Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!
Катерине только и оставалось, что смотреть вслед Ярославу. Глупо было кричать, глупо было дразнить бывшего мужа, и всё, что она делала и говорила, было несусветной глупостью. Рогожин изменился и очень сильно. А она, хоть и поняла это, не смогла воспользоваться, и вместо ловкого разговора и удачного манипулирования всё бездарно завалила.
Катерина разозлилась на Ярослава. Никогда раньше тот не лез в бутылку так настойчиво. Обычно он всегда сглаживал конфликты, старался быть дипломатом. А тут впервые предстал перед ней грубым мужланом.
«А всё из-за того русоволосого мальчика! Ну как можно любить кого-то своего пола?! - негодовала она мысленно. И тут же её мысли приобрели другой окрас: - Да… Ярослав стал совсем другим – жестким, неуступчивым. И что мне теперь делать, как справиться?»
Она с тоской посмотрела на дачные домики, тяжело вздохнула, поправила волосы и пошла по тропинке к мостику. Её поездка в эту дыру оказалась напрасной.
Но сожаление о потраченном времени – это сущий пустяк по сравнению с тем, что она так и не выполнила обещание, данное Михаилу. И как исправлять положение, даже не представляла - в голове царил хаос и сумбур. Обрывки мыслей сплетались в какие-то нелепые узлы, опадали и, вместо решения о том, как поступить дальше, приносили беспокойство и тревогу.
Надо было что-то придумывать, как-то обезопасить себя и Дашку от шантажиста, а для этого стоило прийти в себя и трезво поразмышлять. Чем она и занялась – путь до посёлка был неблизкий.
Она не спешила, погрузившись в свои мысли, еле шла. Не дойдя до остановки, достала телефон и позвонила.
- Алло, Михаил?.. Это Катерина. Здравствуйте, – ей не хотелось звонить, но делать было нечего.
- А, это ты. Уже добилась своего? – небрежно отозвался мужчина. Этот тон и то, что мужчина без её согласия перешёл на «ты», взбесило. Но она постаралась взять свой гнев под контроль. Не время показывать чувства. Она пока зависима от этого хама, и всё что оставалось – смиряться и уступать.
- Михаил, придётся подождать до следующих выходных. Я ничего не смогла сделать.
- Это ещё почему? Чем ты там занимаешься, забыла уговор? Или стукнуть журналюгам новость? А то слишком уж тихо в нашем городишке, - она побледнела и закусила губу.
- Я была у Ярослава, хотела поговорить с ним, но с ним ваш мальчик… А вам ведь важно, чтобы тот ничего не заподозрил? Или я ошибаюсь? – пыталась защититься Катерина.
- А ты времени другого не нашла, кроме как в выходные туда сунуться?! Дура! – она стиснула телефон так, что ещё чуть-чуть - и тот хрустнул бы в руке, по крайней мере, ей так казалось. Это нарочитое хамство унижало её, заставляло чувствовать себя совершенно никчёмной и бесполезной.
Катерина злилась на шантажиста, на бывшего мужа, по вине которого с ней снова происходили неприятные вещи. Злилась на себя и на всю эту ситуацию, из-за которой оказалась как в ловушке. И от этой тёмной, липкой словно смола злости в ней рождалось что-то ещё более чёрное и страшное.
- Ну прости, я ведь работаю, а до дачного посёлка ещё доехать надо. Так что я физически не могу в рабочие дни мотаться туда-сюда.
- Да срать я на тебя хотел! Работай на здоровье! Мне нужен парень! И как можно скорее. Если за эту неделю ничего не изменится, я начну действовать. Понятно?
- Да, - огрызнулась Катерина, понимая, что выиграла немного времени для себя.
Михаил, не прощаясь, отключился. Передёрнув плечами, Катерина спрятала телефон в сумочку и поспешила к автобусу.
Нарочитая грубость мужчины неприятно задела, можно сказать, унизила. Она редко сталкивалась с хамством и грубостью, как-то так складывалось, что жизнь не подкидывала ей раньше таких отвратительных мужиков. А ведь при первой встрече Михаил даже понравился ей – вежливый, хорошо одет, не какой-то там забулдыга.
