Тонкая, непродолжительная грань между вечером и ночью. Асфальт блестит поздним холодным дождём. Всё блестит этими искрящимися в свете городских фонарей каплями-искрами. Если вы носите очки, то знаете, что в запотевших или мокрых стёклах каждый источник света преображается в красочный фонтан брызг и фейерверков. Даже простые капли на окне расплываются в иллюминацию праздничного южного парохода.
Полупустое кафе в стиле "ретро", одинокая фигура скучающего бармена неторопливо вращающего турку с кофе на песочной бане. В углу двое, они кажется, не то спят, не то в какой-то горькой задумчивости рассматривают свои чайные кружки, пытаясь отыскать в них ответы. В небольшой нише в углу зала, за тёмно-синей портьерой, на стульях гитарист и флейтистка. На пюпитре ноты, современная пьеса. Они пробуют начать, сбиваются и опустив инструменты с ожиданием осматривают зал, ждут подбадривающих взглядов или хотя бы какого-то движения глаз. В центре, за столом, она. Она улыбается, у неё - праздник. Её волосы стянуты причёской, на ней длинное розовое с золотым платье, такая особая красота подтянутости и молодости. Она ждёт кофе и пьесу, она знает эту пьесу. Она знает и музыкантов, это её коллеги, подрабатывают в кафе. А у неё праздник - первый серьёзный концерт, первый серьёзный успех, первая своя интерпретация, удачная, как сказал известный критик. Она наливает в бокалы вино и взглядом приглашает музыкантов к столу, никто не реагирует, бармен в бесконечности своего стояния даже не смотрит в их сторону, пара в углу всё ещё ищет ответы на дне чайных глубин.
Пара коротких фраз, поздравления, поцелуи в щеки.. .она проходит к инструментам и берёт гитару. Бармен поднимает голову и улыбается, она начинает медленно перебирать струны, закрывает глаза и тоже улыбается. Вот уже всё увереннее и увереннее заполняют маленькое кафе ноты пьесы, что-то неуловимо старинное, южное и терпкое и вместе с тем лёгкое и печальное плывёт в воздухе. Плывёт и смешивается с ароматом кофе, лёгкими нотками налитого в бокалы вина, звуками весеннего дождя из приоткрытого окошка и ещё чем-то совсем не уловимым.
Она играет упоенно, на лице её, чудесном лице, гармонично соединившем несколько национальностей и эпох - радость, настоящая детская радость.
Плывут то ритмичные и звонкие серебром напевы, то низкие и томные журчания далёких рек и высокие крики птиц, плывёт и качается старое кафе. И она плывёт и покачивается, парит, как необыкновенная розовая птица рассветного неба над тёмно-синими водами далёкого озера.
Её знакомая подходит и ставит рядом полбокала тёмного вина, берёт флейту и в завершающих аккордах вплетает то, что заставляет очнуться пару в углу , а бармена громко захлопать в ладони. Бармен знает, что хлопать не принято, пока не закончена игра, но он не выдерживает. Она открывает глаза и удивлённо, так, как это делают дети, проснувшись в непривычном месте, обводит взглядом зал, она всё ещё там, в огнях филармонии, перед совсем другими зрителями...
Она надевает серое лёгкое пальто, расплачивается и выходит в холодный и блестящий город. Садится в свою маленькую машину заднее сиденье которой завалено огромными букетами белых роз..
Петляют улицы, мелькают вывески, кое-где ещё не растаявший снег, плывёт тусклым маревом шумный город. А в старом кафе осталась её улыбка и её пьеса, и флейта, и капли дождя на стёклах. Вы же знаете, как интересно смотреть на огни, цветные огни фонарей и машин через запотевшие стёкла окон или очков.