- 2 -
Ритмично и отрешённо тикали часы. Это не нарушало тишину в доме, а подчёркивало.
Лоре хотелось нарушить её:
- Ау-у! Есть кто живой?
Оказалось, что есть - муха. Она недовольно и яростно билась об оконное стекло и назойливо жужжала. В другой раз это могло бы раздражать, но не сегодня.
К свету, к солнцу, к жизни! Куражу-у-у! Нарушать правила, петь, танцевать, безумствовать! И, вообще – начинать жить так, чтобы…
Разошлась... Хорошо, что отец не слышит, он быстро направит жизнь в нужное русло и научит, как, эту самую жизнь – слова какие подбирает! – эксплуатировать.
Лора вприпрыжку выскочила на открытую веранду, лениво со вкусом потянулась, поднявшись на цыпочки, и вдруг услышала лёгкий треск – летний сарафан в павлиньих хвостах оказался тесноват и трещал по швам; а прошлым летом был в самый раз. Лора недовольно поджала губы: «Выросла? Пополнела?» Посмотрела в зеркало и прошептала: «А-а, сгинь, кривое зеркало, - и скорчила кривую рожицу, - не полная, а в меру упитанная. Пойдёт. Мальчики в классе худышек игнорируют. Любила, тебя, сарафанчик, но любовь оказалась не вечной. Кого мне любить теперь?»
Лора надела на ходу шлёпанцы, и, подпрыгивая, выскочила на ступеньки, ведущие с веранды во двор.
Ярко светило солнце. Лора невольно вытянула руку вверх, как бы закрыла солнце, всё ещё потягиваясь. Проснулась она сегодня позже чем обычно.
Было чувство лета, чувство свободы.
Чем-то ещё был наполнен тёплый пьянящий воздух… что-то играло на кончиках солнечных лучей, дразнило и будоражило душу.
У Лоры Тихомировой начались каникулы. Первый день.
Вчера сдала последний экзамен за девятый класс. Экзамен по математике, которую Лора не очень любила, но была уверенна: сдала, как и все предыдущие, на «отлично». Думать об этом не хотелось. Вообще ни о чём не хотелось думать – свобода! Единственное, что вспомнила – проводы на пенсию любимой учительницы по русскому языку и литературе – Раисы Давыдовны. «Как же 10-й без неё?» - мелькнула мысль, но только на секунду.
Жизнь начиналась тихо и лениво.
Вспомнила вчерашний небольшой – на её взгляд – конфликт с Зойкой и улыбнулась: «Надо как-то уладить. Где же она?»
Постояла ещё немного, затем медленно сошла на три ступеньки вниз, сбросила шлёпанцы и осторожно ступила на дорожку, ведущую от дома к летней кухне. Асфальт был тёплый – южное июньское солнце уже успело нагреть, и было приятно босыми ногами впитывать его тепло.
Зойка, младшая сестра Лоры, упражнялась во дворе со скакалкой.
Она окончила первый класс. Это её первые школьные каникулы. Скакалка то и дело путалась между ног. Зойка злилась, била скакалкой по земле и начинала упражняться снова. Увидев Лору, нахмурилась и отвернулась.
- Зоечка.
- Ну, сто тебе? – у Зойки выпали два передних зуба, отчего речь получалась шепеляво-свистящая. Зойка испытывала дискомфорт (хотя слова такого не знала) но ничего не оставалось делать, как ждать, пока новые вырастут.
- Доброе утро, лапонька.
Ответа не последовало. Сестра подняла шлёпанцы с земли и демонстративно убежала в летнюю кухню.
Вчера вечером, после ужина, Зойка достала свой школьный портфель и принялась всё пересматривать, менять местами и, при этом, рассуждала сама с собой. Затем объявила домашним, что уже готова к следующему учебному году: купила резинку, карандаш и блокнот. Тут же начала все приобретения демонстрировать.
- А блокнот зачем? - спросила Лора, невинно улыбаясь.
- Умные мысли записывать.
- Каки-и-е?
- Ну, папа… сказы ты ей. Она сто – не понимает? Умные.
- А-а-а, - Лора сделала серьёзное лицо, и тут же мелькнула мысль: «Ага! Попалась, лапонька. Запишем – сама напросилась».
Отец сидел за столом и листал журнал «Лесное хозяйство, поэтому ответил немного рассеянно:
- Да, да, Зоечка, конечно.
Лора помогала маме убирать со стола и, поджав губы, старалась сдержать смех. Мама искоса поглядывала на Лору, затем тихо сказала:
- Лора, не надо – ты ж большая уже.
