Я никогда не знаю, где встречу его. Это может быть моя квартира, офис, ночной клуб, пляж, квартира друга или просто улица, по которой я блуждаю в поисках стоящих мыслей. Иногда это и самолет. Я до сих пор не привык – мне кажется, это волшебно.
Я редко могу предсказать, с кем встречу рассвет, хотя чаще всего получается, что приветствую солнечные лучи в уединении. Мне для счастья нужно много личного пространства, даже в отношениях.
Я не могу представить себе, когда ложусь (или не ложусь) спать, каким будет мое настроение на заре нового дня, зато я знаю, как сделать его рабочим в рекордно короткие сроки.
Я научился настраивать себя, как музыкальный инструмент, на определенный лад, подгонять свою психику под успешное выполнение той или иной задачи, я надрессировал себя. Теперь холодный душ, зарядка, комплекс упражнений, медитация, головоломки вошли в мой режим на каждый день, правда, в разных объемах. А еще музыка, в которой я великий гурман. Для самого раннего утра (предрассветные сумерки) подходит медитативная и этническая, чуть позже настает черед электроники, и ее холодные ритмы уносят меня за пределы реальности, наполняют новыми силами, бодрят. Музыка прозрачна и легка, как воздух, так же вездесуща и необходима. Она заполняет вакуум моего сознания, и вот уже в нем распускаются бутоны новых замыслов.
День делится на несколько рваных сегментов, постоянно принося сюрпризы. Это могут быть непредвиденные заработки или затраты, путешествия или встречи, новые места и книги. Я судорожно расставляю галочки в своем ежедневнике, вижу, что снова слегка выбиваюсь из графика, и вместе с этим доволен, так как в общем все равно продвигаюсь к цели правильным курсом. Это становится ясно, когда я сравниваю итоги разных лет, вижу список своих достижений, а также годовой доход. Пять лет назад это были всего $800, а теперь уже $80 000. Я изменил все – привычки, круг общения, теперь живу на три страны, у меня новые хобби и шмотки, семья, новая квартира, новая техника (моя слабость), я все быстрее схватываю базовые знания иностранных языков, да и вообще, любые знания, все легче открываюсь новым идеям. Мне смешно. Всего этого не было бы, если бы…
«А теперь вали отсюда. Наших надежд ты не оправдал. На наследство можешь не рассчитывать. Тоже мне, компьютерный гений. Тебе самому не смешно? Сам выбрал профессию, сам поступил, и вот теперь ты отчислен не из-за отставания от учебного плана, а из-за глупости!»
Я сидел в кабинете отца и отрешенно рассматривал интерьер, вполуха слушая его нравоучения. Да, без наследства фиговато придется. Впрочем, чего это я? Ведь если удачно толкнуть инфу, которую мы с ребятами нарыли на форуме, можно как минимум получить однушку в спальном районе. Значит, один вопрос будет закрыт. А оттуда и до создания соцсети рукой подать. Только это будет особая социальная сеть. Она перевернет если не мир, то хотя бы этот унылый облцентр. Любимый город, в общем-то, только прогнивший до основания и напрочь не соответствующий моим идеалам. Я остался при идеалах и таланте, но без денег и степени бакалавра своего колледжа. Примут ли в другой, я не знал, да и не хотел об этом думать. У меня был май. Я готовился взорвать блогосферу. Все мое либидо сместилось в сферу поиска и продажи компромата на каждого, до кого дотягивались мои шаловливые руки и глаза.
А все началось с малого.
Четыре месяца назад я чисто случайно встретил одноклассницу. Она в школьные годы отличалась особой страстью к иностранным языкам и истории. Видно было, что учит не за оценку, а на совесть и по любви. Такие потом находят Трою, расшифровывают Розеттские камни, гибнут от проклятия фараонов, на худой конец, переводят в ООН и получают нехилый куш от местных мифотворцев. Она мне нравилась не внешне, а как человек именно этим. Своей страстью и самоотверженностью в выбранном деле. Мы были двумя фриками на всю параллель – она (Шлиман 21-го века) и я (наместник Билла Гейтса в Южной Пальмире). Насколько мы делали погоду в плане успеваемости, настолько были одиноки и отвержены в плане общения. Хорошо, что у нас хватило мозгов объединиться. С восьмого класса вместе делали домашку, ездили в походы, участвовали и побеждали в конкурсах и проектах, в каждом из которых были ее блистательные тексты, обрамленные моей продуманной структурой и яркой инфографикой. Мы брались также за фоторемесло, в котором стали подрабатывать очень рано и продолжаем до сих пор. А вот диджеинг был нашей маленькой тайной. Два альбома миксов мы записали вместе под странным псевдонимом. Никто так и не просек, что это мы, а на дискотеках под наши треки тащилась вся школа. В общем, были мы командой. Кира уехала в Питер за год до выпуска, мы переписывались до ее поступления, а потом она пропала года на четыре. Оказалось, что с отделения искусствоведения ее быстро забрали на элитную яхту к олигархам дизайнером-МС-сомелье, и так она и ходила под парусом мирового капитала эти годы. Похорошела, разбогатела, принципиально не вышла замуж. Последнее меня радовало особенно.
