.
Бросил трубку адмирал и задумался: «Ну и безобразие. Сейчас я Коту холку намылю».
Прошло с полчаса, адмирал успокоился и вновь звонит.
Трубку подняли:
– Мичман Кот слушает.
Ага, попался!
– Мичман, я вам звонил, где вы были полчаса назад? На крыше, товарищ адмирал, смотрел, где она протекает.
Пауза.
Адмирал переваривает услышанное. Потом в трубке раздался громкий адмиральский хохот. Отсутствием чувства юмора адмирал не страдал. И матроса Пупкина похвалил.
Салаги
Если вы, взойдя на корабль, увидите, что один матрос надфилем якорные лапы затачивает, чтобы якорь лучше за грунт цеплялся, другой матрос деревянным мушкелем (молотком) массивный, приваренный к палубе, кнехт забивает, который, по мнению боцмана, немного вы-лез из палубы, третий бегает с чайником, клотик ищет, чтобы чая налить, знайте: это на корабль новый набор прибыл. Пополнение, одним словом. Но через годик они тоже станут шутниками.
Флот и юмор неотделимы друг от друга.
Распрягай
Таллинская военно-морская база. Крейсер «Комсомолец».
На ходовом мостике прохаживается командир базы контр-адмирал Абашвили. Адмирал ждет катер, который должен доставить его на берег.
На мостик влетает матрос, салага еще:
– Товарищ адмирал, катер подъехал.
Адмирал задумался, уставившись на матроса. После раздумий многозначительно говорит:
– Подъехал, говоришь, ну, распрягай.
Через годик и этот матрос все поймет и все поправит.
Подарок судьбы
Служил на крейсере капитан-лейтенант. Разгильдяй, каких поискать еще. Весь фитилями был обвешан. То опоздает на построение. То на дежурстве заснет стоя. То после схода на берег от него еще сутки напитками спиртными несет. Ну разгильдяй, да и только. И как от него избавиться – ломал голову командир. На повышение никак нельзя такого посылать. Просто перевес-ти? Да кому он такой нужен?
И вдруг этот капитан-лейтенант рапорт пишет: «Прошу Вас направить меня для обуче-ния на замполита». Вот это повезло, сам просится.
Собрали партийное собрание. Оказалось, что у него все есть, но ни одного партийного взыскания. А значит, и нет больших причин не послать его на учебу.
Командир всех больше радеет за него. Ну какая разница: одним больше, одним меньше у них разгильдяев. Командиру лишь бы самому от такого избавиться.
Проголосовали! Большинством голосов приняли решение отправить этого офицера на учебу. Лучше он от этого не станет, зато корабль избавится от лишнего балласта.
Уехал капитан-лейтенант. Долго ли, коротко ли, учится.
Прошло два года. Выучился. И однажды…
Открывается дверь в каюту командира крейсера, и радостный капитан-лейтенант докла-дывает:
– Товарищ командир, ваш замполит для дальнейшего прохождения службы прибыл!
Да, прямо скажем, – подарок судьбы! Второе пришествие.
30 лет службы
Отправился Штаб флота на подводные лодки службу проверять.
Контингент в штабе немолод, и весьма. Толку от таких проверок немного, а суеты и на-рушения всех планов и распорядка предостаточно.
Поехали на ГАЗике. Мост через ручей, видимо, нагрузки не выдержал начальственной, – рухнул. ГАЗик в ручей полетел. Самый главный – адмирал был, башкой ударился. Все к нему понеслись:
– Как голова? Не нужен ли врач?
Адмирал не потерял сознания и чувства юмора:
– Да не беспокойтесь, мне за 30 лет уже все мозги выбили.
Машину вытащили и поехали дальше.
Гостинец
Плоховато было со снабжением в период развернутого социализма, который считался первой стадией коммунизма. Хорошо хоть, что до этого полного «счастья» мы не дошли. Однако в военно-морских базах снабжение было несколько лучше. Штабы же и отделы кадров нахо-дились подальше от «передовой», народу там лишнего больше, ну и снабжение, разумеется, хуже. И было принято, когда кто-то едет в штаб или кадры с кораблей, передавать нужным ли-цам какие-либо гостинцы. Нет, это были не взятки, это была дань уважения и сострадания к тем, кто жил еще хуже.
Собрался командир флотилии, контр-адмирал, на совещание в штаб лететь. Попросил его офицер один передать в кадры, направленцу, блок сигарет и небольшую коробочку. Адмирал, разумеется, согласился это сделать и взял маленький сверточек.