«Оказывается, - думала она, - всё относительно. Внешний вид и вежливость ещё не гарант того, что перед тобой хороший человек. Да и не шантажируют никого хорошие люди».
У неё и так не было настроения, и его окончательно испортила кондукторша – толстая усатая бабища в грязной кофте. Та окинула её наглым взглядом и усмехнулась, а после Катерина услышала, как она обсуждает «вертихвосток», которые уводят мужей у порядочных женщин.
Поняв, что её приняли за любовницу, которая приезжала на дачу потрахаться, Катерине совсем стало плохо.
Она отвернулась к окну и чуть не заплакала от жалости к самой себе.
«Ну за что мне, честной и порядочной, такое унижение? Сначала мужа голубого жизнь подкинула, еле отмылась. Думала, что никогда его больше не увижу. А нет! Нашёлся ещё один «голубец» на мою голову. Мальчика они не поделили! Ненавижу козлов!»
Как же ей хотелось поделиться с кем-то своими мыслями и тревогами, поныть, услышать слова поддержки, или самое банальное: «не беспокойся, всё будет хорошо».
Только вот сказать такое было некому. В её жизни было слишком мало людей. Родители, любовник, дочь – никто не сможет её понять, тем более утешить или что-то посоветовать. Ни подруг, ни друзей у неё не было, ещё в школе поняла, что подруги – это не для неё, она всегда была одиночкой и никогда этим не тяготилась до сегодняшнего момента. А теперь стало как-то невмоготу, казалось, что она задыхается, тонет, и не было ни единого человека, способного протянуть ей руку и помочь.
До слёз стало жалко себя. Впереди, брезгливо поглядывая, сплетничала о ней кондукторша. До Катерины то и дело доносились такие слова, как «****и» и кобели. Наверное, у неё увели мужа, и теперь женщина ненавидела всех, кто был моложе и привлекательнее её.
«А я-то тут причём?! – хотелось расплакаться ей. – У меня у самой мужа увели».
И не выдержав, она всхлипнула, слёзы брызнули из глаз. И только мысль о том, что потечёт тушь, заставила взять себя в руки и перестать жалеть себя.
Катерина промокнула слёзы, достала зеркальце и посмотрелась в него. Слава всем богам макияж выдержал испытание. Она тяжко вздохнула, с тоской посмотрела на деревенский пейзаж и решила:
«Хочу уехать из этого болота. Хочу туда, где меня никто не знает, где понятия не имеют о том, что я была замужем за голубым мудаком, где нет наглых усатых баб. Хочу заграницу!»
Это желание обрадовало. Дало надежду. Все неприятности вдруг куда-то сгинули, точнее, разом обмелели, показавшись сущими пустяками.
И, выходя из автобуса, она отомстила кондукторше – чуть выставила грудь и улыбнулась. По потяжелевшему злобному взгляду поняла – месть удалась. Катерина легко, будто девочка, выпорхнула из поселкового автобуса и устремилась к такси. На душе было легко и хорошо.
Её радужное настроение сохранилось почти до порога квартиры, и только перед дверью, когда она искала в сумочке ключ, пришло неожиданное озарение: никакой заграницы ей не видать – свёкр со свекровью не отпустят Дашку. Единственная любимая внучка, в которой те души не чаяли, заменила им сына, и не стоило мечтать, что те с радостью отпустят Дарью в другую страну. Родители мужа были значимой силой, против которой она ничего не сделает. Никогда.
Настроение снова испортилось.
Девочка как всегда сидела в своей комнате и по скайпу болтала с подругой. И о чём можно было разговаривать часами каждый день?
- Даша, иди сюда, нам надо поговорить, - позвала она, приоткрыв дверь.
- Ма-а-а-а… - протянула дочь, прикрыв крышку ноутбука, скорчила жалобную рожицу.
- Даша, это важно. Потом поговоришь с подружкой.
- Ладно, сейчас приду, - обречённо протянула та и захлопнула ноутбук.
