Музей Холакоста, куда его подвезла Инга , порекомендовав именно отсюда начать знакомство с музеями Вашингтона, не произвел сильного впечатления. Собственно, музеем в строгом смысле слова его нельзя было назвать., скорее своеобразный современный мемориал, где вместо предметной экспозиции упор был сделан на электронные и фотодокументы. Весь второй этаж занимали столики с компьютерами, где можно было черпать информацию о том времени. Стенды с увеличенными фотографиями узников за колючей проволокой на фоне крематориев сами по себе уже не могли добавить ничего нового в знание сотен и тысяч исторических фактов и художественных произведений, посвященных самой чудовищной мутации homo sapiens за все время своего существования. Только один раздел по-настоящему тронул - дети варшавского гетто… детские рисунки… самодельная кукла из серого тряпья, с косичками…. Понравилось, что основную массу посетителей составляли школьники, они приезжали сюда со своими учителями, наверное, со всей Америки.
Дети преобладали и среди гулявших по Нейшнэл Молл - огромном зеленом сквере, протянувшемся от монумента до Капитолия в самом центре столицы. Идеальный травяной газон не был здесь чем-то запретным, здесь валялись, загорали, играли в мяч, бегали трусцой белые американцы в шортах. На непривычную для него вольность жизни горожан и особенно вашингтонских бомжей он обратил внимание еще утром, когда вместе с Варягом прогуливался возле отеля Harrington, поджидая возвращения Инги из банка. На скамейке, устланной обрывками газет, мирно спал здоровенный негр в красном клетчатом жакете, протертом во всех местах, не вызывая никакого возмущения у стоявшего рядом полицейского. Казалось, коп специально поставлен сюда, чтоб охранять сон бездомного.. Стража порядка больше интересовал Варяг, он даже попытался погладить понравившуюся собаку неизвестной ему породы. «Рашен борзая» - идиотски объяснил Серов происхождение четвероногого красавца, приврав и породу, и национальность. Подошла Инга и они поехали к Юнион Стейшн. На площади Колумба перед зданием вокзала на трех высоченных флагштоках на вольном ветру трепетали государственные флаги США. Просторный зал с мраморными колоннами кишел людьми, как на всех вокзалах, но не выглядел заполненным, благодаря своим размерам и многочисленным кафе и ресторанам на открытых площадках, где оседала и растворялась значительная часть толпы. Серову запомнился высокий подиум в центре зала, где орудовали чистильщики обуви Элегантный чернокожий господин, в костюме и шляпе. над чьим ботинком в данный момент трудился другой чернокожий , сидел в удобном кресле, обставленном зеркалами, как в парикмахерской, и был виден отовсюду, как на ладони.
Но сегодня главной целью была Национальная художественная галерея. Простая и мрачноватая архитектура внушительного здания с приплюснутым, бетонным куполом больше подощла бы для какого-нибудь института ядерных проблем, конечно, неуместного на Нейшнэл Молл. Но внутри, словно еще одно доказательство непреложной истины - не суди по внешнему виду, все было совершенно иным - чертог, сплошь в мраморе! Прохлада и полумрак. Вход во все музеи Вашингтона бесплатный, только здесь при входе дежурила охрана. Двое чернокожих полицейских, очень тучный мужчина и миниатюрная женщина, вооруженные дубинками и наручниками, приветливо улыбнулись ему, когда он в притворном испуге шутливо поднял руки вверх , подходя к ним. Предоставив для осмотра содержимое своего пластикового пакета - фотоаппарат, он благосклонно миновал этот кордон.
Мощные колонны из темного, полированного мрамора окружали массивную чашу фонтана, увенчанную известной фигурой Меркурия, где бег бога остановлен, как в стоп-кадре. Залы живописи соединяли просторные галереи с застекленными потолками, пропускавшими мягкий, дневной свет. Кадки с живыми деревцами, расставленные вперемежку с античными статуями, придавали музею сходство с ботаническим садом и это смягчало неизбежное для такого рода картинных галерей ощущенье излишней академичности и чего-то омертвелого. По числу представленных полотен коллекция , конечно, уступала Эрмитажу, но зато, на его взгляд, здесь были собраны самые значительные, самые знаменитые шедевры, лучше всего отражающие суть таланта того или иного художника.