Январь. Я сидел с ней в кофейне и слушал ее рассказы о нравах богачей. Кира покрасила волосы в рыжий, к ее зеленым глазам этот цвет удивительно шел, платье вообще было просто роскошным, да и кожа, и макияж. Когда у человека все идет по плану, он обретает особенный блеск. Это сияние успеха привлекало к ней десятки ухажеров и сотни ротозеев, а между тем серьезный роман у нее был только один. С тех пор все, включая олигархов, держались на почтительном расстоянии. Она всегда носила с собой томик Бродского, начиная с 10-го класса. Шутила, что это и есть ее спутник жизни – талантливый, едкий и безотказный (ничего не утаит, откроется на любой странице). И вот сейчас в сумке уже не учебники, а дорогой смартфон, планшет, термальная вода и ежедневник, визитница, кошелек и французская косметика. Многое изменилось, и только томик нобелевского лауреата все так же под рукой. Она подсадила меня на творчество этого поэта. С тех пор мы часто декламировали его друг другу по телефону, когда учились вместе. Так я постепенно стал влюбляться в ее низкий голос, холодноватый, слегка сбивчивый, но с безупречными паузами и логическими ударениями. Ей удавалось нарисовать передо мной то серую Россию, то парадоксальную Венецию, то полуфантастическую античность. Я засыпал, с каждым разом оказываясь все ближе к очередным вратам сновидения по методике еще одного нашего любимца Карлоса Кастанеды. В плане поэзии и эзотерики я шел за ней, признавая ее первенство так же безоговорочно, как она мое в программировании. Идеальная непара – не столько из-за нашей непривлекательности друг для друга, сколько из-за всепоглощающего эгоизма и карьеризма. При такой духовной близости ласковые нотки не могли не проскакивать при общении, да и учителя, и родители все стремились нас «поженить», потому что мы были не разлей вода, и все-таки ощущался какой-то барьер, благодаря которому нам удавалось высмеять на корню зарождавшуюся симпатию, в то же время постоянно общаясь и не давая шанса никому еще. Ну правда, а с кем еще можно играть в «Монополию» допоздна и лазать тайком по крышам, учиться готовить фондю, готовить бесконечные проекты и даже заниматься шопингом? Разве можно потерять такую дружбу?
В выпускной я напился. Я просто не мог представить себе выпускной без Киры. Весь вечер танцевал чисто машинально, без удовольствия, другие девочки казались мне размалеванными курицами. И еще, тогда, думая о том, как там моя подруга без меня в Питере, я ощутил, что на моем сердце смыкаются железные наручники ревности. Неужели это всё? Почему в жизни не получается следовать завету Ошо? Почему мне становится мерзко от мысли, что ее сейчас обнимает какой-то слабак, который ничего о ней не знает? Почему так хочется вмазать ее партнеру по танцу, перевернуть банкетные столы, устроить дебош? Разве человек может кому-то принадлежать? Человек не может, а ангел тем более не может. Кира и есть мой ангел, а я ревную и злюсь. Мне просто казалось безумно несправедливым потерять её за год до выпуска после всего, что мы прошли. Я был руками и ногами за всестороннее развитие ее карьеры, переезд в город белых ночей, где она могла расправить свои крылья и найти достойное место. Я знал, что в школе с учебой у нее еще лучше, чем прежде (можно ли такое себе вообразить?), а вот одиночество преследует по пятам. Не было подруг, с которыми можно было разделить радость исследования и познания, первый парень бросил, а я был далеко. Кира писала, что часами гуляет по Эрмитажу и просаживает родительские деньги в кофейнях и книжных магазинах. Я все же уломал ее начать откладывать хотя бы 10% дохода, чтобы было чем себя порадовать в студенческие годы, до которых осталось чуть меньше шага. Кира много писала и фотографировала, и ее работы быстро стали пользоваться спросом в северной столице. Основной темой был город, который доверительно раскрывал перед ней свою мистическую сторону. Фотосессии вампиров и оборотней, ведьм и инквизиторов, рассказы о говорящих подсвечниках и оживающих статуях – все это было достаточно ярко и броско, чтобы привлечь внимание большинства, и достаточно осмысленно, чтобы произвести впечатление на избранных. Я восхищался своей приятельницей. Мне не хватало ее, а ее быстрый успех подстегивал меня сделать что-то. Как программист я обрел свою музу. Мы вместе, не сговариваясь, прилагая максимум усилий, боролись с главным недугом образованных людей – скукой. Иногда эта смска с пожеланиями доброго утра (банальность, казалось бы), делала нам целый день, мы созванивались вечером восторженные. Чем больше мы делали друг для друга, тем больше везло каждому из нас. Так мы пробыли на связи год, а потом она пропала.