Разговор с дочерью Катерина начала издалека – с выполнения летнего задания. Потому что с этим были проблемы. Дарья пошла не в неё, став самым обычным подростком с кучей шумных друзей и подруг и совершенно безответственным отношением к учёбе. Катерина такой никогда не была, но все попытки переделать дочь под себя встречали бешеный отпор, и она отступала. Ей было непонятно, отчего дочь так противится её благородному желанию помочь ей? Можно подумать, мать ей зла желает! Но факт оставался фактом: она теряла контакт с дочерью и с каждым годом всё меньше и меньше понимала Дашку.
В начале разговора дочь оправдывалась и канючила: мол, всё она сделает… завтра.
Катерина не верила, но сильно не давила, спросила про друзей, про подружек. Девочка с лёгким удивлением дозированно рассказала про Пашку, о том, что тот привёз из отпуска ей магнит, а Лия уехала в Англию…
Она поддакивала, не особо вслушиваясь, а Дарья болтала всякую чепуху. И впервые женщина поняла, как мало правды ей рассказывают.
Катерина привыкла воспринимать дочь как маленького ребёнка. Она заботилась о ней, одевала, дарила подарки, баловала. Они жили под одной крышей, но близости, той особой, о которой говорили "как подруги", такого не было.
Этим летом девочка ездила с бабушкой и дедушкой в Грецию, не захотев поехать с ней в Италию. Конечно, дочери не очень нравился Максим, но ведь не ей с ним жить! Она вырастет, выйдет замуж, а что останется ей, Катерине? Пустой дом и одинокая старость?
Поэтому она не очень переживала, когда девочка изъявила желание отдыхать с родителями бывшего мужа. Наоборот, даже обрадовалась, увидев в этом отличную возможность ещё больше сблизиться с Максимом.
Внезапно вспомнилось, что раньше они каждый отпуск куда-нибудь выезжали семьёй.
Катерина поджала губы: вот ещё, не хватало ей с тоской вспоминать о давно разрушенном и потерянном!
- Даш, а ты об отце вспоминаешь? – забросила она первый нужный вопрос.
- Ну да, - вяло отозвалась девочка. - Мам, я пойду?
- А ты не хотела бы пообщаться с ним? – Катерина всем своим видом старалась не показывать заинтересованность разговором.
- Мам, ты что? Сама ведь говорила, что не позволишь нам общаться!
- Говорила, но сегодня мы случайно встретились и… я решила, что теперь ты можешь общаться со своим отцом. И не важно, гей он или нет.
- Мам, он бисексуал, раз у вас появилась я.
- Не важно, - повторила она. - Можешь позвонить и пригласить его в следующую субботу.
- К нам? – удивилась дочь.
- Конечно к нам, а куда же ещё? – Дашка пожала плечами.
- Хорошо, я позвоню, а теперь можно уже идти? – конечно, ей хотелось, чтобы Дарья позвонила немедленно. Но начни она на этом настаивать, подозрений не оберёшься, а посему следовало отступить, и Катерина кивнула. Пусть мчится в свой непонятный мир, а ей было над чем подумать.
***
Я ещё только качался в зыбком мареве между сном и явью, а в голове стали складываться строчки:
Медленно, лениво, осторожно
Распахну я крылья в темноте.
На рассветных пташек непохожий,
Я лечу к неправильной мечте…
Едва улыбнулся проснувшемуся вдохновению. Стихи так и пёрли из меня в последнее время, причём на разные темы, только успевай записывать.
Непонятно каким чувством, ещё не открыв глаза, знал - моего охотника рядом нет. Пошарил рукой рядом – никого.
Ну что тут сделаешь? Да, хотелось бы проснуться рядом с Яром, тем более не вместе живём, не надоедаем друг другу. Хотелось хотя бы в выходные быть рядом. Я скучал без него отчаянно, на грани тоскливого воя, и вместе с тем понимал: пока только так. Это потом, возможно, мы сойдёмся насовсем, а теперь… и этому был рад. Почти до безумия.
