Иван Иваныч Кузнецов (ИваИва’Ку) хотел иметь волшебную палочку. Вот такая детская мечта. Она проникла в его мир и наотрез отказывалась уходить, по-особенному распушилась и стала цветной после того, как его уволили, как принято провожать, в связи с выходом на пенсию.
Жены у него уже не было, детей не было, родственники тоже постепенно покидали древо его жизни, как птицы, обезьяны, короеды, муравьи, листья и плоды, или как пассажиры поезда, идущего не конечную станцию. Так что он был, можно сказать, один.
Делал что хотел, спал, сколько хотел, гулял, глазел на текущую жизнь, и все больше задувало в замочную скважину входной двери его квартирки, затаившееся на лестничном пролете, ощущение оккультизма происходящего.
Потихоньку Кузнецов отстранился от осмысленного броуновского движения по выверенному плану, можно сказать, подплыл к бортику и вылез из общего бассейна с хлорированной водой, просох и пошел на атрофированных невесомостью перспективы мышцах по твердой земле, на которой можно было замереть неподвижно, не рыпаться, не грести под себя, не тонуть и не кричать «Спасите!»
О+О
Обычная палочка, как идея волшебства, появилась у него, как ни странно, от банального действа: наслаждаясь тем, как все устроено, Иван Иваныч подобрал ветку в парке на прогулке, сломал ее в произвольных местах, наслушался прям там, как под ней свистит воздух во время резких взмахов, принес ее домой, снял кору, навел красоту кухонным ножом и с нарастающей осмысленностью мягко положил ее на столе, любуясь вторжению неизвестного пока явления.
«Вот ведь, - думал Кузнецов, - детство опять пришло. Только тело больное: на дерево не заберешься, и бегать тяжело. Хотя, правда, камушки покидать можно на пруду».
Телевизор Иван Иваныч смотреть не мог, - уставал очень от коммерческой ряби на экране и выдуманного драматизма происходящего. Потому часто выходил на балкон. Потом садился на стул, пристально вглядывался в гениальные переливы простых волокон волшебной палочки, ложился на диван, укрывался одеялом, чтобы не мерзли ноги, переходил границу незнакомой страны без паспорта и возвращался обратно, взбивал кулаком подушку, и продолжал представлять себя чародеем белых сил: то кошку спасет от собаки, то птицу от кошки, то муху от липкой ленты, то ребенка вытащит из лужи, а то и семью помирит.
Во сне и наяву, глядя в потолок, Кузнецов ковал счастье налево и направо. Простое человеческое счастье. Конечно, все достаточно быстро разлаживалось, ломалось и ссорилось, но у Ивана Иваныча времени было много, и все можно было поправить заботливо и подлатать.
Когда фантазии пенсионера вышли за пределы его жилища, он ходил по городу в разных направлениях и творил добро. Особенно сильно у него получалось колдовать на местном рынке, в торговых центрах и любых скоплениях, где было много несправедливости. Он спасал людей от маниакального стремления к извлечению выгоды, от продажных отношений, отводил под локоток в сторонку и рассказывал, что есть Любовь. Люди послушно стояли и ждали, пока он всё, как следует, не разъяснит. Граждане рынка из разных стран одобрительно кивали, становились мудрее, в них что-то щелкало, просыпалось, они обещали исправиться окончательно, и лишь потому, что Иван Иваныч так искренне повелевал.
Со временем Кузнецов стал мэром города, наведя большой-большой порядок. Другие мэры и делегации приезжали к нему на личные и групповые консультации, туризм процветал, регион славился. Иван Иваныч никому-никому не показывал своей случайной находки из парка, и даже сделал, как и положено для хранения мистических атрибутов, персональный бархатный футляр.
Когда уже было все устроено, почти как надо, у Кузнецова появилось желание познать анатомию непрекращающегося волшебства. Он стал бережно поскабливать палочку ножом, подковыривал, оставлял чуть заметные ранки на ветке там и сям, даже с одной из своих пенсий отнес образец древесины в лабораторию на анализ. Впрочем, внедряя в жизнь поговорку «Платон мне друг, а истина дороже», ученые материалисты, как и следовало настоящим, преданным науке товарищам, не подтвердили на бланке заведения чудесных свойств объекта без масштабных субъективных денежных вливаний на создание иллюзии. Тогда Иван Иваныч стал всерьез подумывать про себя: не он ли является чародеем? Не является ли палочка продолжением его персонального масонского свойства?
Покрутившись несколько вечеров перед зеркалом в ванной комнате голым, пенсионер хотел было додуматься до чего-нибудь, но прекратил, и потому ничего такого плохого не сотворил. И он решил, что все дело, наверное, в его голове, в ее неземном трепетании. И, как свойственно любому настоящему волшебнику из книги, Иван Иваныч дотронулся палочкой до лба и повелел ему, лбу, открыть свою лоботомическую тайну. Лоб сначала примерно, а потом и точно указал ему на мысли – дело, мол, в них.
