Мой друг бессмертный Глава 4

Привалов Турченюк
Время шло, от Люды не было вестей. Германа сначала это очень тревожило, что он даже чуть не решил поехать к ней домой, но, пораскинув мозгами, передумал. Живя с нами, он довольно сильно изменился. Он стал простым весёлым парнем, таким, каким я его знал еще до смерти его родителей. Возможно, изменения были связаны с неким подобием семья, которая образовалась у нас в квартире, а может с чем-нибудь еще, но я был рад этим изменениям и, по-моему, Герман тоже. Он даже стал выходить на улицу погулять. Гулял он, конечно, не долго в связи с погодой, но факт оставался фактом: мой друг менялся, и это было частично моей заслугой. Все было хорошо, пока вновь не раздался телефонный звонок:
- Герман! - взволнованный голос в трубке.
- Да, - номер был незнакомый.
- Отца больше нет. Я только что скинула его с балкона. Мы свободны.
Во рту у Германа пересохло. Снова она. В глубине души он надеялся, что больше никогда не услышит это голос.
- Понимаешь? Герман?! Мы свободны! – повторил голос.
- Понимаю… - еле выдавил из себя парень.
- Я сейчас сделаю несколько важных дел и перезвоню тебе, – в трубке раздались короткие гудки.
Герман продолжал держать телефонную трубку возле уха. Я смотрел на него. Взгляд его снова потух и смотрел куда-то в угол.
- Она убила отца, - едва слышно прошептал он, рухнул на кресло всем своим весом и схватился за голову.
Я стоял, как дурак, и не знал, что сказать:
- Просто забудь про неё, выкинь из головы, поменяй номер телефона. Она тебя не найдет, - вырвалось у меня. Эти мысли словно обошли центральный процессор моего мозга и сразу вышли наружу.
Герман посмотрел на меня:
- Но она ведь все это делает для нас… Понимаешь, после смерти родителей, никто и никогда не делал ничего глобального для моего счастья, а она… Она готова пожертвовать жизнью своих родителей, ради её и моего счастья, - наверное, Герман просто был романтиком, если данное слово уместно в концепции происходящего, то да, он, черт возьми, был романтиком, влюбленным романтиком, в голове которого находится какая-то невообразимая помойка. Я посмотрел на него и не стал оспаривать его слова, так как сейчас это было невозможно. - Да. Точно! Она любит меня, – глаза его словно наполнились святой истиной, он выглядел как Будда в момент просветления, если, конечно, вы можете представить себе Будду в этот момент, то поймете, о каком выражении лица я говорю.
Я ударил себя по лицу ладонью, вышел из комнаты на балкон и подкурил сигарету. Черт возьми, он был больным девятнадцатилетним дибилом, который уверовал в бред, созданным таким же человеком, как он сам, только женского пола.
Несколько дней Герман не находил себе места, шатался из угла в угол в поисках какого-либо дела, которое могло его занять хотя бы на несколько часов, но такого дела не находилось. Он был дико возбужден, как возбужден четырехлетний ребенок за пять минут до наступления Нового года, деда Мороза и подарков. На него навались бессонница. Он не мог спать. Ночью он сидел на кухне играл на форексе, читал какую-то литературу, которую находил в кладовке, оставленную то ли хозяевами, то ли предыдущими жильцами этой квартиры. Нас с Марией это не напрягало, и даже наоборот. Когда Аня просыпалась и начинали плакать, Герман подлетал к кровати и начинал её убаюкивать, предварительно проверив подгузник. Так он словно расплачивался с нами за то, что причиняет нам, по его словам «некоторые неудобства».
И вот снова раздался телефонный звонок, но на этот раз это была не Люда и тетя Германа, Алла Геннадьевна, старшая сестра его отца. Когда Родители Германа разбились на машине, она стала для него, конечно, не второй матерью, но кем-то наподобие нее. Она не особо его контролировала, но всегда обращала внимание на какие-то его дела, которые ей казались сомнительными. В таких случаях она просто высказывала свое мнение: «Герман, я конечно тебе не мать и никогда ей не стану, но ты прислушайся к моим словам и задумайся, следует ли тебе ввязываться в это…», а дальше уже шло описание того, куда Герману по мнению Аллы Геннадьевны не следует ввязываться. Порой Герман даже прислушивался к ней, он пожалуй было связано с тем что на всегда разговаривала с ним как с равным а не как надзиратель или еще кто-нибудь, кто говорит что и как надо делать.
- Привет Герман. Как поживаешь?- Беззаботным голосом спросила она - Я звонила тебе на домашний номер, но ты почему-то не подходил к телефону.
- Да тёть Алла. У меня все хорошо, мне просто скучно стало, и я решил несколько дней погостить у Димы.
Дима - это я. Он говорил спокойным и веселым голосом, хотя ждал другого звонка и очень боялся, что пока он разговаривает с теткой, позвонит Люда.
- О! - воскликнула Алла Геннадьевна. - Что-то это на тебя совсем не похоже. У тебя точно все в порядке? – тетка видела его насквозь.
- Да. Точно. У меня все хорошо, - Герман улыбнулся, чтобы придать голосу оттенок радости и комфорта.