Послышался скрип лестницы, и все мои мысли смыло радостью: Яр возвращается! На мужчине были только джинсы, и я невольно залюбовался его мускулатурой. Охота – дело тяжёлое, в этом я убедился сам. Мало зверя подстрелить - хорошо, если не промажешь, а то подранишь, и тогда по следу не один десяток километров по лесу придётся пройти, прежде чем догонишь и добьешь животное. А лес – это не широкое шоссе, препятствий разных – уйма. Вот вам и зарядка, да ещё какая! А разделка туши? Тут тоже попотеть приходилось. Чтобы избавиться от крови, убитое животное нужно подвесить за ноги и перерезать горло. Туши – это не грузы в качалке, но их же нужно было ручками подвешивать, мышцы напрягать. Конечно, если охотников много – это плёвое дело, но Яр охотился один.
И теперь я лицезрел результат его лесных «тренировок» и немного завидовал. Я против Яра – задохлик. Хотя, кто знает, каким бы я стал, если бы жил охотой, а не сидел неделями в офисе?
- Доброе утро, соня, выспался? – улыбнулся мужчина.
- Ярь, ты красивый…
- Правда? – присел тот рядом со мной и протянул мне горсть малины.
- Где ты её нашёл? – удивился и обрадовался. Малину я просто обожал и мог есть тоннами. А потому уткнулся ртом в протянутую ладонь и в мгновение ока слизал угощение.
- От соседей ко мне перебралась, и теперь у меня есть кусты малины плодоносящие до заморозков, - улыбаясь, пояснил охотник.
Вспомнилось, как в июле, наткнувшись на заросли малинника, принялся методично объедаться ягодами, позабыв про всё. Яр только посмеялся надо мной, оказалось, у меня много общего с медведем. Посмеяться-то он посмеялся, но, оказывается, запомнил, что я обожаю эти ягоды, вот и решил побаловать. На душе стало тепло, как-то солнечно, и в порыве любви и обожания обнял мужчину, сцепил руки у того за спиной.
- Спасибо, очень вкусно. Чем сегодня займёмся?
- У тебя есть особые пожелания? – многозначительно поинтересовался мой охотник. На губах тут же появилась улыбка, руки сами собой принялись ласкать твёрдо-мускулистое тело.
- Блин, Ярь, ты такой…
- Какой? – жарко выдохнул мужчина мне в ухо. В паху потяжелело.
- Аппетитный, - успел ответить, прежде чем мужчина поцеловал меня.
От глубокого и медленного поцелуя я завёлся, оседлал Яра, с удовлетворением чувствуя, что и тот не остался равнодушным.
- Юр, остановись. Давай передохнём, - отстранил меня мужчина. Вернее, попытался отстранить, но я лишь сильнее стиснул ноги на его боках, потёрся о бугор на джинсах, на что Яр охотно откликнулся – толкнулся вперёд. Возбуждение кружило, пьянило и заставляло совершать то, за что потом бывало стыдно.
- Почему? – потребовал я ответа.
- Я же тебя за ночь замучил, – а вот это позабавило. Блин, да мне всё в кайф было, и я готов снова всё повторить.
- Правда? – снова потёрся ягодицами о пах Яра. – А я подумал, что это я тебя замучил, - тот улыбнулся и достал из-под подушки квадратик презерватива.
В общем, завтракали мы поздно, когда нормальные люди уже про обед думали. Зато оба были довольны как слоны.
- А куда ты утром ходил? Не за малиной же? – пытался я подвести разговор за завтраком к интересующей меня теме.
- А ты, значит, не веришь?
- Ярь, вот снова ты вопросами разговариваешь!
- Правда не веришь? – хитро улыбаясь, допытывался мужчина.
- С Джеком гулял? А почему меня не разбудил? Я тоже хотел бы с вами погулять, – Яр посерьёзнел, вздохнул.
- Жалко будить было.
- А завтра разбуди.
- Хорошо, - согласился тот.
Меня всякий раз удивляло то, что охотник практически ни в чём мне не отказывал. Для меня это много значило, потому что Мишка меня не баловал. А Яр… он бы луну мне с неба достал, и это было для меня чудом, не привык я к такому отношению.
- Я хочу, чтобы ты рядом был, когда я просыпаюсь, - озвучил то, что было важно для меня. Охотник внимательно на меня посмотрел и выдал:
- Хорошо, будешь вставать со мной.
***
Мишка отбросил в сторону трубку и выругался. Звонок Екатерины застал его перед выходом из дома и испортил всё настроение.