Он знал за собой эту манеру – снова и снова возвращаться к понравившейся картине , и сейчас подолгу рассматривая «Искушение святого Антония», опять подходил к ней, вглядываясь в произведение Брейгеля, где совершенно непостижимо слились воедино три разных пространственных измерения. Своей настойчивостью он, кажется, даже вызвал подозрения у служащего музея. Да, Эрмитаж проигрывал…Если Хальс - так это был Хальс… Один « Портрет старой дамы» чего стоит, это не крошечная единственная картинка в Эрмитаже. Sir Paul Rubens - целый зал. «Мельница» открывала ему неизвестного Рембрандта. И так во всем. Даже единственные полотна художников носили какой-то особый знак качества. Его любимый Гоген… «Купальщицы» , тонкие черные стволы деревьев на переднем плане и розовый цвет фона, делающий почти невидимыми фисташковые тела таитянок. Коро…чуть ссутулившийся в седле всадник, сидящий спиной к зрителю, преодолевает лесной ручей и одиночество путника вызывает не только тревогу, но и зависть. Картина неизвестного ему художника – «Дети, играющие на пляже», одна из девочек, сидящая на песке близ моря, напомнила ему Верку – тот же возраст, русые волосы острижены до плеч, полненькие ручки, ножки в носочках, такая же пухленькая мордашка , та же старательность в наполнении ведерка песком…
Музей закрывался в пять, возвращаясь к выходу он прошел через зал итальянской скульптуры, где остановился перед «Мадонной с ангелами» Веронезе. Пожелтевший, постаревший мрамор как нельзя более подходил к грубому, усталому до отупения, лицу простой на вид женщины с ребенком на руках, за спиной у которой примостились два ангела, словно искавшие у нее тепла и заботы также и о себе. «Чем не Наташа?» - подумал он.
Снова оказавшись на Нейшнэл Молл, он поспешил укрыться от жары и духоты в тени деревьев за столиком кафе-киоска, где можно было перекусить и выпить пива. Три подростка, один чернокожий , в бейсболках надетых задом наперед сидели напротив, с восторгом и кривляньем облизывая из стаканчиков пышные горки мороженного. До условленной встречи с Ингой оставалось два часа, можно было не торопиться. Серов с наслаждением выкурил пару сигарет пока опорожнял кружку с холодным «Бутвайзером», вспоминая увиденные им картины . Завтра он обязательно должен посетить другой корпус музея - искусство ХХ века. Отдохнув, он перешел на тротуар улицы и побрел по направлению к библиотеке Конгресса, где они договорились встретиться. Пройдя сто метров , он увидел вход в огороженный решеткой сад, куда сворачивали многие прохожие, и тоже решил завернуть туда. Центр парка занимал фонтан с громадной круглой чашей, мощные струи, вырываясь из расположенных по окружности кранов, били, как из брандсбойтов, в центр чаши.. Преодолев некоторое смущение, Серов последовал примеру тех, кто снимая обувь, усаживался на край бассейна, опуская голые ступни в прохладную воду, и таких было не мало в этот жаркий день. Рядом примостилась пожилая, худощавая американка. Сняв солнцезащитные очки, и почему-то надменно взглянув на Серова, дама положила свои кроссовки между ними, как меч между Тристаном и Изольдой. Блаженство было полным , теперь, пройдя крещение в городском фонтане, он мог считать себя полноценным жителем Вашингтона. Еще одной достопримечательностью этого городского сада служила выставка современной авангардной скульптуры, расставленной повсюду среди кустов. Бронзовые, или ,может, чугунные, черные фигурки обезглавленных человечков, собравшихся в толпу… осел с непомерно длинными ушами, восседающий на камне в позе роденовского мыслителя… и еще много чего в таком же духе.
