Иван вернулся на квартиру, в которой остановился с Алексеем. Их маленькая комната с видом на набережную была освещена мерцающими свечами и слышались голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери. Не слушая и не ожидая, Иван вошёл и снял цилиндр. Замолкшие тут же Алексей и восседающий на углу стола его друг Сашка обратили взгляды к нему.
– Ты где был? – удивился Алексей. – Я не видел тебя у дома Семёновой.
– Я туда не вернулся, простите, князь, – ответил спокойный на вид Иван.
– И ты терпишь этого обалдуя, – усмехнулся Сашка, стукнув по рукоятке висевшей у него сбоку шпаги, и поправил чуть свисающий на плечах расстёгнутый мундир.
– Не смей так говорить больше никогда в адрес этого человека, – нахмурился Алексей.
– Да, да, Иван Александрович Зорин — это большая фигура. Император конюшен? – удивлённо воскликнул Сашка. – Что тебе до него?
– Ладно, выкладывай, зачем все эти речи здесь были? Что ты опять хочешь спросить? – старался Алексей перевести разговор к тому, о чём они беседовали до прихода Ивана.
Не обращая больше внимания на раздражающего его «конюха», Сашка продолжил:
– Я пришёл предупредить, мой друг. Ты не хочешь принять нашу сторону, а ведь сам служишь человеку, который является одним из главных затейников всего дела. Его и ещё пару человек мы намерены возвести к той власти, к которой стремимся, – прошептав последние слова, договорил он.
Понимая секретность данного разговора, Иван выглянул в коридор убедиться, что никто не слышит, и плотно закрыл дверь. Алексей благодарно кивнул ему, а молчаливый Иван сел в кресло рядом, внимательно слушая их дальше.
– Откуда тебе известно подобное? Михаил Михайлович не может быть в этом замешан. Насколько мне известно, он человек честных правил и против тайных групп. Он уважает и ценит императора, – ответил другу Алексей.
– Да что ты говоришь такое? – покачал головой Сашка. – А известно ли тебе, что император ему больше не доверяет, что нет у них прежней дружбы?
– Кто тебе доносит подобное?
– Мои друзья по группе. Да и беседую я со многими людьми, разношу нужные записки. Я много уже знаю, – чуть ли не хвастался Сашка, что вызывало в Алексее лишь чувство тревоги.
– Неужели ты так слеп и не видишь, что используют как раз тебя? – поразился Алексей.
– Лёшка, подумай ещё раз, поговори со Сперанским, если захочешь, с Мордвиновым. Узнай, как Батеньков с ними связан, ведь именно он ведёт переговоры с твоим Михаилом Михайловичем о его назначении. Да Батеньков даже сблизил нашего учителя, Николая Бестужева, со Сперанским, чьи идеи сходятся! – выдал Сашка. – Ведь тебе и про то, что он состоит в масонстве, известно, а ведь там и мои товарищи по группе. Они все считают друг друга братьями и не предадут никогда! Все мы боремся за одно. Нас много. Всё получится!
– Это интриги. Батеньков ни разу не осмеливался со Сперанским говорить о каких-то тайных группах или о чём-либо сугубо противоречащим правилам империи, – не верил Алексей. – А масонство... Пусть... Это не моё дело. Я ушёл.
– А ты сам, сам узнай. Я боюсь, что пешка здесь ты, а не я. Я стою на верном пути, а тебе потом будет стыдно, что не поддержал, не спас родину! – воскликнул Сашка в страсти за своё дело.
Алексей отступил и, встав к окну, отвернулся. Не выдерживая ждать так долго ответа от неподвижного товарища, Сашка поднялся:
– Мне пора. Я приду завтра.
Он откланялся. Иван продолжал сидеть и смотреть на повернувшегося Алексея. Тот снял камзол и отбросил его на спинку стула рядом, куда последовал далее и галстук.
– Этого не может быть, – сложил Алексей руки на груди. – Почему тогда он меня не...
Но тут он замолчал, видя надменно взирающего Ивана.
– Нет, я не ошибся. Я останусь при своём, верным своим убеждениям, – сказал Алексей и, откидывая от себя тревожные мысли о видимо готовящемся перевороте в стране, сел в кресло рядом с Иваном. – Ты нашёл их? Что-нибудь скажи?
– Милану учат актёрскому делу. Ольга и Ирина служат сёстрам Семёновым и смотрят за их детьми, – повторил то, что узнал, Иван и в нервозности договорил. – Возвращаться они не собираются, благодаря вам,... князь.
Алексей взглянул с удивлением:
– А ты не сказал, что меня Милана не так поняла?!
– Нет, я не успел, и, честно говоря, забыл как-то об этом, – недовольно ответил Иван. – И не собирался. Можно подумать, я сам верю в такие слова.
– Это немыслимо, – усмехнулся Алексей и, уйдя к своей постели, лёг туда.
Он смотрел на потолок, что, как чёрное пятно, не помогало вдохновиться какой надеждой. Он лежал так, старался придумать, как заставить людей верить ему, понять,... как сделать так, чтобы всё происходило, как хотелось бы.
Но время шло, а ночь уже давно гуляла по столице и в полуосвещённой спальне, где и Иван сел на свою постель в противоположном углу.
– А ты Милану видел? – спросил его вдруг Алексей, произнеся нежно имя девушки, образ которой сейчас видел перед собой.
Подобный вопрос заставил Ивана застыть на углу постели, куда только успел присесть. Он молча взглянул на Алексея и ничего не сказал, ожидая продолжения.
– Я не могу забыть, как она пела,... плыла по саду,... лугу,... берегу, – ласково молвил Алексей, опустив взгляд в пол, и, слушая его, Иван поражённо взирал, но молчал. – Словно лебедь... Голос то ли флейты звуки, то ли трели соловья... А её глаза... Она тогда впервые стояла так близко. Как получилось, что спугнул? Не пойму... Как будто мир перевернулся в тот миг, когда она молнией улетела, ударила в душу и улетела... Ты молчишь, – взглянул он засиявшими мокрыми глазами на Ивана. – Не молчи, как пень... Я завтра же отправлюсь к Семёновым. Они сегодня отнекивались, будто ничего не знают, а ты подтвердил иное. Я почти нашёл её, почти вернул, а ты хочешь скрыть?
Иван не смел дать ответа, пытаясь затаить в себе вскипающее недовольство, и, отвернувшись к стене, сделал вид, что собрался спать. Подобные признания вызвали в нём лишь недоумение и нервозность, что заметил Алексей и тоже смолк, но поставил себе цель добиться своего: найти Милану, объяснить, что ничего плохого не собирался ни сделать, ни желать...
Кто сказал, что с солнцем дождь не дружит,
Кто сказал, что снег не тает в стужу?
Если б я теплом руки коснулся,
То доказать бы смог всё ей.
Как найти в её глазах печальных
Луч тепла от моих слов банальных?
Если б я к ней подойти посмел бы,
То признался бы во всём.
Кто сказал, что мне забыть бы надо
Даже малость, что нас с ней связала?
Кто сказал, что, если я всё брошу,
То всё равно к ней не дойти?
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/03/22/1500