Значит, его Юрашенька сейчас вовсю развлекался с новым любовником? А эта дура больше времени не нашла, как в выходные к ним наведаться?
- Овца безмозглая! – выругался он. Когда он представил шалого от секса Юрку, в душе родилась волна злости, что тот теперь не с ним, что принадлежит другому и наверняка шепчет тому долбаному охотнику, как сильно любит…
Он снова выругался. И ведь поделать пока ничего нельзя, надо ждать. Будь женщина поумнее догадалась бы, что не в его интересах раздувать новый скандал. Ведь случись такое, всё повернулось бы в нежелательное для него русло.
Юрик был верным, и вот эта его собачья верность очень нравилась Мишке когда-то, и он на сто процентов был уверен, что парень, несмотря ни на какие скандалы, не бросит охотника. Вот этого ему не надо, ни под каким соусом! Ему нужно было по-тихому выпихнуть соперника из Юрашиной жизни и «утешить» парня. Всё. В том, что бывший любовник снова ляжет под него, Мишка не сомневался. Что бы он там ни говорил и как не взбрыкивал, мальчик будет его. И точка!
А то, что Екатерина, как и все женщины, оказалась не умнее курицы, так сама виновата! Нечего быть доверчивой козочкой - вокруг волки рыщут. Она была уверена, что он выполнит свои угрозы в случае её неудачи, а это было ему на руку. Пусть верит, пусть старается, копытом бьёт.
Мишка хотел разбить эту парочку любой ценой, но пока у него в союзниках была одна эта курица. И сваришь ли с ней кашу, он не знал, хоть и пытался.
Вновь вспомнился парень, каким шёлковым тот был после секса, как ластился, как вились кончики волос у шеи, и как пахла его кожа, когда тот спал рядом.
Мишка сглотнул, поняв, что возбудился только от одних воспоминаний. С силой двинул кулаком по комоду, так, что настольная лампа, стоявшая сверху, угрожающе зашаталась.
Что больше всего нравилось Мишке в парне – это его верность. Он был на сто процентов уверен, что, когда они были вместе, Юраша ни единого раза не то что не изменил, даже не взглянул в другую сторону.
А как же было хорошо с ним в постели! И вот теперь он страдал от недотраха, а мелкая пакость спокойно кувыркалась в кровати с другим!
Внезапно расхотелось куда-либо выходить, вообще кого-то видеть. Сейчас он хотел Юрика, во всех мыслимых и не мыслимых позах, хотелось слышать жаркий любовный шёпот и быть уверенным, что его и только его одного любят.
- У, сука мелкая!.. – тянущая боль в паху отозвалась очередным всплеском раздражения, и он снова саданул кулаком по комоду. В этот раз лампа свалилась и с грохотом упала на пол, но не разбилась. Мишка даже бровью не повёл, расстегнул ширинку и погладил себя.
Стало противно до одури. Так низко он ещё не падал! Даже в подростковом возрасте почти не занимался дрочкой, а находил девочек, которые готовы были обслужить его.
Сбросив напряжение, вытер руку и вдруг вспомнил об одном беспринципном пареньке.
«Твою мать, Миша! И почему ты сразу Дэна не вспомнил? Этот смог бы помочь намного лучше трусливой курицы», - укорял он себя мысленно. А сам уже улыбался, представляя, как Дэн преподнесёт ему Юрика и как он станет «наказывать» заблудшую овечку.
«Всю дырку разворочу! Ты мой, Юрашенька. И никогда этого не забывай!»
Улыбаясь, потянулся за телефоном.
***
- Кира, пошёл на ***! – эта простая фраза громом прокатилась по комнате. Дэн с интересом смотрел, как багровеет лицо бывшего любовника, как тот сжал кулаки и шагнул вперёд.
- Ах ты, ****ь! Да я тебя по стене размажу!
- Попробуй, - предложил, смотря прямо в глаза противнику.
Да, теперь именно противнику. Врагу. Теперь Кира – враг.
Страха не было, наоборот, по венам будто пожар пронёсся, нахлынул азарт и возбуждение, и он рассмеялся. Его смех был подобен смеху безумца, который ничего и никого не боится, который упивается адреналином и всегда ходит по кромке между жизнью и смертью.