Еще раз ощутить прохладу фонтанов Серов смог, когда поджидал Ингу. Из-за вновь возникших болей в икрах он с трудом преодолел подъем на Капитолийский холм и сейчас отдыхал, сидя на ступенях лестницы перед библиотекой Конгресса. Черные демонические фигуры на лошадях, вылетающих из каменных ниш фасада, с разных сторон обдавались напористыми струями воды и смотрелись очень красиво.
В машине вместе с Ингой сидела мутти, она выглядела довольно бодро. Ему сообщили страшную новость - сбежала Урсула! Оставила записку, что не может больше исполнять свои обязанности и возвращается домой.
- Ни с кем не попрощавшись, тайком… Странная женщина. Теперь я волнуюсь за ее психическое здоровье. И как она , не зная языка, доберется до аэропорта? Может, нам следует обратиться в полицию?
- Ну, она все-таки не маленький ребенок, доберется как-нибудь.
- Я уже сообщила маклеру о возникшей у нас проблеме, он обещал подыскать кого-нибудь на ее место. Сергей, я вынуждена просить Вас отложить свой отъезд, хотя бы на три дня. Впрочем, Вы можете оставаться у нас неограниченно долго, сколько пожелаете.
Он пропустил мимо ушей последнюю фразу, никак не отреагировав на нее. Трехдневная отсрочка…Скрепя сердце он согласился, иначе это было бы просто свинством с его стороны. Не может же он уподобляться Урсуле. Он-то отлично знал в чем причина поспешного бегства служанки. Вчера Урсула опять делилась с ним своим возмущением по поводу неряшества Инги и ее отвратительной манеры поведения. В чем-то с ней можно было согласиться, судя хотя бы по тому, что не успела Урсула уйти к себе, как словно из-под земли в столовую выскочила Инга, подслушивавшая на лестнице их беседу, и раздраженно спросила у него, о чем они разговаривали, кого обсуждали? Почему-то ей показалось, что Урсула плохо говорила о Вербе, а Серов ей поддакивал. Конечно, и тон, и сам факт такого допроса был недопустим, и Инга быстро поняла, что не права, остыла и принесла свои извинения… Но эпизод этот еще раз показал , что представления об идиллическом характере их отношений несколько преувеличены им.
Дома Инга вручила ему конверт с долларами. После ужина, он помог убрать со стола и вымыть посуду. Потом зажгли камин и свечи на столе, мутти прилегла на диван, а Инга предложила почитать им вслух из сборника немецких поэтов. Когда очередь дошла до Целана, о котором Серов прежде ничего не слышал, он с первых строк понял, что только таким языком можно попытаться передать трагедию холокоста. Это была «Тodes Fuge»
«Schwarze Milch der Fruhe wir trinken sie abends
wir trinken sie mittags und morgen wir trinken sie
nachts
wir trinken und trinken
wir schaufeln ein Grab in den Luften da liegt man
nicht eng…»
Голос Инги звучал бесстрастно, да разве тут важны эмоции чтеца . Не должно тут быть никаких демонстрируемых эмоций. Ни у кого, кто лично не прошел через КЦ, нет права на выражение своих эмоций, читая Todes Fuge. «Der Tod ist ein Meister aus Deutschland». .. «Dein goldenes Haar Margarete dein aschenes Haar Sulamith»… Лорка считал, что в звучании слова не меньше таинственности, чем в его смысле.
- Пауль Целан, -пожелала просветить аудиторию Инга – еврей по национальности, родился и до войны жил на Западной Украине, в СССР, отец и мать погибли в концлагере. А он покончил жизнь самоубийством, бросившись с моста в Сену, в Париже, кажется в семидесятом году. Я помню, я в это время работала в Париже. Сейчас невозможно представить поэзию ХХ века без этого имени, а тогда в газетах вскользь сообщалось о найденном в реке трупе литератора- эмигранта.
По всей видимости, прочитанное стихотворенье не оставило мутти равнодушной, она скорбно вздохнула и плотнее укуталась в шерстяную шаль. Потом попросила прочитать что-нибудь из Гете. Декламация стихов продолжилась…