Придя в отдел кадров, он громко поприветствовал сотрудников и обратился к направ-ленцу:
– Никита, вот тут я тебе привез блок сигарет, но он почему-то булькает.
А на флоте без бульканья ничего хорошего не делалось.
На то он и флот. Не на суше же стоит.
Без штанов, но в шляпе
Чего только не приключалось с нашим братом, моряком, в послевоенной Польше.
Загулял один наш молодой. Загулял с дамой. А это совсем не поощрялось. А точнее, за-прещалось. У нас же не было секса, мы же советские были. Надо сказать, что многого у нас не было: ни ураганов, ни наводнений, ни еды. Но за всеми не уследишь. Это сколько глаз да ушей надо.
Вот и попал молодой моряк к даме, в барак какой-то. У поляков-то не лучше нашего бы-ло. Они под нашим руководством тоже к коммунизму побрели.
Огромная квартира у дамы. Комнат масса, и все людьми набиты. Посидели они в одной комнатушке, там и разделись и в соседнюю каморку скрылись. Когда процесс был закончен, не обнаружили они почти ничего из форменной одежды. Нет, не все украли. Фуражку почему-то оставили, да носки, которые отчего-то не снял клиент. Как предвидел неприятность.
Надо сказать, дама порядочная оказалась. Выделила ему старое полотенце вместо набедренной повязки. Фуражку на голову надела. Денег на извозчика дала. Ландо тормознула.
В таком вот виде: в фуражке, в носках и в набедренной повязке – и появился «бедуин» у трапа. И никого не удивил даже.
Бдительность – наше оружие
Дело на подводной лодке было, на атомной. Приехал поутру адмирал. Хотел лично про-верить, как проворачивание утром на лодке проводится. Проворачивание – это для краткости так говорят. На самом же деле по кораблю, или в данном случае по лодке, дается команда:
– Оружие и технические средства осмотреть и проверить!
Вот тут и приходит все в движение, все включается и проверяется. После проверки в Центральный пост доклады идут о результатах проверки. Получив все доклады, дается команда:
– Оружие и технические средства в исходное!
Идут доклады по отсекам, начиная с первого:
– Оружие и технические средства в исходном!
Дошла очередь до третьего, реакторного, отсека. Командир отсека и докладывает, как положено, что оружие и технические средства в его отсеке в исходном.
И что это адмиралу вдруг вздумалось переспросить у командира:
– А какое оружие в отсеке имеется?
Возможно, пошутить хотел. Ясно, что в реакторном отсеке никакого оружия и быть не может.
Но нашелся командир отсека, лихо доложив:
– Бдительность – наше оружие, товарищ адмирал!
Да, такому палец в рот не клади.
А. С. Пушкин
Звонок из штаба на корабль. Звонит адмирал. На корабле ответил дежурный. Адмирал не разобрал, кто дежурный, и переспросил.
– Пушкин, дежурный, – долетело до ушей начальственных.
– Ты еще скажи – Александр Сергеевич!
– Так точно, товарищ адмирал, Александр Сергеевич!
– Пять суток ареста тебе за шутки дурацкие с адмиралом!
Отправился лейтенант на гауптвахту. За что – не знает. Да там, собственно, никто не знает, за что. Правда, некоторые просто и не помнят, за что. Но именно они-то и сидят за дело. Пить надо меньше. А остальные, как правило, по дурости начальственной там отдыхают.
А адмиралу его заместитель и объясняет, что на том корабле у лейтенанта все совпадает с великим поэтом, только вот стихов он, возможно – к счастью, не пишет.
– Может, есть смысл отменить наказание?
Насупился адмирал, посопел, посопел и принял мудрое решение:
– Пусть посидит для профилактики.
Тост
Идет банкет. Провожают на пенсию заместителя начальника тыла эскадры. Тосты про-износят интересные и актуальные. Что-то о событии упоминают, по поводу которого и собра-лись, и выпивают. Слово берет командир эскадры:
– Товарищи офицеры, сегодня мы провожаем на заслуженный отдых помощника тыла эскадры, военную карьеру которого можно охарактеризовать одной емкой фразой: жизнь прошла – как один сплошной оргазм.
Дошла очередь до виновника торжества – заместителя начальника тыла. Встал грузный зам и произнес самый откровенный тост, ввергший высокое собрание в смятение:
– Дорогие друзья, если из тыла нечего унести, надо уносить оттуда ноги!
Так выпьем же за первую часть тоста!