Итак, я напился, и это стало началом конца. Конечно, я выпил уже на неофицальной части выпускного, даже грубо послал пару девчонок (они гнобили меня все годы, а потом им резко дошло за весну, что такое рынок труда и сколько на нем «весит» умелый разработчик ПО), снял пиджак и пошел допивать свой джин один на пляже. Дело не в факте, в конце концов, в течение жизни многие хоть раз наклюкивались в одиночку. Дело в моем личном поражении. В ту ночь одиночество, ревность и скука победили надежду.
Ко мне пришла какая-то больная, зато чертовски прибыльная мысль. А что, если я расскажу всем людям вокруг тайны друг друга? Они по-прежнему будут общаться? Компромата у меня накопилось к тому времени достаточно, я собирал его с 6-го класса, и тут наконец меня осенило, сколько я смогу зарабатывать. Проект был долгосрочным. В одиночку я не справлялся. Студенческие годы подкидывали столько «малины», что я не успевал обработать ее всю. Единомышленники нашлись быстро, с первых дней учебы. Начав с грязных тайн потока, ниточка за ниточкой я дошел до преподавателей с их извечными пороками – лживостью, сребролюбием, похотью и тщеславием. Благодаря моему непроницаемому лицу и крайней исполнительности ко мне стекалась ключевая информация отовсюду. Я знал, кто спит за оценки и за какие. Просто ржал от тупости сокурсниц (по всем моим подсчетам дешевле все же выучить), ржал и над их мамашами, которые стремились повыгоднее выдать дочек замуж, и над подругами, которые умудрялись парами-тройками влюбиться в гея и, не зная сей прискорбный факт, рвать друг на друге волосы. Итак, я слил данные с фотографиями на форум, а еще повадился время от времени валить официальный сайт колледжа. Я находил уязвимости в системе, использовал и чинил их. Это кормило меня. Я мог не заморачиваться оценками по непрофильным дисциплинам, потому что как раз тех лекторов держал слегка на нервах. Ставили автомат. Их нарушения выходили слишком далеко за пределы преподавательской и даже человеческой этики. Что же они делали? Да оружием торговали. Почему я взял на себя роль разоблачителя? Просто я так устроен, не мог молчать. Я бы слил в сеть и это, если бы не «случайное» нападение на меня в подземном переходе. Тогда я притормозил на время.
Прошла еще пара недель, близился новый год. Собратья-анонимусы подкинули мне новую информацию, мимо которой я не мог пройти. Под видом очередной кампании по вакцинации – долгосрочный геноцид. Дети становятся уязвимыми к онкологии и сердечным приступам после обязательной прививки. Раскрывается это сильно потом – лет через 20. Мы собрались на экстренное совещание. Я заявил: «Я не могу просто болтать о том, что кто-то уничтожает наше будущее. Если бы в нас вливали столько этой дряни, сколько в современных детей, мы бы уже с 12 лет ходили седые и с тросточками. Предлагаю объединиться с протестной группой «Цунами». Мы сливаем информацию уже после того, как они проникают на склад или в автомобиль и уничтожают вакцину. Старт прививочной кампании со дня на день, информация проверенная. Мы можем присоединиться к их операции. Что скажете?».
Я думал, что останусь со своими идеями без поддержки.На удивление, мой призыв был принят на ура. Итак, простейший план был разработан и осуществлен. В тот момент автомобили с вакциной уже находились в черте города. Заручившись поддержкой гаишников, мы уловили момент, когда водителя забалтывают, а поскольку видеорегистратора и даже зеркала заднего вида у него на тот момент не было, нам, по крайней мере, удалось изрядно подчистить фуру. Несколько ящиков мы аккуратно вынесли из машины в парк, где ее тормознули. Мы решили не рисковать и не чистить пока ни склад, ни другие грузовики, тем более что «Цунами» захлестнула их сама. Мы подождали, пока машина продолжит движение, уже без части вакцины, а сами выгрузили ящики с ампулами в мусорник.