Этот смех озадачил Кира, и тот остановился, недоверчиво глядя на него.
- Ты конкретный псих, конченый! – заорал. В его глазах появилась неуверенность и страх. И тут же мужчина отвёл взгляд, разорвав визуальный контакт, уходя от битвы, капитулируя.
- Да ну? – басом мурлыкнул Дэн, провоцируя противника на дальнейшие шаги. - А совсем недавно тебе это не мешало, даже заводило, - насмехался над отступившим врагом.
«И это всё, Кира? Всё? Ты действительно не хочешь меня от****ить? Убить? Ну?»
Дэн усмехнулся, понимая, что выиграл слишком легко в так и не начавшейся схватке.
- Да пошёл ты! Тварь ты ядовитая, Дэн! - отвернулся от него мужчина и сделал шаг назад. Видимо, не так силён в нём был воинственный запал. - Только знай: Бог высоко сидит и всё видит! Получишь однажды и ты свой фунт изюма. Хочу, чтобы это случилось как можно скорее, чтобы нашёлся кто-то, кто выпустит твои кишки и станцует на них! – высказавшись, он развернулся и ушёл.
Дэн хмыкнул и помахал рукой Кире вслед. Уходя, мужчина со всей дури саданул дверью так, что задрожали стены, на что он даже бровью не повёл. Вот ещё! Если на выходки всех придурков внимание обращать… никаких нервов не хватит. Надоел ему ревнивый любовник до смерти. И он специально закрутил лёгкую интрижку так, чтобы Кир обо всём узнал. Тот и узнал, и поступил именно так, как от него и ожидалось.
«Эх, скука-скука смертная!» - пропер мысленно Дэн. Какими же порой скучно-предсказуемыми бывают люди.
Он плюхнулся на диван и уставился в потолок. А ведь в начале их знакомства мужчина показался именно тем, кого он так долго искал. Но увы, увы… снова обманка, просто привлекательный мираж, который рассыпался при ближайшем рассмотрении.
«Эх, что же мне не везёт-то так?! Хотя… если взглянуть на мир «ширше», то всё не так уж и плохо. Не бывает худа без добра. И теперь я совершенно свободен. И, как говорилось в каком-то журнале, готов к новым отношениям. Вот».
Он невесело усмехнулся: к этому он был готов всегда, а отношения обычно долго искать не приходилось. Уж в чём - в чём, а в этом ему всегда везло.
На первый взгляд, он был красивым для мужика, его сексуальность всех разила наповал, он казался беззащитным, когда этого хотел, и нежным, эдакой соблазнительной куколкой без мозгов. Многие велись на этот образ и тонули во тьме его глаз, безвозвратно гибли, разбиваясь о его холодность и безразличие. Не секретом было и то, как его называли за глаза – Богомол. Тот, кто спарившись, всегда пожирает партнёра. Как романтично. До ужаса.
Дэн криво улыбнулся, все они - идиоты, которые никогда не сравнятся с ушедшим Виктором, никогда и на сотую долю не приблизятся к образу, который будто клеймо горел у него в душе. Вспомнился Виктор, его единственная неповторимая любовь.
А он ведь даже не догадывался, что влюбился. Да и вообще считал все «розовые сопли» меж мужчинами выдумками любительниц яоя. Только эти полусумасшедшие могли придумать то, чего вообще не существовало в природе.
Однако Виктор доказал обратное. И постоянная необходимость в ком-то другом рядом с собой оказалась именно любовью. Иначе, не будь это так, он с лёгкостью заменил бы и забыл Виктора.
Накатила привычная боль. О, если бы можно было всё вернуть назад! Он готов был душу дьяволу продать за это, но в прошлое дороги не было. Виктора убили много лет назад, а он так и винил себя до сих пор в том, что, психанув, ушёл, оставив мужчину одного. Как знать, что бы случилось, если бы Дэн тогда остался?..
«Может быть… Виктор остался бы жив», - бередил старую рану.
Он застонал, скребанул рукой по груди, прижал ладонь к солнечному сплетению и с силой, втянув в себя воздух, согнулся пополам.
- ****ь, пять лет прошло!.. – простонал, удивляясь остроте боли. - Какая сука сказала, что время лечит? Если бы увидел – плюнул в морду!
