2 Клекот африканского пеликана

   
   
   
   Иногда я захожу в лес лишь для того, чтобы слушать и "читать" его звуки. И вот однажды иду я в Уссурийской тайге с ружьем и слушаю каждый шорох. Где-то далеко, в зарослях багульника, крикнул заяц… кричит заяц первый и последний раз в своей жизни, когда попадает в лапы к хищнику, предостерегая таким образом своих собратьев о грозящей им опасности. Слышно было, как в кустах орешника, тяжело фыркая, готовил себе подстилку к "лежке" крупный зверь. В лесном ручье резвилась никем непуганая форель. И вдруг, совсем рядом, среди знакомых мне таежных звуков раздался свистящий клекот африканского пеликана! Это был надрывный клекот пеликана-самца, потерявшего свою стаю…
   Не каждый год стая пеликанов из далекой Африки на пути к кипящим от рыбы лесным рекам и протокам Уссурийской тайги может выдержать длительный перелет; зачастую ослабевшие птицы поворачивают назад, не достигнув и середины пути. Заветной цели достигают две-три пары, но это самые упрямые, голодные и агрессивные особи!
   Клекот повторился, а вслед за ним послышались и чьи-то осторожные шаги. Такие шаги могли бы принадлежать медведю-трехлетке, крадущемуся на задних лапах. Видимо, голодный хищник решил напасть на обессилевшую птицу.
   Мне стало жаль одинокого потерянного пеликана.
   Вступить в схватку с молодым медведем, и даже заломать косолапого я могу один, голыми руками. А потому, чтобы отвлечь медведя на себя и спугнуть пернатого рыболова, я затопал ногами и зашумел ветками! Однако результат оказался прямо противоположным: и клекот стал громче, и шаги ближе… а еще через мгновение в мою грудь неожиданно уперлась чья-то огромная рогатина!
   К счастью, в нападавшем с рогатиной я узнал местного егеря и тигролова Потапыча! Вот за поступь крадущегося медведя вкупе с недюжинной силой охотники Потапычем его в тайге и прозвали. Это он на весь лес свистел в рожок-манок, который и подражал клекоту африканского пеликана.
   Как оказалось, бесстрашному тигролову необходимо было изловить хозяина тайги - уссурийского тигра. А единственная возможность приблизиться в тайге к свирепому полосатому хищнику на расстояние рогатины - голос этой крупной водоплавающей птицы. Слушая клекот пеликана, уссурийский тигр закрывает глаза, затыкает лапами уши, качает головой и благоговейно замирает, не замечая, что происходит вокруг него. В это время он не опаснее домашнего кота, свалившегося в кадку с медовухой, и любой охотник может брать этого пеликаномана голыми руками.
   Так как мы с Потапычем давние друзья, я предложил ему помощь в поимке тигра, он, конечно же, согласился, и мы двинулись в путь.
   Неожиданно, прямо перед нами, из кустов орешника раздался звериный храп! Взяв каждый свое оружие наперевес, мы устремились в сторону "лёжки"! "Зверем" оказался уже знакомый мне по схватке с медведями-шатунами конь. Видимо, этот конь устал от бешеной скачки по лесу и прилег отдохнуть. Животное меня сразу узнало. А так как дорога предстояла неблизкая, мы сели на этого коня и продолжили путь верхом. Егерь с рогатиной в руке управлял конем, я же, сидя к нему спиной, с ружьем прикрывал тыл. Мы шли мелкой рысью по звериным тропам.
   Часа через три тропа пошла круто вверх, и после недолгого подъема мы оказались на вершине утеса. Под нами, в широкой лесной протоке, косяками безмятежно нерестились тучные таймени, и было их так густо, что отдельным особям приходилось нереститься стоя.
   Мы были зачарованы и потрясены открывшейся перед нами панорамой заповедных мест Уссурийской тайги, где еще не ступала нога ни человека, ни домашнего животного.
   Вдруг… наступила тишина, какая обычно бывает перед бурей, хотя в небе, до самого до горизонта - ни облачка, кроме одного, что проплывало прямо над нами.