- Надо, мамуль, надо, тс-с, - и приложила к губам указательный палец.
Помыв посуду, Лора, как бы между прочим, сказала Зойке:
- Если хочешь – я могу записать тебе в блокнот что-нибудь… умное.
- А ты знаес? – недоверчиво спросила Зойка.
- Что?
- Умные мысли.
- Зоенька, конечно знаю – я почти де-ся-ти-классница, - пропела Лора, - а ты ещё шпингалет.
Мама смотрела на них и качала головой.
- Ну и сто? Ладно, давай записывай, – Зойка протянула Лоре блокнот.
Лора взяла блокнот и упорхнула в спальню. Она заранее знала – что это будет за умная мысль; знала – чем подобные шуточки заканчиваются.
В школе, изощряясь друг перед другом, Лора с одноклассниками ёрничали, придумывали смешные, ничего-не-значащие или несуразные фразы и приписывали их знаменитостям.
Села за стол, открыла первую страницу, помедлила, и, вспомнив Остапа Бендера, вывела: Как сказал Ги де Мопассан: приступим к делу! «Отец скажет: ума палата», - подумала Лора. Позвала сестру; та взяла блокнот, начала водить пальцем по листку. Губы шевелились, складывая буквы в слова, маленькое личико начинало краснеть, жилки на шее надуваться – первый признак того, что Зойка очень сильно злится.
Запись явно не понравилась.
То ли мысль показалась не совсем умная, то ли имя оскорбительное.
- Знаес кто ты? - она вырвала листок, скомкала его, бросила на пол и, для уверенности, потопталась ногами по клочку бумаги. - Сама ты… гиде… я маме сказу. И побежала жаловаться.
***
Рядом с летней кухней начинались заросли терновника.
Лора перестала кружиться – её взгляд остановился на беседке, вырубленной в терновнике. «Не посидеть ли мне в беседке, и, как говорит отец: не подумать ли в какое нужное русло жизнь свою направить?»
В палисаднике – ближе к калитке, рос куст сирени, безнадёжно теряющий последние фиолетовые цветы-звёздочки. Но листья обещали ещё долго сохранять сочную зелень. Под окнами – жасмин; так и звал к себе, чтобы запахом голову одурманить.
За зарослями терновника, как три стражника по команде «смирно», высочели три сосны.
День обещал быть жарким.
Собака Рыжик вырыл ямку возле своей будки и скрутилcz в ней калачиком; нехотя, но бдительно открывая поочерёдно то один, то другой глаз – страж порядка во дворе.
Летняя кухня, двор, открытая веранда, пионы и ранние георгины в палисаднике – всё утопало в ярком солнечном свете. Всё ещё босая, Лора с разбегу нырнула в него. Она прыгала по тёплому асфальту и не могла решить – чем заняться в первый день каникул.
Плюс состояние ни-во-что-не-погружённости и ничем-не-занятости.
Ситцево-сарафанная пора.
Жизнь прекрасна!
Время от времени Лора поглядывала на летнюю кухню – не вышла ли Зойка.
Дневник Лоры
Заглядывать в дневники нехорошо. Пришлось заглянуть, чтобы узнать лучше Лору. Есть ещё одно оправдание: Лора сама вручила автору толстую, потрёпанную и пожелтевшую тетрадку-блокнот (там ещё оказались стихи, фотографии любимых актёров, вырезки из газет) более чем сорокалетней давности. Добавила: «Да что там такого может написать пятнадцати-шестнадцатилетняя девочка? Теперешние дневники я бы никому не доверила. Я там такого наворотила… читаю и сама краснею».
4 июня 1967г.
Томка Лужная уже целовалась. Я нет. Ну, с мамой, папой, с Зойкой – это же нормально. А так… А кто ещё из класса? Надо устроить опрос среди девчонок. Завидую? Нет. Я не знаю – как это… Этот нахал в лесу сказал: «Поцеловать тебя хочу, лесная фея». Ничего себе! Вот это номер! Никто мне ещё такого не говорил. А, может, никто и не хотел? И хочется – и колется… Как-то даже стыдно… А Маша с Дубровским целовались? Надо перечитать! Читала, кажется в классе пятом или шестом. По ночам, под одеялом с фонариком – смехота! А какая любовь! Мне бы такую. Вот отец прочитал бы это (ис-клю-че-но!) А прочитал бы, сказал, наверное: я ей дам - целоваться! Мысли эти надо из головы выбить! Во переполоху было бы в семье.
Куда припрятать дневник? Надо подумать…
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/03/12/1711
Начало здесь: http://www.proza.ru/2014/03/05/1798