Госпожа N. села на экспресс, идущий из Домодедово в Москву, потом пересела в метро на кольцевую линию, вышла на Комсомольской и отправилась на другой экспресс, идущий в небольшой , некогда славный научными открытиями город. По дороге она узнала, что дочь подогнала машину и, оставив ее открытой, бросила с ключами прямо возле станции. Как следует отматерившись, госпожа N. отыскала ключи в условленном месте и, поздоровавшись со своей рыженькой “Peugout”, доехала до дачи.
Была кромешная подмосковная тьма, какая бывает в марте без снега. Заехав на участок, она забуксовала в изрядной грязи. Машина сразу выдала все красные сигналы и заглохла.
-“ А вот и разбитое корыто”, -уставшим голосом проговорила госпожа N.- В глубине участка едва виднелся недостроенный дом и разрушенный забор.
Она давно поняла, что у нее кончились силы склеивать эту разруху, и она просадила последние деньги ,отправившись на так называемый, - как сказала ее дочь- « народный курорт». Вытащив из машины белоснежный халат, купленный на рынке Шарм эль Шейха , госпожа N. подумала, что с завтрашнего утра этот роскошный халат, купленный непонятно для чьей жизни, заставит ее идеально убраться в недостроенном доме, требующем ремонта изнутри, и что предстоит скорее всего , сделать это самой, так как ей осточертел разный сброд под видом рабочих, которые постоянно ее обворовывали .
Она заварила крепкий чай и с удовольствием выпила , так как в далеком отеле наливали изрядно разбавленный. Разбавляли также и молоко, которое подавали к ужасному кофе, а пластмассовые стаканчики наполнял едва подкрашенный,- по той же причине,- сок. В баре наливали аналогичный ром и джин все в те же пластмассовые стаканчики для русских, а в стеклянных бокалах, – для иностранцев,- им, кажется, джин не разбавляли. Попробовав один раз это « пойло в пластмассе для русских», коих в отеле было немало, госпожа N. больше к стойке не подходила. Русские,- а это были немолодые женщины из провинции,- их туры были почему то в разы дешевле столичных, - этот фон в основном и составляли. С одной стороны, он явно угнетал, а с другой, радовал. Немолодые ее соотечественницы, которым и во сне не снилось поплавать в Красном море почти рядом с пустыней Сахара, выставив тучные, изрытые некачественной жизнью тела, радовались чужому солнцу и все время повторяли – «Прикольно!»…
Молодые арабы, работавшие в отеле, были высокомерны и изъяснялись только на английском . “ Еще бы !- усмехнулась госпожа N- Именно в Лондоне покоятся теперь их далекие предки - египетские мумии и прочие местные артефакты… Знали арабы и русский, но на нем разговаривали крайне неохотно. Ее даже удивляло, как хорошо они говорят по-русски,- почти без акцента. Еще Миклухо-Маклай предлагал Екатерине присоединить Африку к России, но нежадная Екатерина отказалась. Ну хоть бы закрепили это каким-нибудь документом , к примеру, о добровольном вхождении Южного Синая в состав России … - развлекала сама себя госпожа N… Ее воображение тут же представило памятник Ленину на рыночной площади Шарма, как раз на том месте, где возводили большую мечеть, и собственная убийственная ее фантазия даже не рассмешила. Госпожа N. предпочитала не говорить в отеле на родном языке и изъяснялась с арабами на английском, который давался бы лучше, если бы в России было c кем поговорить.
.
Пасти ее начали с самого приезда, когда на “ reception” дали ключи от апартаментов “Singl ». То есть, для одного. Кто- то ее туда проводил, и она оказалась в больших апартаменгтах, со спальней и гостиной, и огромной, увитой цветущими деревьями, террасой.