   Неожиданно, прямо из этого облачка, нас атаковала целая стая голодных и разъяренных африканских пеликанов! Захваченные врасплох, мы оказались беззащитны перед натиском этих прожорливых пернатых хищников. Они наседали со всех сторон: оглушали нас ударами своих могучих крыльев, яростно выдергивали из патронташа патроны, рвали одежду, цеплялись за ружье и рогатину; своими оранжево - желтыми лапами-ластами хлестали нас по щекам. Мы изнемогали под ударами тяжелых клювов: все патроны были проглочены птицами, а сил хватало лишь на то, чтобы не выпустить из рук ружье и рогатину…
   Вдруг конь, невозмутимо стоявший под нами, как будто что-то вспомнив, громко и протяжно заржал! К нашему счастью, как оказалось, пеликаны абсолютно не переносят лошадиного ржания! Нам невероятно повезло - ведь стая этих птиц может в клочья разнести любого, кто появится вблизи мест нереста таежных тайменей. Пеликаны в ужасе стремительно взмыли вверх, исчезли в уходящем облачке, а еще через мгновение белым камнепадом рухнули на нерестилище тайменей!
   Мы осторожно подползли к краю утеса и посмотрели вниз: своими мощными крыльями они оглушали неповоротливых тайменей, поднимали над собой одну рыбину за другой, и выдавливали из них в свои ведерные клювы-ковши зернистую красную  икру. Отбросив в сторону, наполовину опустошенных тайменей, хищные птицы победно клекотали, потрясая красными от икры головами, да так, что слетавшие с их клювов икринки залепляли глаза кружившим неподалеку надоедливым чайкам, и те, вмиг ослепленные, беспорядочно падали в воду. Таймени же, едва придя в себя, облегченно вздыхали, и уже налегке резво устремлялись нереститься дальше, в верховья многочисленных речушек и ручьев необъятной Уссурийской тайги.
   Вот-вот должен был появиться тигр! Многое в тайге говорило о его приближении: тревожно захрюкали кабаны, занимая круговую оборону, натужно засопел медведь, заваливая на всякий случай валунами вход в свою берлогу, а с той стороны, где лесная протока соединяется с рекой, донесся отчаянный голос зверя, предостерегающего об опасности!
   Мы посмотрели в сторону реки. На противоположном обрывистом берегу таежной реки закачались кусты багульника, и показалась огромная голова тигра, а затем появился и весь грозный хозяин Уссурийской тайги! Он стоял на задних лапах, с закрытыми глазами, и зачарованно слушал голоса пирующих пеликанов. В своих огромных лапах он сжимал охрипшего от крика, насмерть перепуганного зайца.
   Вдруг край берега под тяжестью тигра начал проваливаться, лапы его разжались, а зайцу только это и было нужно! Он вывернулся из ослабевших лап, оттолкнулся от хищника, прыгнул в кусты багульника и исчез. Тигр же качнулся в сторону реки, шумно, с краем обрыва, рухнул вниз и скрылся под водой!
   В этом месте спокойное течение меняется на стремнину - река скачет по камням в узком ущелье между грядами сопок и бурно вливается в лесное озеро.
   Мы поскакали к озеру!
   У самого устья, на отмели озера, скрытое на половину водой, качалось полосатое тело тигра. Вытащив тяжелого бездыханного хищника на сухое место, мы с Потапычем положили его на спину, и, сгибая к брюху задние лапы, откачали из него воду. С последней излившейся каплей воды тигр неожиданно очнулся, и готов был кинуться и растерзать нас! Но тигролов Потапыч вовремя навалился на него своей огромной рогатиной, прижал к земле, а я перехватил и поочередно связал матерому хищнику передние и задние лапы.
   После того, как мы перевязали тигру пасть, я напомнил Потапычу, что у нас есть рожок-манок, и что сию минуту следует извлечь из него так чарующие нашего пленника звуки. С первыми аккордами птичьего клекота хищник успокоился, обмяк, прикрыл глаза и добродушно заурчал.
   Мы осторожно подняли полосатого гиганта, перекинули его поперек коня; следом в седло сел егерь, а за ним и я.
   Уже через год в столичном цирке наш тигр отважно прыгал сквозь горящие кольца и мастерски жонглировал зайцами! А вместо револьвера у дрессировщика, на всякий случай, всегда висел на поясе рожок-манок, подаренный ему таежным тигроловом Потапычем.