Она неотвратимо приближалась. Поездка в Москву. Алексей уговорил папу отпустить его на выставку, дней на десять. Одна выставка заканчивалась, другая начиналась, и город посмотреть интересно, конечно. Но выставка – это был только предлог, он ехал на «свидание» со своей виртуальной подругой. Об этом не знает папа, не знает бабушка, а я делаю вид, что не знаю, мы же так с Аней договорились.
Вот и покатилось колесо поезда. Новая серия. Кажется, развязка уже близко. Господи, помоги ему быть более благоразумным и хитрым! Я размышляла, спорила сама с собой, доказывала что-то мысленно, обращаясь к нему. И плакала, и на жалость давила, и о себе истории рассказывала. Знала же, вряд ли поможет. Никому еще не помогло. Я пожалела, что послушала Аню и не поговорила с ним напрямик, не прояснила ситуацию. Перед отъездом он сказал ей, приеду – и будем расходиться. Конечно, это крах, развал. А будет ли «схождение»? В голове звенит: «Развал-схождение».
Как же можно оставить этого ребенка? Не видеть каждую минуточку, как она растет и лепечет? Я вижу, что ему тоже очень больно, так зачем же было лелеять в себе эти придуманные чувства? Как же найти слова, какие поступки совершить, чтобы достучаться до него? Я чувствовала, что нервы у него на пределе, не хотела признаваться, что я в курсе насчет развода и хотела все же вызвать его на откровенный разговор. Мне все меньше и меньше нравилась моя роль, какое-то неуловимое, двадцать пятое чувство, подсказывало мне, что я поступаю не по своим правилам. Не люблю я недоговорок, намеков и секретов в духе «никому не говори». И что значит ее фраза «мне не с кем поговорить»? А потом получается - уже все окружающие знают, а я-то все еще храню тайну, обещала же, хотя давно надо было поговорить прямо и открыто. Искренность и доступность любых тем, прямота, всегда были моим оружием. А меня лишили его на некоторое время. Немаловажно также и мое твердое убеждение, что они сами должны разобраться, я всегда соблюдаю это правило – не вмешиваться. Я не оправдываю свое бездействие, я готовлюсь к разговору. Пока мы «тухло» переписывались без особых новостей, я задумала намекнуть ему, что я в курсе. Обдумывала каждое слово.
Тут мама подсела ко мне и начала свой монолог:
- В последнее время Алексей какой-то не такой. И дома ничего не делает, и Марьяну тебе сбывает. Сидит подолгу ночью за компьютером и в телефоне. Я вот тут раскинула своим канареечным мозгом, дело тут не в выставке. Разве на две недели на выставку ездят? Только если погулять хочешь, отпуск себе устроить, для дела это не нужно. А что он там найдет? Вот если бы вдвоем они поехали, тогда понятно. Я за него так волнуюсь. Одно хорошо – он женатый, значит, девчонок для развлечения там искать не будет.
Я никак на ее подозрения не отвечаю, а пользуясь случаем, пишу ему: «Бабушка беспокоится, чтобы ты себе там приключений не нашел», и получаю ответ: «Хватит цирк устраивать. Я знаю, что Аня тебе все рассказала. Я не на выставку поехал». Я пишу ему – я только передаю бабушкины слова дословно, а цирк – в другом месте. И немного обрадовалась, что можно прямо говорить с ним. Я еще раз подумала, почему она ему сказала, что я знаю, а мне нет? Она сказала Оле, она уже с Колей разговаривала, просила его вмешаться. А мне опять ничего не сказала!
Мы тайком переписывались с ним, и хоть буквы и смайлы не передают в достаточной мере чувств, но я буквально слышу, как его трясет, как захлестывают его эмоции. Тяжело «из болота тащить бегемота»! Но я все еще надеюсь, что мне удастся им помочь. Как же мне все это пережить? Пишу ему: «Неужели можно добровольно отказаться от своей кровиночки, не видеть каждую секунду, как она растет, не целовать ее ножечки. Ты же не чурбан бесчувственный?» А сердце рвется на части. Прошу Бога помочь ему возвыситься над своей гордыней. Так хочется, чтобы у него была гордость, а не гордыня, любовь, а не злоба. Напоминаю ему о своем детстве без отца, как я пересчитывала отцов всех знакомых детей и рассуждала, хорошо ли, что у них есть папы. И давала себе клятву, что у моих детей всегда будет отец. Ничем я его решение изменить не могу.
За те две недели, пока он в Москве был, я переплакала, несколько отстранилась от излишнего сочувствия и сопливой жалости и твердо решила помочь им в меру моих сил и возможностей, не навязывая своих решений. Ему – помочь работу организовать, если он решит у папы остаться. Ей – найти свои ошибки и воспользоваться полученным уроком. Очень большая надежда была - все наладится. Отношения у них ровные, не было скандалов, с ребенком возятся, фразами перебрасываются. Поссорились-помирятся, с кем не бывает…
В субботу перед Пасхой я зажгла церковную свечку, и стала размышлять, пока в церквях шли праздничные службы. Может, Бог услышит мой слабый голос среди огромного хора голосов? Каждый что-то просит и взамен что-то обещает Богу, молиться или не грешить, или чаще ходить в церковь, или потом поблагодарить Бога, если жизнь изменится к лучшему. До следующего праздника обещания забываются, особенно, если все благополучно. Как только возникают проблемы, неудачи, неприятные неожиданности, появляется мысль: «За что меня Бог наказывает? Я же ни-ни! Божьи заповеди не нарушаю!» А если все хорошо, человек думает: «Вот это я молодец! Вот чего в жизни добился!» Может, это не все так думают?
Пару дней назад рассказала маме о будущем разводе, теперь у нас каждый вечер долгие разговоры об этом. Господи, помоги ей пережить эти испытания и дожить до счастливого конца. Заставляю себя увидеть счастливую картинку. Алексей возмужал, поправился, раздался в плечах. На лице довольная улыбка, держит Марьянку за ручку, а Аня прижалась к его плечу. Обнимает за талию, и снизу вверх хитро посматривает, а он снисходительно косится на нее сверху, лицо счастливое, и обнимает ее крепко за плечи. Подходят Коля и Оля (мы их поддразниваем всегда «сладкая парочка»), на руках у Николая маленький кареглазый мальчик. Коля шутит, как всегда, Оля смеется, их собака Тучка прыгает вокруг них с веселым лаем. Бабушка сидит в зале, всех встречает и провожает, и удивленно крутит головой: «Ай-яй-яй! Бывает же такое, помирились, никогда бы не подумала, что все наладится!»
Но пока в моей нарисованной картинке несколько несоответствий: Алексей о примирении с Аней и слышать не хочет, и врачи говорят, что детей у Оли не будет. Так больно, что слезы закипают и выливаются из глаз и души. «Я ничего с ней не хочу, - говорит Алексей. – Ты бы видела, какие она гримасы строит в ответ на мои слова. Особенно при посторонних. Знает, что я не люблю при всех отношения выяснять». Так мне досадно. Знаю, что грех это – обижаться и роптать на себя, на жизнь, на окружающих людей, на высшие силы. Знаю, что ничего изменить нельзя. Но что же делать, если глубокая печаль заполоняет душу? Я плачу. Глубокий вздох. Мне надо быть сильной. А я и так сильнее всех. Я опора и движущая сила.
Продолжение следует...
http://www.proza.ru/2014/03/26/195