Еще через пару дней информация о сути и рисках прививочной кампании была размещена в Сети, оттуда она попала в прессу. Нас не сдали, но стали дико прессовать по учебе. Директор колледжа вызвал меня на ковер. С удивлением я узнал, что все, оказывается, испортил. Мне готовили теплое местечко в автоматизации фармацевтики сразу после получения степени бакалавра. Я не знал, что делать – благодарить руководство или посылать куда подальше. В конце концов, поблагодарил за интересную вакансию и добавил, что не смогу занять ее из идеологических соображений. Мне предложили бросить протестную деятельность. Внимание, кто еще верит в наличие демократии во втором десятилетии 21 века? Я согласился. Конечно, мое согласие было чисто формальным. До весны я подготовил еще пару сенсационных разоблачений. Не то что город, вся страна гудела как улей. В мае я вылетел со справкой за 2 месяца до получения диплома бакалавра.
Сидя у отца в кабинете и подсчитывая упущенную прибыль, я ничуть не жалел о шорохе, который навел. После моей группы волна протестов покатилась по всей стране, причем их смысл был больше социальным, чем политическим. Люди устали жить так, как живут. Работы тоже было много. Я то делал подкасты для подпольных радиостанций, то логотипы для оппозиционных партий и общественных организаций, то сайты для них же плюс съемки.
В пылу протеста я имел очень мало времени для себя. Не было никакой личной жизни, хотя революционный ореол придавал веса моему образу. Девчонки клеились, а мне было не до них. Вместо этого я знакомил их с моими друзьями. Довольны оставались все. Я вспоминал Киру. Прошло четыре года, я ничего не слышал о ней. Даже в Интернете найти было невозможно. Я переживал. Иногда мне казалось, что весь этот революционно-диссидентский движ я затеял, чтобы выпустить пар в ее отсутствие. Расстояние и долгий перерыв в общении сделали свое дело. Теперь я четко осознавал, что влюблен. Вот уж не думал, что попаду так…
Кира приехала аккурат после этой шумихи с вакцинацией. Друзья сообщили, что видели ее в клубе. Я не поверил. Ее номер мне принесли буквально на блюдечке. Мы были рады друг другу. Рассказав о своей роскошной жизни и успехах, девушка внимательно посмотрела на меня.
- Чего глаза красные? Кодишь? Над чем работаешь сейчас?
От неожиданности я покраснел, судорожно достал планшет с играми по ее фотосессиям с первого курса. Она просмотрела.
- Да, хорошая тема, заиграна мною до дыр. Не уходи от ответа. То, что сейчас творится вокруг – твоя работа?
Я молчал.
- Ты хоть понимаешь, чем рискуешь?
- Да мне все равно. Когда я начинал, ты не выходила на связь. Я постоянно думал о тебе, боялся, что больше не увижу. А еще мне хотелось стать кем-то большим.
- Больной мальчик. Да тебе на Запад надо с твоими талантами. Кого спасаешь? Зачем? Думаешь что-то изменить? А протест как антидепрессант – это же вообще тупо. Что ты хочешь доказать? Кому? Мне? Себе? Миру?
— Первое, Кира, как ты уже заметила, изменилось многое. Второе, не думай слишком много о себе. Да, ты моя протестная муза, но все же я делаю это не только в твою честь. Я поднимаю весь этот шум, чтобы люди проснулись.
- А почему я должна переживать? Если ты будешь так продолжать, тебя могут отчислить. Многолетняя карьера коту под хвост. Это я тебе рисую самый позитивный сценарий. Как максимум – тронешь очередное осиное гнездо, и можешь даже не войти в «Клуб 27».
- Тем лучше. Открою «Клуб 25».
- Придурок.
- Ты где остановилась?
- Зачем тебе?
- Хочу провести чуть больше времени с человеком, который сначала 4 года не выходил на связь, а сейчас ведет со мной душеспасительные беседы. Хочу поблагодарить за качественную помощь соцработника.
- Чем благодарить собираешься?
- Собой.
Кира опешила от такой наглости, и все же согласилась. Собственно, в ту ночь у нее в номере мы и перешли Рубикон. Мы стали больше, чем друзьями. Мне и вовсе повезло – для меня это была инициация, да еще и с девушкой моей мечты. Она охватила меня, как рыжее пламя, сожгла дотла, а к утру мы возродились, чтобы выпить чашку кофе.