Было темно и дом , кажется, еще не был заселен. Чуть позже, она увидела пару из Санкт-Петербурга, совместно с которыми пыталась понять, как работает сейф. С утра ее правая рука была плотно искусана москитами и она потребовала, чтобы апартаменты опрыскали аэрозолью. Молодой араб, убирающий номера, заодно показал ей свою мускулатуру, пояснив, что он «ого-го какой сильный». Госпожа N. сделала вид, что намека не поняла. Простая молодость ее никогда не интересовала. Она подозревала себя в фригидности и смотрела на дерзкую молодежь, как на пустое место. По их мнению, она должна была вешаться им на шею, но почему- то не вешалась.
В отеле, как понимала госпожа N. , Араб, исполнял роль Жиголо. Сначала, ему помогал немолодой «нигер», с которым совместно они каждый раз выражали ей знаки внимания и восхищения ее очередным нарядом, изрядно отгибая большой палец назад и причмокивая толстыми губами. Госпожа N. любила карнавал и где же ему быть уместным, как не на Южном Синае? Она ходила в чем хотела и как хотела, наплевав на возраст, который вообще не ощущала и совсем уж не рассматривала свою свободу в одежде, как некий вызов обществу. К тому же, быстро схватившее загар тело не требовало прикрытия .
Она любила перфоманс для себя и не любила для других. Скорее, ей не нравилось разглядывание собственной персоны с излишним любопытством. Ей хотелось нравиться самой себе. Что же по этому поводу думали другие, ей было все равно.
Постепенно она втянулась в эту приятную и ничем не обременительную игру, то и дело натыкаясь на взгляд, устремленный на нее и на тихое «hallow», которое Араб обращал именно к ней, проходя мимо столиков в импровизированном ресторане.
Она старалась быть незаметной, но что-то постепенно проснулось в ней: ее вовлекaли в игру и она вовлеклась, совершенно не раздумывая о последствиях. То, что раскладывался нехитрый пасьянс, она поняла уже за пределами Синая. Если бы оценила ситуацию сразу, то, скорее всего, попыталась пресечь. Она не собиралась спать с этим Арабом, не собиралась покупать любовь, потому, она старалась не попадаться ему на глаза, незаметно проскользнуть мимо, уйти от ловящего взгляда,- но уйти уже не удавалось. Она уже сама искренне того не желая, и даже сердясь на себя, машинально искала его взгляд и понимала, что оказалась в расставленных сетях, как простодушная рыбка.
Ее , как говорили в родном отечестве, явно, пытались развести на деньги… На улицах Шарма близ отелей она встречала совсем старых женщин из Европы, с обвислой загоревшей кожей, длинных и тощих, как египетские мумии, рядом с молодыми арабами. Неужели и ее загоняли в подобную ситуацию?
Вмешалась стихия. Погода, вдруг, сильно испортилась: сверкала молния, гремел гром, и это было так неожиданно для Шарма! Скорее- ,грустно усмехнулась госпожа N.,- это пришло из великой русской литературы, из тургеневского « Затишья», героиней которого, она, как русская женщина, всегда себя ощущала. Похоже, русская культура не хотела отдавать ее в лапы той цивилизации, которая упростила такое великое для России чувство , как Любовь. Какой- то неюжный ветер нагнал на нее простуду и последние три дня - возможно, решающие для этой несложной схватки,- она выбыла из игры, так как боролась с наступающей хворью, чтобы окончательно не разболеться накануне отъезда.
Араб спросил , когда она уезжает,- “ Аfter tomorrow” - ответила она и Араб даже простонал. Казалось, он едва ли не страдал, сожалея об ее отъезде. « I am sorry»,- проговорила она и в ответ услышала: “ By”.
Наутро ей кто- то позвонил по телефону, а когда она подошла, повесили трубку. Она не стала ждать чего то или кого то - простуда отрезвила - и как всегда ушла из отеля.
Вечером, накануне дня отъезда, увидела Араба в последний раз. Она даже вздрогнула от неожиданности,- это был совсем другой человек. Чужой. Он проводил ее каким то диким взглядом и так смерил с головы до ног, что она сжалась, как и всегда, подумав, в первую очередь, что он узнал на reception ее возраст. Этот возраст настолько не вязался с нею, что не один раз какой-нибудь мальчишка заглядывал в ее лицо, как в шкаф, желая найти признаки этого возраста.