Трель звонка разорвала морок воспоминаний и выбросила его в реальность, как рыбу на берег. Рывком выпрямился. Если бы таким: корчащимся, готовым выть и грызть землю, жалким, его увидел Кира или кто-то из бывших любовников, то вряд ли бы назвали Богомолом.
Дэн обнажил зубы.
«Врёшь, сука, не возьмёшь!» - мелькнуло в голове. И с усмешкой он пошёл на звук телефона, вернувший его к привычной жизни.
- Слушаю.
- Дэн? – голос был совершенно не знаком.
- Он самый.
- А я Михаил, - ему это ни о чём не сказало, и в телефоне повисло молчание. И только он собрался спросить, что за Михаил, как тот выпалил: - помнишь сплав по Рыжей?
В голове сразу возникла картинка-воспоминание, как прошлым летом сплавлялись по бурной реке. Весело было, это точно. Он тогда с пареньком одним был, на щенка похожим. И да, вспоминался, хоть и смутно, высокий симпатичный мужчина. Знать бы только, зачем теперь он понадобился этому Михаилу после столь непродолжительного знакомства?
- Помню, - и снова неприятное молчание.
- Дэн, а можно тебя в гости пригласить, приедешь? – это было настолько неожиданно и фальшиво, что вызвало смех. Но он не засмеялся, считая истиной утверждение: «смеётся тот, кто смеётся последним».
- А где обитаешь, не подскажешь?
Ему назвали город. Не сказать, что совсем уж близко, но и не слишком далеко.
Дэн задумался, одновременно хотелось сорваться и махнуть в неизвестность, но ещё больше хотелось остаться дома и продолжить свои поиски. Может, ему повезёт, и он найдёт кого-то, похожего на Виктора?
- Дэн, ты когда-нибудь на охоте был? – вопрос копьём вонзился в душу и застрял там, причинив нестерпимую муку.
- Нет, - словно со стороны услышал собственный голос и поразился, насколько чужим тот был. Прошлое снова напомнило о себе. Как раз недели за две до своей гибели Виктор решил стать охотником. Они и ружьё вместе выбирали, нож, всё зарегистрировали, сейф купили, все причиндалы… только вот так и не пришлось тому поохотиться.
- А у нас ведь леса кругом, охотничий сезон открылся, приезжай, а, Дэн?
- Хорошо, я подумаю и перезвоню, - он отключил телефон и невидяще уставился в стену.
А ведь то совместно выбранное ружьё всё ещё было у него. Мужчина как предчувствовал – всё на него оформил, не слушая возражений. И буквально вчера он раздумывал: а не продать ли его, это бесполезное охотничье ружьё?
«Интересное кино получается. А ещё какие-то придурки говорят, что судьбы не существует».
Он хохотнул, прошёл на кухню и залпом осушил стакан воды.
На кухонной стене висел календарь с собаками. И Дэна каждый раз воротило от болонки в одуванчиках. Маленьких собак он не то что не любил, презирал. Ну что это за собака, если кошка больше этого недоразумения?
Это Кира перед новым годом повесил сюда календарь и говорил, что голо и неуютно у него в самой главной после спальни комнате.
Дэн безжалостно сорвал бумагу со стены и, посмотрев на даты, недоверчиво усмехнулся - до отпуска оставалось всего две недели.
«Ну надо же, какое совпадение – бац и в яблочко!»
Совсем недавно они думали махнуть к Кире на родину, а теперь вот он совершенно свободен, как ветер. И главное, Михаил зацепил его, поймал на крючок. Дэн попытался вспомнить, мог ли тот знать что-то о Викторе? Определённо – ничего. Но он был уверен, что слова об охоте – это знак, указывающий направление в его поисках.
«А вдруг?» - пронеслось в голове, и Дэн понял, что позвонит Михаилу и даже более – поедет в этот затерянный в лесах городок и пойдёт на охоту. Сделает то, что так хотел попробовать Виктор…
***
- Не хочу уезжать!.. – обнимал своего охотника, жался к нему и целовал в полуоткрытые губы. Мне всё труднее и труднее давалось моё возвращение в город. Расставание сводило с ума, и ещё только собираясь, я уже отчаянно тосковал.
