КРАСНЫЙ МОКАСИН
Было светло-серое небо. Были серые дома. Был тёмно-серый асфальт.
Под светло-серым небом, меж серых домов, по тёмно-серому асфальту семенили, бежали, двигались, плыли, скакали, топали, шлёпали и шаркали всевозможные туфли, ботинки, балетки, босоножки, сапоги, сланцы, шпильки, кеды, бутсы, кроссовки и прочие счастливые обладатели стелек, молний, шнурков и подмёток.
А вот тут, подле арки, между лавочек на тротуаре замер мокасин. Он был не просто мокасин, а Красный Мокасин. К тому же ещё и без пары. Конкретно левый. Он ни на кого не обращал внимания, и не больно хотел, чтобы обращали внимание на него. Смотрел себе в светло-серое небо, и, улыбаясь, думал о чём-то своём, о сокровенном.
Но остаться без внимания сегодня, видно, была не судьба.
Некие ботинки, представительского уровня, классически выдержанного коричневого блеска, холёные и чопорные, чуть было не споткнулись о него. Они остановились, обернулись. Поглядели сурово, свысока так, и сквозь подмётки надменно процедили:
-Фрик!
Хотели двинуться дальше, но тут подошли кроссовки. Один из них был белый с кислотно-голубыми вставками и жёлтым шнурком в салатную полосочку, другой бордовый на лимонной подошве, а шнурок у него был тупо оранжевый.
-Да какой он фрик? – возмутился белый.
-Недотёпа, - скривил гримасу бордовый.
Рядом процокали туфельки на шпильке, с накладными цветочками и гламурными стразами. Пропищали:
-Фи-и-и, безвкусица!
А тут полукеды полураздолбанные подгребли и разболтанным хрипом прокаркали:
-Нарцисс. Натурно.
Красный Мокасин был несколько смущён, слегка подавлен. Такого вида представление его явно тяготило.
А толпа меж тем всё прибывала.
Балетки неряшливые стоптанные выдавили фразу:
-Непрактичный какой! Носить жалко и выкинуть жалко.
Войлочные чуни прошамкали:
-Молодёжь пошла, ни штыда, ни шовешти!
Бутсы на тракторных покрышках угрюмо пробубнили:
-Не для нашего дерьмового мира. В первой же луже дерьма захлебнётся. А луж с дерьмом в нашем дерьмовом мире – ох, как много. На каждом шагу.
Тут мимо маршировали до тусклого блеска отполированные хромовые сапоги. Они чеканили об асфальт с высоким подниманием бедра. Завидев Мокасин, они сами себе скомандовали:
-Стой, р-раз-два!
Оглядели объект всеобщего внимания придирчиво, и, подумав слегка, отрапортовали:
-Цвет неуставной. Красного гуталина мы никак не наблюдали. А ведь каждое утро обувь чистить гуталином надлежит, перед тем, как надеть на свежую голову.
Тупоносые чёрные туфли на квадратном каблуке поддержали:
-Да уж, цвет – как у светофора.
-Или как у пожарной машины, - съязвили ботинки представительского класса.
Гламурные шпильки залились глупым тоненьким смехом, полукеды дико заржали.
Толпа веселилась, глумилась и улюлюкала, а Красный Мокасин чувствовал себя как облитый помоями. В какой-то момент наступила реакция отторжения. Он перестал озираться вокруг, и снова беспечно уставился в небо.
-Ишшь ты, гордый какой, - промямлили чуни.
Внезапно толпа сдавленно притихла.
С видом усталых хозяев в круг зевак неспешно, но настойчиво проникли форменные туфли официозного стиля. Оценили обстановку и внятным чистым голосом спросили:
-Так-с, нарушаем?
-Нет, нет, это не мы, это он, - отрицали зеваки вкрадчивым тоном.
-Гражданин, а документики у вас имеются? – осведомились форменные туфли.
Красный Мокасин ненадолго перевёл взгляд на вопрошающих, и вновь вернулся к наблюдению небосвода.
-Понятно, - сделали вывод форменные, - Пройдёмте-ка, гражданин нарушитель, в отделение, до выяснения вашей личности и вашей политической платформы-ы-ы-ы…
Нисходящее «ы» проплыло над толпой и лопнуло мыльным пузырём.
Теперь уже и форменные туфли устремили взгляд в небеса. Один за одним, все зеваки стали наблюдать светло-серую пелену над серыми домами.
С пеленой творилось что-то странное. Середина её заструилась вниз, принимая форму гигантской серой сосульки. Остриё её всё опускалось, будто бы нацелившись на Красный Мокасин. Пелена со скрипом вытягивалась в струнку, и вдруг с трескучим звуком лопнула. Распахнулся гигантский просвет, и синее небо стало сдуваться. Зенит мягко провис, и все увидели по центру синевы чёрную точку. Она быстро приближалась, приобретая форму человеческой фигуры. Только ростом выше на три головы.
Некий Бог спускался сверху, сжимая в кулаке маковку неба, словно господин таскает за чуб провинившегося слугу. В другой руке у Бога был отполированный до зеркала щит, и отражение мира утопало в дыму. На бедре висел такой томагавк, что глаз не оторвать. Вышний был облачён как царь; всю голову и спину Его покрывал ирокез чудесных перьев. И ещё у Бога был протез.
Бог ступил на асфальт, поднял руку с зеркалом в знак приветствия и солидно пробасил:
-Хау!
-Хау, - почтительно приветствовал Мокасин в ответ, - Здравствуй, Великий Бог Тескатлипока, Молодой Воин и Ветер Ночной, Создатель и Разрушитель! Позволь полюбопытствовать, что привело Тебя на грешную Землю?
-Ты, Мой друг, - ответил Тескатлипока, - Ты привлёк Моё внимание. Ты своим видом напомнил Мне былые времена, когда Меня любил и почитал Мой многочисленный народ. Когда в честь Меня строились Храмы и приносились Жертвы. Когда трепещущие сердца, вырванные из грудей, очищали Землю красным. Когда тут и там люди строили для Меня каменные лавочки, на которых Я любил отдыхать в час ночной.
-Да, было время, - рассудил Мокасин.
-Предложение к тебе, - вещал Бог Тескатлипока, - Ты знаешь, у Меня вместо одной ноги протез. А вот на левую мою, здоровую, ты пришёлся бы кстати. Мягкая обувь Моего трудолюбивого народа рождает во Мне самые тёплые чувства и воспоминания. А цвет! Если уж и попирать небесный свод, то красным. Стань Моим, и Я тобою буду топтать лазурь, взирая свысока на бытие. И буду погонять тобою Солнце.
-Сочту за честь, мой Бог! – повиновался Мокасин.
Тескатлипока обулся, потянул небесный чуб, и тот, словно тетива, с коротким визгом взвил Бога ввысь. Так их двоих и видели.
Три божественных пера, красное, белое и чёрное, остались на месте пребывания Вышнего. Они покрутились в воздухе, и, побрезговав грешной Землёю, поплыли вверх, грациозно вращаясь, вслед за своим Хозяином.
Кеды и чешки, туфли и шпильки, кроссовки, ботинки и прочие стояли и охреневали.
Немая сцена.
С тех пор и повелось.
Если на закате мы видим Солнце красным, значит Ветер Ночной готовится пошастать меж людей и отобрать их души.
Если Солнце красно по утру, значит Бог Тескатлипока дал ему смачного пенделя, чтобы быстрее встало и осветило людям путь.