- Причем тут возраст?.. В отеле полно молодых, но отлавливают они не этих. Если Араб о чем то и пожалел, то лишь об упущенных деньгах.- трезво разрешила она ситуацию, укладывая вещи. Надо было спросить, какова такса? Но Госпожа N. не была столь цинична и не понимала секса без любви.
Портье из reception также посмотрел на нее уничижительным взглядом и госпожа N. подумала, что и он все знает, а скорее всего, это их совместный бизнес, неучтенный хозяевами отеля и не облагаемый налогами. Видимо, они делятся уловом. Испытав жгучее чувство стыда, как будто она кого- то обворовала, госпожа N. вышла из отеля и, почти больная, покинула Синай.
-----------------------------------------
Наутро следующего дня, проснувшись в своей постели в загородном доме, она поняла, что увлеклась: мысли об Арабе не оставляли ее… Незримый, он мстил , мучил своим явным присутствием. Она сообразила, что даже не знает его имени. Тут же забыла лицо . Но острое физическое желание помолодевшего тела периодически охватывало ее, заставляя поминутно вспоминать белую террасу, увитую цветущими деревьями...
- Надо было им всем просто дать денег,- вдруг подумала госпожа N.. - Жаль, что не поняла этого раньше.
Она приняла ванную и облачилась в белоснежный халат. Зачем-то она купила эту совершенно бесполезную вещь…
Как и когда возникает чувство? Вспыхивает мгновенно, и пожар охватывает целиком, превращаясь в один мощный взрыв, и неважно где находится тот, кто это чувство вызвал... Земля мала, Сатурн огромен, Юпитер в разы больше, поток чувства, охвативший тебя, не успеет вспыхнуть на одном конце земли и уже загорается в чужом сердце на другом конце света.
Она прекрасно понимала, глядя на оголенные зимние ветви деревьев за стеклянным фронтоном дачи, что пожар этот недолговечен, что он пройдет, не нанеся ей никакого вреда, никаких страданий, бывших непременным условием даже разделенной любви у русских. И такой незнакомый тип любви или, как говорится в одном азиатском фильме –« любовного настроения» , одноразовый, как те пластмассовые стаканчики, показался госпоже N. привлекательным.
Там была жара, веселый, молодой народ, простые естественные отношения, теплое море, жаркое солнце, Араб, который преследовал ее взглядом… Все омолаживало, все призывало к цветению… Если бы она выросла на этом жарком солнце, у нее была бы другая жизнь, другая судьба, здоровый, молодой организм. Арабы говорили, что в России не бывает лета- у вас зима теплая и зима холодная.
Она посмотрела на метель, которая оплетала ветви деревьев. Холод быстро справится с любым цветением . Так бывает, когда посреди зимы вдруг явится весна, заморочит голову деревьям и они выпустят навстречу солнцу мелкие, стремительные почки, чтобы опять погибнуть, и организм вот также замрет и снова начнет увядать.
Она подлила себе чаю и почти физически ощутила мягкую нежность халата, как прикосновение другого тела …
Как зарождается чувство, впуская в себя, доселе неизвестного, чужого, неведомого еще пару часов назад? Который, наверняка, сразу же позабыл ее, переключившись на другой объект, но тот мощный поток, который вызван этим далеким незнакомцем, еще долго мешает тебе ощущать остаток жизни, как непременное увядание…
Доселе неизвестный ей тип любовного настроения, к тому же, исключал страдание, столь свойственное героиням русской классики, а также слегка разбавлял некогда привлекательный для нее миф о «единственной, верной и вечной любви…» ради чего только и стоило жить и во имя которого нужно было либо топиться, как в «Затишье», либо бросаться под поезд, как того хотели великие писатели Земли Русской.