- Это же не на вечность, через неделю ты снова приедешь.
- Ага. Почти неделю без тебя… - руки лихорадочно метались по родному телу, глаза смотрели в глаза, я пил дыхание с любимых губ и никак не мог оторваться от охотника.
- Юр, что ж ты делаешь? Ты же опоздаешь, последний автобус уедет! - шептал Яр, а сам так же, как и я, не мог оторваться от меня. Жалил жадными поцелуями, будто бритвой проводил зубами по горлу, и я поплыл, прогнулся и застонал. Возбуждение закружило огненным смерчем, туманя разум, будто и не было выходных, полных ласк и секса.
- Ярь… - я капитулировал, готов был плюнуть на всё, только бы остаться рядом с мужчиной. Но тот отстранился, с жадностью прошёлся по мне голодным взглядом и отрицательно покачал головой.
- Нет, тебе пора. Иди, ополоснись, приведи себя в порядок, - кивнул на оттопырившуюся ширинку на моих брюках. – Хочешь, приеду к тебе на неделе? В среду, например, и до пятницы поживу у тебя, пустишь? – я задохнулся от счастья.
- Спрашиваешь! По мне, хоть сейчас едем, - выдохнул. Охотник усмехнулся.
- Ага, нет, у меня тоже дела есть.
- Да это я так, от радости, – почти бегом умчался к умывальнику, на ходу глянул на часы. Да, время поджимало. Холодная вода отрезвила, прогнала хмель возбуждения.
«Яр приедет ко мне домой!» - изумлялся я.
Разлука стала не страшна, всего-то два дня потерпеть. А там мы будем жить вместе в моей квартире, в моей кровати… я сглотнул, прогоняя видение, потряс головой.
«Нет, не сейчас, я потом помечтаю. А сейчас надо подумать о работе и успокоиться».
Мне удалось успокоиться, но счастливая улыбка так и расцветала на губах.
- Ну всё, всё. Счастливо, - подтолкнул меня охотник к двери. Как же хотелось никуда не уходить, никогда не расставаться. Но, как говорится: труба зовёт, долг обязывает. Завтра нужно идти на работу, тут уж ничего не попишешь. Останься я тут на ночь, в понедельник никак не успел бы вовремя на рабочее место, а Гренадёрша опозданий не любила.
- Ну всё, Юр. Пора.
- Ага, - легко согласился и так же легко открыл дверь и вышел. Обернулся к Яру стоящему в дверях и изобразил поцелуй.
- Звякни из автобуса! – бросил тот и всё-таки не удержался, чмокнул губами. Это вышло до того комично, что я рассмеялся. Смеясь, быстро прошёл по дорожке и вышел на улицу.
Выходные кончились, но это не беда, всего через два дня мы снова будем вместе. Если бы можно было быть всегда рядом, всю жизнь так прожить! Засыпая, ловить дыхание с податливых губ, любоваться сильным телом и ночами упиваться разделённой любовью. Заботиться, когда Яр заболеет, поддерживать, делить всё, что нам выпадет. Если бы…
Он был нужен мне любым - больным, здоровым, грустным, весёлым. Он был мой, и я готов был любить его всяким. Если бы это было возможно, я бы ничего не пожалел, душу свою на кон поставил бы, чтобы всегда оставаться рядом с охотником. И поэтому спеша на последний автобус я молился, впервые в жизни просил у Бога милости:
- Как моя любовь может быть не чистой и презренной?.. Я люблю, неужели это так плохо - любить?.. Неужели Яр не заслужил этого, не заслужил счастья?..
Нам ведь ничего не надо, ни мне, ни Яру, только пожалуйста, позволь нам быть вместе… - шептал я словно в бреду, обращаясь к небесам.
Наверное, если бы кто-то увидел меня в тот момент, принял бы за сумасшедшего, но меня никто не увидел. А была ли услышана моя молитва, я не знал, но так хотелось верить, что меня услышали и даруют то, о чём я так горячо просил.
На автобус я всё-таки успел и, плюхнувшись на сидение, сразу же позвонил Яру.
- Я в автобусе и уже скучаю.