Гренадеры
Многие, наверное, помнят нашего Министра обороны еще брежневских времен, высоченного, здоровенного маршала Гречко А. А.
Воевал он на юге, где-то рядом с Генсеком. Вот и говорили, что Брежнев его по этой причине возвысил. Да что там, воевал-то он неплохо. Что заслужил, то и получил своим трудом.
Был Гречко, видимо, человеком веселым. Умел и выпить. Говорят, бутылку коньяка мог выпить из горлышка одним духом. Но кто знает: врут или нет? Кто видеть-то мог? Но, зная его комплекцию и силу, возможно, он был на это способен.
Рассказывают, что будучи на Кавказе, то ли на отдыхе, то ли в минуты отдыха во время учений, маршал частенько предлагал полковникам перепрыгнуть ущелье, обещая сразу же звание генерала присвоить. Ну, после бутылки коньяка так пошутить можно. Однако все полковники шли посмотреть: а вдруг получится? Да, ущелье – не расщелина. Охотников не находилось.
А однажды этот гигант прибыл на Северный флот с проверкой.
Поднялся министр по трапу на лодку подводную. Там все сигналы и команды подали. По стойке «смирно» стоит командир гигантского роста капитан третьего ранга Томко Е. А, позже ставший вице-адмиралом, Героем Советского Союза. Командир докладывает министру, а тот слушает и улыбается.
«Что такое, что не так?» – промелькнуло в голове командира.
А к концу доклада министр рассмеялся и совсем не по-уставному подошел к гиганту, обнял его и говорит: «Наконец-то еще одного гренадера встретил!»
Кончался октябрь 2003 года, и мне посчастливилось встретиться с гренадером – вице-адмиралом, Героем Советского Союза Томко Е. А. Да, это действительно гренадер.
Прежде чем подойти к нему, я решил уточнить его имя и отчество, так как когда я писал рассказ, то искал его инициалы в морских справочниках. Нашел только инициалы, а полного имени и отчества я не знал.
Подошел я к контр-адмиралу Шабалину Г. А., сыну Дважды Героя, спросил, как зовут Томко, и он мне ответил: «Егор Советского Союза». И это тоже шутка или байка.
Значит, человек был популярным. А на флоте его так и звали, в шутку, разумеется.
Я же, познакомившись с Егором Андреевичем, рассказал ему о моем рассказе. Он отве-тил, что не совсем так все было.
Но байка-то ходит! А это говорит о популярности и любви народа.
И Егор Андреевич дал мне добро оставить все, как я написал.
Провинившийся
Как-то где-то на Севере, на утреннем проворачивании оружия и технических средств, у одного командира подводной лодки произошла большая неприятность: каким-то образом подплавили подшипники, да еще и якорь боцкоманда утопила. Ну с якорем-то проще – поднять не трудно. А вот подшипники менять надо.
Командир-то был неплохой, и это знало командование. Недаром позже стал адмиралом. Но с кем не бывает? Вероятно – с теми, кто ничего не делает, как гласит поговорка.
Вызвал к себе командира комдив Кудрявый. Это кличка такая была у комдива из-за его растительности на голове, которая, кстати, совсем отсутствовала.
Прибыл к нему командир на аудиенцию. На флоте это слово несколько по-другому про-износят, что более похоже на мероприятие. Просто буквы «д» и «и» заменяют на «е» и «б». Ну короче, фитиль вставляют провинившемуся.
– Ну, что? – говорит Кудрявый. – Что с тобой делать? Фитиль напрашивается прилич-ный.
– Так точно, товарищ комдив, я и брюки с утра задом наперед надел!
Вот и наказывай после этого. Вся серьезность ситуации ушла. Но фитиль-то командир получил.
А как же? Положено!
Парикмахер
Был когда-то на офицерских академических курсах адмирал один. Староват уже был и чудаковат, но специалист и педагог отменный.
Не любил адмирал, когда офицеры подстричься забывали. Когда адмирал пытался послать их привести свою голову в порядок, то все, как сговорившись, ссылались на отсутствие денег у них на этот момент.
Адмирал вынимал кошелек, выделял средства и отправлял в парикмахерскую.
И это происходило частенько, так частенько, что на бюджете стало сказываться. Офицеры, видимо, забывали отдать ему должок.
Вот однажды, перед выдачей денежного довольствия, пришел адмирал к кассе, сел ря-дом и коробочку держит в руках. Все поняли, в чем дело, и стали сбрасывать в коробочку свои долги, рассчитываясь таким образом с кредитором.