- Влад, ты хочешь продолжать революцию?
- Да. Это мой долг.
- Перед кем?
- Перед нашим поколением.
-Ты уверен, что оно существует?
- Вот я его сейчас и складываю, как паззл, из разнородных частиц.
- Для чего?
- Я просто не хочу, чтобы мы вошли в историю как пафосные инстаграмщики-импотенты.
- Что ж, благородная миссия. Только учти, я в этом не участвую.
- Поздно. Ты уже вошла в историю как вдохновительница крупнейших разоблачений и восстаний года.
- Вот черт!
До мая мы были вместе и ни разу не поссорились. Нам было хорошо, несмотря на мою общественную гиперактивность и ее пугливость. Я хорошо знал эту девчонку. Я мог видеть по ее лицу, когда она хочет еды, музыки, сна, общения, и вот впервые я увидел в ее глазах интерес к моим протестным акциям. Она тщетно пыталась его замаскировать. Получалось плохо.
В итоге я доверил ей тихую, но ответственную работу – наполнение и управление базой данных. Все контакты стекались к ней, она систематизировала их и рассылала анонимные разоблачения и призывы к действию. Это было вечерами, а днем она вальяжно перемещалась от галереи к галерее, и после общения в VIP-среде ее быстро приняли и оценили как крутого арт-критика и фотографа. В общем, денег нам хватало.
- Ты хочешь кого-то еще?
- Кир, ты знаешь, что нет. Ты – весь мой пантеон.
- Тогда чуть-чуть притормози.
-?
- Не публикуй то, что нашел недавно.
- И что взамен?
- Я выйду за тебя замуж.
- Так я еще не предлагал.
- Можно еще сто лет ждать официального предложения. Не гони, по тебе все видно.
- Кира, мне осталась пара шагов, и цифровое сообщество вытеснит бюрократию и коррупцию. Тогда и поженимся. Как я могу сейчас отказаться от такой большой задачи?
- А если найдешь смысл?
-Какой?
- Влад, ты теперь отвечаешь не только за революцию.
- А за что еще?
- Кажется, через 8 месяцев у нас будет пополнение команды.
- Кира…
Чувства у меня и правда были смешанные. С одной стороны, ребенок от любимой женщины. Это же мечта. С другой, момент. Момент располагал к борьбе, а не обустройству гнездышка. Денег хватало для молодой амбициозной пары, а не для семьи с малышом. Вдобавок, я вылетел из колледжа, а мой буйный нрав привлечет не каждого работодателя. И потом, как такое могло быть? Мы же все держали под контролем оба…
- Скажу сразу, я следила за процессом. Выстроила систему многоуровневой защиты, но для настоящего хакера это не проблема вообще. Кира виновато опустила глаза.
- Ну да, какие еще могут быть потомки у компьютерных гениев? Вездесущие и настырные! Кстати, у меня идея. Махнем в Голландию. Оттуда я буду слать свои разоблачения, и в то же время смогу строить семью, ничем не рискуя. А для тебя там как для опытного искусствоведа зеленый свет.
Так и произошло. Я продал за $40 000 свои расследования по Украине и умудрился смотать удочки до того, как меня прижали к ногтю. Команда очень здорово меня прикрыла.
В Голландии мои дела по всем направлениям стали быстро идти в гору, я еще поработал на благо мировой гласности какое-то время, а после рождения сына Гая перешел в разработчики робототехники. Поднимаю до сих пор весьма солидные суммы.
Что же касается революции, она все же не задохнулась, а привела к ряду последовательных реформ на всем восточнославянском пространстве. Теперь в этих странах прививки делаются только добровольно и с определенного возраста, запрещен ввоз продуктов с ГМО, все отличники и даже хорошисты получают гранты и ездят минимум на 3 стажировки за рубежом за счет государства, а для предпринимателей предусмотрены самые разнообразные льготы, полная свобода и безопасность деятельности. Немало всем этим переменам поспособствовала созданная моей командой демократическая социальная сеть.
Я никогда не был повернут на политике. Вся моя агитация была направлена на отстаивание простых ценностей – здоровье, образование, свобода деятельности и саморазвития. Я сам имел к этому доступ, но мое утро не стало бы добрым, если бы я не разбудил свое поколение. Я знаю, чего добился и куда мне идти дальше. Вам тоже желаю ясности. Где бы вы ни были сейчас, доброе утро.
С любовью, ваш Влад.