О+О
Подходил к концу год изучения плывущих облаков за окном и мыслей во внутричерепном эго-пространстве микрокосмоса. Именно эту хрень, как и говорилось в подлинных восточных трактатах, надо было обнаружить и ликвидировать, чтобы открыть истинные способности к производству чуда.
Кузнецов забросил все свои значимые дела, стал антисоциальным, целеустремленным, злопамятным, оброс, перестал ковыряться в зубах, регулярно мыть кожу и волосы. Сначала он хотел было мысленно перенести себя на Восток, потом отсек свои последние привязанности, продал толстенные советские обручальные кольца и квартиру с линолеумом и коричневой краской в прихожей, распотрошил нычку, снял пенсию с карточки и реально перелетел со своим телом на Шри Ланку. Не забыл Кузнецов положить в чемодан свою, потемневшую от частых ранее пассов, палочку в футляре, впрочем, она перестала его интересовать.
Откровенно полюбившийся многим, отлаженный гением силы духа, город пенсионера одичал без его отцовского, хозяйского настроя, стал торжественно серым, дождливым и продувным, как Питер, трамваи встали, рынок разросся и оттопырился своим враньем, началось тотальное строительство торговых площадей в проходных местах, чистые чувства покинули сердца горожан, и никто уже не помышлял меняться в лучшую сторону.
А Иван Иваныч медитировал на кончик своего носа, на любые другие кончики, углы предметов и термопары восьмого дома Черной Луны, на другие ментальные и астральные пограничные состояния, встречал безмерно желанную Смерть в черных пещерах паломников цивилизации Атлантов, плакал на могилах непризнанных лидеров Мира, разрывал оковы воплощения, прогнутых в другую сторону тонких сфер, проплывая над зеленой и голубой Землей, совершенствовался в разбрасывании очищающего пламени, молился демонам зари, чтобы они заточили Деву Зимы и распахнули ворота Яви для Невесты Планеты в горной долине общих предков. В общем, на своем опыте познавал подробности чужих устных и письменных заблуждений о том, как устроено все - и ничего, оптом - и в розницу.
Распускались цветы, дрожала трава на ветру, намокала и сохла скала, на которой бывший пенсионер Кузнецов совсем отбился от рук, отчалил от берегов, прошел насквозь, а позже перестал воскуривать ртом поиска дурь-траву, вознесся в сиянии над Всем Сущим, познав свою окончательную Природную Природу Природы.
О+О
Народ уже стал подтягиваться, когда он провозгласил создание своей Первой и Последней Веселой Нерелигиозной Секты Естественного Раскрытия Третьего Глаза Посредством Подталкивания Бестолковых к Пятой Точке Тела Матери-Тишины (ППВНСЕРТГППБПяТоТеМаТи).
Ну, а потом пошло-поехало. На ритриты, даршаны и сатсанги к нему съезжались люди всех континентов, несмотря свою временную ипостась. Его недалекие, в хорошем смысле этого слова, последователи присвоили Ивану Ивановичу ряд наград и священных имен для интуитивно быстрого понимания сути подозрительно простого мира загнанными в угол смысла людьми. Начиная со скромного и очаровательного для слуха имени, как ИваИва’Ку, Окончательно Просветленный Пенсионер Кузнецов 99 ступени (ОППК99), до кудрявых и нарядных ролей: Верховный Жрец Цирка по Переработке Сволочной Природы Человеческих Экскременов Различной Плотности до Излучения Радия Правды (ВЖЦПСПЧЭРПИзРаПра), Свет Очей Безлимитной Сети Друзей Гуру Всех Друзей Всех Друзей (СОБСДГВДуВсеДу), Продвинутый Держатель Трона Перехода Топи и Забвения Самых Святых по Подвесным Садам Философского Камня, Яшмы и Хрусталя (ПДТПТиЗССпоПОСаФиК), Наследник Центрального Союза Альянса Безусловного Единственного Знания Правильного Конца Всех Времен (НЦСАБЕЗПКоВсеВре), Джомолунгма Всемирных Братьев-Сестер Трансцендентно Простой Жизни Присутствующих (ДВБСТПЖиПри), Основатель Божественно Открытой Йоги Синтеза Единства Всех Течений Адептов Шри-Точки Невозврата Черной Дыры, Порождающей Всё-Всё-Всё (ОБОЙСЕВТАШТНЧДыПо-Всё-Все-Всё).
Присоединяйтесь, тусите, лайкайте, чатьтесь, делайте перепост, смотрите видео! Отныне и на веки веков, пронизанный любовью ко всему проявленному, праведник Цейлона и его вселенской окружности, ОППК99 учит в своих интернет-ашрамах по всему миру находить и отбрасывать волшебные палочки, делать для них футляры, приводить города в порядок, развивать туризм, следить за мыслями и облаками, петь и танцевать, как это принято на Востоке, творить добро, избегать лжи и примитивной выгоды, излучать Любовь, следовать принципам «делай, что должен, и будь что будет», «коли дрова, носи воду» и всему тому, что он когда-то умел, когда еще не был пенсионером, - ведь надо же было чем-то заниматься, если жизнь стала такой, какая она есть.