С тех пор в дни зарплаты адмирал всегда подходил к кассе с коробочкой. Возможно, и смешно это было, но все офицеры ходили аккуратно подстриженными.
Фу, какая гадость!
Один мичман, скорее всего – боцман. Очень уж почерк совпадал. Очень ситуация на боцманскую была похожа.
Так вот, была у мичмана сходная смена с корабля. А в этот день еще и денежное доволь-ствие выдали, лепота. Все совпало: и возможности, и желания.
Разумеется, мичман домой направился. Но денежное довольствие карман отягощало. Решил он немного освежиться и заглянул в «Мутный глаз» пивком побаловаться. Баловство ему понравилось и захотелось улучшить состояние души.
Взял мичман бутылочку винца и колбаски вареной. Погода прекрасная, природа просто шепчет: выпей, мичман. Так он и сделал. Закуска оставалась. До дома еще далеко, а тут «Голубой буй» на пути. А на душе совсем хорошо. А как известно: счастливые часов не наблюдают и выпитые граммы не считают.
Взял мичман, нет, определенно, боцман, судя по лихости, еще бутылочку водочки. Делал-то все грамотно, по науке: градус снизу вверх поднимал. Сел боцман на краешек канавы, ножки свесил, спинкой в какой-то столбик уперся и так себя уютно почувствовал. Так в приятном состоянии пребывая, и бутылочку водочки прикончил. И совсем расслабился. Так расслабился, что уснул сладким сном. В руках кусок колбасы так и остался, да кусок недожеванный изо рта торчит. Спит боцман и снится ему сон, что какой-то пес бездомный и блохастый его колбасу жрет. Да не жалко, поешь, собачка. Потом показалось ему, что пес к нему в рот полез за колбасой. Тут он и очнулся. Да нет, не от жадности. Колбасы-то не жалко было. Просто омерзительно псиной запахло.
Открыв глазенки, боцман увидел страшную морду у своего носа. И эта морда у него изо рта колбасу вынимает. От ужаса у него только челюсти щелкнули и зубы во что-то мягкое вонзились. Пес с воем отскочил, но успел моряку в нос вцепиться и откусить самый кончик. Пес умчался, боцман за нос схватился.
Придя в себя, боцман злорадно усмехнулся и выплюнул собачий язык. Я такого пани-братства не терплю! Так тебе и надо, кобелина!
Будем считать, что мы квиты.
Пароль не нужен
Сорок пятые сутки подводная лодка бороздит воды Средиземного моря. Мы ищем их, они – то есть шестой флот США – ищут нас. Такие уж времена были. Во всех морях держали друг друга на мушке, на случай начала войны. Ну как там в песне пелось: если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы.
Да, были готовы в любую минуту вцепиться в горло друг друга.
Итак, сорок пять суток подводного плавания, кончается пища, кончается вода. Дизель-ное топливо тоже на исходе. Воздух дурной внутри. Лодка дизельная была, так что каждые пять суток всплывала на подзарядку аккумуляторных батарей и воздух меняла застоявшийся. Люди давно уже не мылись по-настоящему.
И вот, дали команду на встречу с нашим эсминцем. Назначили точку рандеву. Эсминец передаст на лодку все необходимое. Да и личный состав сможет помыться в душе корабля. Встречаться необходимо под покровом ночи, соблюдая все меры маскировки и осторожности.
Лодка пришла в заданное время в заданную точку, подвсплыла на перископную глубину. Перископ пошел вверх. Осмотрелись. Никого не видно. Всплыли. Еще раз осмотрелись. Никого.
Вскоре вдалеке показались ходовые огни какого-то корабля. Выходить на связь электронными средствами нельзя: обнаружит вероятный противник. Системой опознавания «свой-чужой» тоже нельзя, да и что-то забарахлила эта аппаратура на лодке.
Лодка вновь погрузилась, на всякий случай. Корабль прошел. Лодка снова всплыла. Да наш же корабль должен быть. А вдруг?
Ночь темнющая, как у негра в желудке. Вот и гуляют рядышком ищущие друг друга.
Наконец командир эсминца принял волевое решение. Корабль пошел на сближение. По-дойдя на короткую дистанцию, по громкоговорящей связи командир эсминца выдал на все Средиземное море:
– Да где вы, мать вашу перемать, это вы или не вы?
С лодки тоже такой же связью:
– Мать вашу, долго ли вы еще в прятки играть будете?
Да, так материться только русские могут, и не надо никаких паролей!
Вот и задумаешься о пользе русской лексики.