- Я что звоню кстати. Мы с дядькой твоим купили картошки много, по дешевке. Я думала, чтобы дядька сам к тебе заехал и завез, но так как ты сам выбрался из дома, то я думаю, что можешь и сам приехать. – Новость о картошке Германа не сильно обрадовала, но расстраивать и спорить с теткой он не хотел.
- Да конечно. Я заеду. Когда вам удобней?
- Да хоть сегодня.
- Хорошо, через пару часов буду – Герман снова улыбнулся.
- Ну хорошо, ждем тебя.
- До свидания, – Герман повесил трубку.
Погода была просто великолепной, светило яркое январское солнце, мороз пощипывал лицо. Герман с большой пустой спортивной сумкой направлялся на остановку, переполняемый непонятным счастьем. Скорее всего, это было связано с тем, что только сейчас он начал понимать, что нужен кому-то, что кто-то готов для него на все. И даже на убийство. Эта мысль тешила его самолюбие и придавала смыл его не так давно еще бессмысленной жизни. Автобус подошел довольно быстро и был практически пустым, Герман сел на сиденье у окна и достал из сумки книгу, которую он взял из дома. «Томас Гунциг. Смерть Билингвы» - прочитал он шепотом и открыл книгу. Ехать было не очень далеко, но и не близко. В общем, идеальное расстояние, чтобы насладиться литературой.
Тетя встретила его на пороге квартиры.
- Заходи Гермаш, заходи, - захлопотала она. Она обняла его и поцеловала в щеку, – раздевайся, проходи на кухню, я как раз обед приготовила.
Герман улыбнулся, поставил сумку на пол и принялся раздеваться.
На обед был борщ с луком и серым хлеб. Признаться, Герман уже давно отвык от домашней еды, так как обычно питался полуфабрикатами и, приезжая в гости к тетке, всегда поражался тому, как можно тратить несколько часов своей жизни на то, чтобы готовить какой-то суп. Но вкус, конечно, был бесподобен и несравним даже с самыми лучшими и качественными полуфабрикатами любого продуктового онлайн магазина. За чаем они вели самые обычные разговоры: тетя спрашивала, как у Германа дела, и планирует ли он получать образование или хотя бы доучиваться десятый и одиннадцатый классы, в который он не пошел.
Хочу сказать, что, отучившись девять классов, Герман пробовал поступить в колледж, но провалил экзамены из-за своей лени. Тетя оплатила ему даже подготовительные курсы, но он появлялся на них довольно редко и не смог тщательным образом подготовится к вступительным экзаменам и теперь еже два года сидел дома.
Герман отвечал что, в принципе, образование - это важно, но он до сих пор не определился с профессией, которая бы полностью отражала и раскрывала его личность, а учиться на абы-кого из-за корочки он не хочет и не будет. Тетка только понимающе качала головой.
Так они просидели несколько часов. Тетя нагрузила картошкой полную сумку Германа и еще в руки дала небольшой пакет со свеклой. Герман поблагодарил тетю, попросил передать привет дяде, обнял, поцеловал её в щеку, вышел из квартиры и вновь направился в сторону остановки. Наслаждаться погодой было теперь не очень удобно, так как вес сумки был велик, а до остановки было метром триста. Он шел и думал только о тяжести. Такое все время случается, когда в руки попадает вес, который человек редко поднимает, а сейчас случилось. Как назло зазвонил телефон. Герман, достал его из кармана и, не глядя не дисплей, нажал кнопку вызова.
- Здравствуй, Герман, - в трубке раздался взрослый мужской голос.
- Здравствуйте. Кто это? - голос был знаком, но парень не мог узнать его.
- Ты чего? Тестя своего не узнаешь? - в горле от этих слов у Германа пересохло. - Ты чего в гости не заходишь? Вы что с Людкой поссорились? А то просто теща твоя интересуется, – у Германа потемнело в глазах. Руки сами разжались, пакет с свеклой упал на снег, и корнеплоды раскатились в разные стороны.
- Ей. Ты чего там молчишь?
- Все нормально, просто дел много сейчас вот и не захожу, - через силу выдавил из себя Герман.
- Ну, это хорошо, что все хорошо. Ты смотри: не пропадай, а то это плохо, когда начинаешь забывать, как выглядит твой зять, – мужчина засмеялся в трубку, - так что заходи, не стесняйся.
- Хорошо. Зайду на днях, - на автомате ответил Герман.
- Ну, давай, бывай… - не дождавшись ответа Германа, мужчина положил трубку.
Еще некоторое время Герман стоял на дороге и смотрел на раскатившуюся в разные стороны свеклу. В голове бушевал ураган мыслей, ни за одну из которых он не мог зацепиться: каждая казалась важней предыдущей. Через несколько минут, взяв себя в руки, он собрал по дороге упавшую свеклу в пакет и медленным шагом направился к остановке. Он больше не наслаждался погодой, да и вес сумки больше не доставлял существенного дискомфорта. Он просто шел. В голов звенел только один вопрос: «Что, ****ь, здесь происходит?»
Герман остановился, достал из кармана телефон и набрал Люду. Телефон абонента, как и всегда, был выключен. Он аккуратно положил телефон обратно в карман и подошел к остановке. Жизнь снова потеряла всяческий смысл.