3 Схватка с маньчжурским удавом

Николай Бульботка
   
   
   В тот год, как обычно, я отправился на охоту в Уссурийскую тайгу. Но то ли зверь в это время был особенно осторожен, то ли я громко топал ногами по лесу, так или иначе, но за месяц охоты мне не удалось ни подстрелить, ни даже увидеть ни одного маломальского хищника, ни дичи. Хотя время от времени из густой травы на лесных полянах до меня порой доносилось подозрительное шуршание.
   Я начал было уже подумывать о возвращении домой, как вдруг увидел огоньки незнакомой деревушки. Дело было к вечеру, и я постучался на постой в первую избу. Дверь мне открыли три старушки-близняшки.
   Радушно встретили, накормили.
   -А вот молочком, родимый, угостить не сможем, - пожаловались они. - Беда у нас - коров кормить нечем. Пришли к нам невесть откуда бесчисленные стада кроликов. Всю траву-мураву вокруг деревни до земли съели, того и гляди помрут наши буренки голодной смертью, а вслед за ними и мы, горемычные! - запричитали они.
   Я попросил их не отчаиваться и на следующий день взялся за отлов полчищ этих прожорливых зверьков. А так как мужское население деревушки состояло преимущественно из неопытных охотников, пастухов, сборщиков ягод, грибов и лесного ореха, мне пришлось самому по всему лесу ставить петли, плести сети и сбивать плоты.
   Бывало, выйдешь проверять петли, а в каждой по два-три  кролика, а то и с десяток набьется. Или же захватишь сеть за оба конца и тянешь по лесу, как невод, а длинноухие вцепятся зубами сквозь сеть в траву, в кусты орешника или в зеленые побеги на пнях, да так, что вместе с уловом кроликов мне приходилось волочить за собой пласты дерна, кусты орешника и выворачивать пни.
   Всех отловленных кроликов я рассаживал на плоты и по особой горной реке сплавлял в бескрайние монгольские степи. Там, на приволье, они научатся давать стрекача и уже через годик-другой самые шустрые из них вновь вернуться в тайгу, но уже в качестве зайцев.
   Как я ни старался, однако, справиться в одиночку с небывалым наплывом длинноухой "саранчи" мне оказалось не по силам - чем больше я их ловил, тем больше их и прибывало. Но случилось так, что запах этой самой крольчатины учуял огромный удав из соседней Маньчжурии и приполз в нашу округу. А как известно, кролики для удавов - самое любимое лакомство.
   С появлением этого змея поголовье прожорливых зверьков, к счастью, резко пошло на убыль. Но, к сожалению, оказалось, что если кролики у удава были как бы на первое блюдо, то на второе… змей повадился выслеживать грибников и сборщиков ягод, пугал женщин, детей и старушек, и по слухам - питался неопытными охотниками.
   Однажды я пошел в лес проверять петли, но к моему удивлению все они были пусты; пусты были и сети - кроликов в лесу не осталось! Неожиданно в кустах орешника послышался подозрительный шорох. Я подумал, что это последний кролик, и решил его подстрелить. Осторожно подкрался, раздвинул кусты. Вдруг чувствую, что-то смертельно захлестнуло грудь! Да, так оно и есть - это был коварный маньчжурский удав! Я только успел увидеть, как из кустов орешника выползает кончик его хвоста.
   Кольца удава на груди все сжимались... и сжимались!
   Собрав последние силы, я начал их развязывать! Пока развязывал на груди, он запутывал ногу, пока распутывал ногу, он заматывал руку, пока разматывал руку, он закручивал вторую руку! Но я сумел вывернуться и хватил удава прикладом по спине! Удав злобно зашипел, отполз в сторону, и грозно раскрыл свою пасть! И тогда я решил выстрелить прямо в его открытую глотку! Но пока прицеливался и нажимал на курок, хитрый удав успевал подпрыгнуть вверх, притом еще вытянуться в струнку, и пуля, войдя в одно отверстие, беспрепятственно вылетала из другого! И так  несколько раз! Тогда я отбросил ружье в сторону, обхватил змея посередке, повалил на землю и начал крепко-крепко сдавливать! Но благодаря своей скользкой шкуре рептилия всякий раз выползала из моих рук!
   Не раз оторвавшись от змея, я с трудом переводил дух, а удав, оскалив зубы, тяжело шипел, и наоборот - уже я начинал яростно шипеть, а удав, вывалив свой язык, тяжело отдувался!
   Солнце уже скрылось за верхушками западного хребта Сихотэ-Алиня, а нашей схватке не было видно ни конца, ни края. В тайге стремительно темнело. И когда в потемках трудно было разобрать, где у кого рука или хвост, нога, голова или туловище, я снял с себя шляпу, надел ее змею на кончик хвоста, и эту приманку подвел к его широко раскрытой пасти. Удав, думая, что это я, набросился на шляпу и начал яростно, метр за метром, поедать свой хвост! Вскоре в кромешной тьме змей возмущенно зашипел и неожиданно затих. «Видимо, съел сам себя», - решил я, и в темноте, на ощупь, тронулся в обратный путь.
   А через дня два услышал я от местных пастухов о гигантском бесхвостом удаве, с невероятной скоростью ползущим в сторону Маньчжурии.
   Вот такая история…