О вреде стукачества
В 1961 году заменили деньги в очередной раз.
Никто новых еще не видел. Но на одном из кораблей с ними уже ознакомились –выдали в день зарплаты. Один мичман, получая деньги, попросил, чтобы ему выдали по одному рублю. Думает: много будет, вот жену потешу.
Шел домой, торопился очень жену порадовать. Решил напрямик, через замерзшее бо-лотце проскочить, да не тут-то было. Лед не выдержал, видимо, денег больших, провалился. Весь промок и деньги изрядно намокли. Сюрприз оказался подмоченным. Пришлось вынуть все деньги промокшие. Жена успокаивает: давай подсушим. А что, давай.
Развесили они все рубли на веревочке, прикрепили их прищепочками.
Сохнут денежки.
А тут сосед, мичман Сидоров, завскладом, зашел. Отвертку попросил.
Увидел сосед что-то непонятное на веревочке:
– А что это?
– Да вот, на станочке валюту напечатал, тугрики, пусть теперь подсохнут. Говорят, что такие скоро и у нас введут.
Ага! Взял отвертку завскладом и тихонько, крадучись, вышел.
Не прошло и получаса, как к мичману милиция нагрянула. Все деньги поснимала. Ми-лиция тоже еще таких денег не видела. Весь дом перевернула.
– Где станок? – спрашивают.
– А, станок? Так я попользовался и обратно отдал мичману Сидорову.
Ну, попался Сидоров. Давно наблюдали за завскладом. Станка, правда, и там не нашли. Зато столько обнаружили…
Опять эта икра!
Молодым лейтенантам трудно было на лодках зачет сдать на самостоятельное управление своим подразделением. Особенно если механик – человек принципиальный. А сдавали зачет именно ему, и лодку надо было знать, как свои пять пальцев.
На одной из лодок особенно отличался командир БЧ-5. Очень сложно ему было сдать все необходимое. Он же, в свою очередь, был оригинален и справедлив. Всем сдавшим зачет ставил бутылку спирта (шила). Шила было много на лодке, но молодым лейтенантам оно не выдавалось, так как они еще не приняли свои подразделения, пока не сдали зачет. А в природе в ту пору шла очередная борьба со спиртными напитками.
Таким образом, подарок был царским: и зачет получен, и бутылка в руках.
Прилетел один лейтенант на плавбазу радостный: сдал! сдал! А в руках и бутылка вдобавок. Друзья радостно встретили друга, поздравили. Отметить это событие просто Бог велел. А чем закусить-то? Это сейчас!
Высунулся лейтенант в иллюминатор и вахтенному на лодку: «Вахта, попроси вестового что-нибудь пожевать принести». – «Будет сделано!»
Через несколько минут в каюту влетел вестовой с пакетом. Заглянули в пакет, а там полно банок с черной икрой.
– Опять эту икру притащил!
– Так куда ее девать-то, мы же эту лягушачью икру не едим. А вам как раз закусить-то.
Что делать, пришлось икрой закусывать.
Коктейль
Много раз я уже упоминал, что периодически, не справившись с пьянством, у нас вели борьбу с самими спиртными напитками. Особенно частенько пытались ввести сухой закон на военно-морских базах. Но, несмотря на все запреты, спиртное все-таки проникало в запретные зоны. Как ни странно, сердобольные родители отправляли напитки матросам в посылках. Чтобы труднее было распознать зелье, пересылали его в резиновых грелках. Короче говоря, спирт-ное находило дорогу до желудков и голов служивых.
Командование ставило специальные патрули у почты, которые заставляли вскрывать посылки на месте. В любом случае это делали на корабле, силами дежурного по кораблю. Причем на некоторых – этим издевательством занимались замполиты.
Вот на одном корабле и был такой «садист». Вскроет посылку, а там коньяк армянский или грузинский, или вино «Цинандали» или «Хванчкара». Открывает этот садист бутылку и с дьявольской улыбкой в раковину сливает, и так одну за другой. Какой коктейль мог бы полу-читься! Шила хоть и много на корабле, но армянский и грузинский все-таки получше.
Смотрел, смотрел боцман на это безобразие, сердце кровью обливалось. Извращение какое-то, да и только. И пришла ему гениальная мысль в головушку. Гений был, а не боцман! Развинтил боцман трубу в шкафчике под раковиной, чистый шланг подключил и канистру подставил. Предупредил, чтобы этой раковиной никто не пользовался.
Ой, какой коктейль получался в канистре к концу недели… И что самое приятное: изготовлял его сам замполит!